Тот самый парень из порно (СИ) - Хаан Ашира. Страница 28

Дэрил его не чувствовал, а меня все прямо отталкивало — это не для тебя! Ты не нашего круга!

Но где-то на заднем плане все равно дребезжало ощущение, что вся эта лепнина с позолотой наклеена на прогнившие деревянные стены. Что под коврами прячутся вытертые ступени, мебель скрипит, а осенью, во время дождей, проступают на стенах влажные пятна.

В номере, куда Дэрил меня пригласил, ощущение стало еще сильнее. Огромная двухспальная кровать, лакированные столики, диван, обитый расшитым атласом, старомодный телефонный аппарат на письменном столе, тяжелые кисти пыльных бархатных занавесей. Словно истлевшие приметы «дорого-богато» начала двадцатого века попытались воссоздать в его конце, но как-то без энтузиазма, больше по воспоминаниям о роскоши советских времен.

Казалось, что в номере душно, но я не была уверена, что окна, из которых виднелась Красная Площадь, можно было открывать.

Дэрил обошел меня и заслонил выдающийся вид на Исторический музей еще более выдающимся видом. На себя. Напрочь выбив из моей головы размышления об эстетике упадка номенклатурных артефактов.

Провел руками по плечам, спустился на талию и приобнял, мягко поглаживая по спине.

Спросил:

— Чего-нибудь хочешь?

— Воды… — вытолкнула я сквозь пересохшие губы, ухватив взглядом стеклянную бутылку на столе.

Он отошел, неторопливо наполнил тяжелый стакан с толстым дном, протянул мне.

Его жесты, движения, даже вдохи и взгляды среди всей этой мертвой помпезности выглядили как праздник жизни, прорыв в другое пространство, где все настоящее, естественное — горячая кожа вместо мундиров, застегнутых на все пуговицы.

Стекло стукнулось о зубы, капли воды пролились на грудь.

У меня дрожали руки. И губы. У меня все дрожало.

Дэрил шагнул ко мне, вынимая стакан из пальцев, обнял, склонился, завоевывая мой рот на этот раз всерьез.

Отголоски кофе и мяты на его языке — словно его собственный вкус.

Уже привычный, еще незнакомый.

Я вцепилась в его горячие бицепсы, чувствуя шершавую ткань футболки под пальцами и поднялась на цыпочки, чтобы ему было удобнее целовать меня.

Сердце билось часто-часто, ладони вспотели — так сильно я волновалась перед сексом только в свой самый первый раз.

Было точно так же: страшно, неловко, — и неизбежно.

Дэрил неохотно оторвался от меня, напоследок медленно оттянув нижнюю губу и оставив на ней символический укус. Его поцелуи спустились ниже, на шею, рассыпались короткими ожогами, рассылающими волны мурашек по телу. Я выдохнула и еле слышно застонала, давая ему понять, что мне все нравится.

Я пришла сюда, чтобы лечь с ним в постель. Мы для этого и встретились. У меня есть второй и, думаю, последний шанс, чтобы потом не жалеть о несделанном. О том, что струсила.

На коже выступила холодная испарина, в животе скрутился тяжелый узел. Теперь я понимала, о чем пела Мадонна в «Like a virgin» — «словно девственница» — это вот так. Вот так страшно, вот так волнующе, вот так уязвимо.

Дрожащими пальцами я потянула футболку Дэрила из-под ремня. Он поднял руки, на несколько секунд выпустив меня из объятий, позволил ее снять. Четкие черные татуировки на его груди, казалось, жили своей жизнью — плыли корабли в штормовом море, водил хелицерами скорпион, извивались изломанные линии.

Если быстро раздеться, пути назад уже не будет.

Завертит, затянет, окунет в волну с головой.

Дэрил положил руки на тяжелую пряжку на своем ремне, она звякнула, раскрываясь, и у меня внутри все сжалось от этого звука.

Сейчас!

Он отвлекся на то, чтобы снова скользнуть языком между моих губ, запустил пальцы в волосы, руша тщательно уложенные локоны, склонился, чтобы было удобнее целовать и вдруг…

Остановился.

Отстранился.

Нахмурился.

Провел пальцами по моему лицу, вгляделся в зрачки.

— Послушай… — он набрал воздуха и медленно выпустил его, восстанавливая дыхание. — Ты же не хочешь?

— Что?.. — не поняла я.

— Ты не хочешь.

Он отошел, подхватил со стола открытую бутылку с водой, сделал несколько глотков и в одно движение натянул свою футболку обратно. Застегнул ремень.

— Почему?.. — совсем растерялась я.

— Не знаю, — он подошел ко мне, поймал мои руки, которыми я опять потянулась к футболке и очень мягко сказал: — Лили, я же вижу. Ты на самом деле не хочешь секса со мной.

Москва, холл гостиницы

Я растерянно моргала, не понимая, что происходит.

— Как это не хочу?! Я же тут, я целую тебя, я хочу!

Сделала шаг, снова потянулась к нему, и он не устоял, ответил горячо и сладко, но тут же с усилием отстранился.

— Целуешь, но твои мысли о другом.

Я не понимала, почему распаленный мужчина — я же вижу, как оттопыриваются его джинсы! — отказывается. От женщины. Которая уже готова.

— Со мной что-то не так? Ты передумал?

— Господи, нет, — он рвано выдохнул, провел ладонью по моей спине и вымученно улыбнулся. — Хочу тебя до безумия. Но не хочу, чтобы ты шла в постель только потому, что хочу я.

— В смысле? А-а-а-а… — до меня наконец дошло. — Это все ваши западные заморочки с харрасментом? Хочешь, я на камеру скажу, что у нас все по взаимному согласию? Если боишься?

Я подначивала его совершенно сознательно. Какой мужик в такой ситуации признается, что боится?

Но он не повелся. Улыбка стала шире, словно он догадался о моей уловке. Но грустнее.

— Лили… Взаимное согласие — это прекрасно. Но… мало.

— А что еще надо?

Я убрала руки и сама отступила от него. Волнения больше не было — его одним махом вытеснило возмущение и даже обида.

— Взаимное влечение. Взаимное желание. Лили! — Дэрил придержал меня за плечо, когда я отвернулась к окну, скрестив руки на груди. — Я могу отличить женщину, которая просто пришла и согласилась на секс от женщины, которая по-настоящему хочет! Меня, секса — и прямо сейчас!

— Я не понимаю, — призналась честно. — Пришла и согласилась тебе недостаточно? Раз согласилась, значит хочу.

— Нет. — Он покачал головой. — Чего именно ты хочешь? Можно хотеть денег… — я дернулась, он поднял руку, успокаивая, как пугливую кобылу. — Ш-ш-ш, тихо, я про партнерш по работе. Можно хотеть ребенка. Выполнить супружеский долг. Прогнать скуку. Получить немного тепла. Добавить в свой список побед еще одну.

— Это плохо? — я нахмурилась.