Впечатляющий пик (СИ) - Мельникова Надежда Анатольевна. Страница 17
- Она вылезла и ни одно дитё не спасла, - в который раз встревает Пашка, отвязывая от дерева свою собаку, - правильно Глеб ее пристыдил!
Славницкий снова зевнул, на Павла не смотрит, продолжая сверлить меня.
- Ваша задача не оценивать поведение пострадавших - это дело психологов и специальных служб, а доставить пострадавшего с места трагедии к месту госпитализации. Так что старайтесь тут, как следует.
Встал, размял шею, сдул пылинку с капота, выжидая, из машины выбежал водитель и открыл перед ним заднюю дверь.
- Счастливо оставаться, - погрузился внутрь, что-то крикнув водителю.
Взять бы его с собой, пусть бы показал, как надо стараться. Зло сжимаю зубы. Когда дорогая тачка с горящими на солнце дисками исчезает за поворотом, я плетусь в медпункт. На пороге меня встречает медсестра, которая, по идее, должна заниматься моей рукой, но главный врач отсылает ее.
- Привет, милый, - бросается ко мне Жанна.
Целует в губы, а я очень быстро ускользаю, едва касаясь. Нет никакого настроения.
- Болит, - укладываю руку на подушку из кожзама, усаживаясь в той части медпункта, где дребезжат склянки и бутылки.
- Сейчас перевяжу, - подходит она к шкафчику.
Затем возвращается, разматывает бинты, отдирая засохшую кровь.
- Глеб, надо больничный взять, у тебя нарывает тут все. Нельзя ничего делать в таком состоянии.
- Я подумаю.
- Ты чего?
Угадывает мое настроение, знает, что царапина меня бы не расстроила.
- Славницкий приезжал, говорит плохо работаю.
- Сам что ли?
Киваю.
- Пошли его в задницу, а лучше на гору, пусть вместо того, чтобы девок по саунам жать, спасёт кого-нибудь.
Не подымаю головы, не знаю почему, разглядываю, как она обрабатывает рану.
- Глеб?
- Ммм
- Что за девушка живёт у тебя в доме?
Только этого разговора мне сейчас и не хватало. Не смотрю ей в глаза.
- Это Стешина подружка.
- Это как? – усмехается Жанна, внимательно разглядывая мое лицо.
Но веселости в ее голосе нет.
- Долгая история.
- Мне есть о чем беспокоится?
А действительно, есть ли? Скорее нет, чем да. Вряд ли суровый хрен с горы способен составить конкуренцию веселому, озорному городскому парню с таким невероятным талантом затуманивать мозги бабам. Пфу, блин, даже вспоминать противно, а она ведь побежала за ним, даже не узнав фамилию. Не думаю, что Жанне есть о чем беспокоится. Иногда наши с Полиной взгляды встречаются, но это нормальное явление для людей, которые живут в одном доме.
Жанна заканчивает перевозку, берет моё лицо в ладони, снова целует в губы. А я почти не отвечаю.
- Прости, устал, без выходных пашем.
- Можем пойти ко мне, я сделаю тебе горячую ванну, массаж, - щебечет врач, целуя меня в шею, смотрю перед собой, разглядывая стерильно-белую плитку.
- Не стоит, я в порядке, - аккуратно снимаю ее руки.
Встаю, натягивая улыбку. У меня проблемы, очень серьёзные проблемы. Я больше не хочу Жанну. Нормальный мужчина не должен непроизвольно отодвигаться от своей женщины, даже если у него болит рука и он устал.
Сегодня Полина уедет и все будет по-прежнему. Я успокоюсь, это пройдет, просто сейчас я не хочу, чтобы Жанна меня трогала. И уж тем более в ванну к ней не полезу. Но все образуется, когда Полина уедет.
Глава 19
Когда я вернулся с работы, то застрял на пороге собственного жилища, до конца не понимая, что происходит. Мой дом был наполнен детским смехом и визгом. Одна Стеша создать столько шума не могла. Моему удивлению не было придела, когда я увидел Полину со связанными глазами в центре зала, хватающую прыгающих вокруг неё малышей.
Полина с шелковой повязкой на глазах... Доставлять ей удовольствие вслепую, чтобы она не знала, где и как я прикоснусь в следующую минуту, руками или языком. Облизывать, целовать, покусывая...Трогать бархатное тело без разрешения. Тряхнул головой, надо попросить Пашку, чтобы дал мне с размаху в челюсть. Может быть это поможет.
Я сделал шаг вперёд, но, как и полагается трехлеткам и четырехлеткам никто на меня внимания не обратил. Я узнал только Стешу, потому что, честно говоря, чужие дети на мой взгляд все одинаковые. Стоял молча, ожидая, когда этот кошмар закончится. В какой-то момент девушка наткнулась на меня, резко сняв повязку, взвизгнула.
- Я могу все объяснить.
Дети облепили её как дерево, на ветках которого висели шоколадные конфеты. Зрелище было очень милым. Её мать не слишком умная женщина, у Полины талант. Я со своей то не могу справиться, а она десятерых организовала.
- Где ты её выкопал? Она просто чудо!
Выходит из моей кухни медсестра Ирина, а из-за спины появляется пара геологов.
- Откуда вы узнали?
- Глеб, так мать твоя всех обзвонила, сказала, что теперь есть кому посидеть с нашими детками, наконец-то можно собрать их вместе и им не будет скучно.
- О, даже так! – удивленно приподымаю брови. – И детский сад вы решили устроить в моем доме?
- Спасибо вам большое, - разбирают мелочёвку родители, не замечая мое последнее замечание.
Надо бы придумать для женщины, что меня родила, достойное наказание, например, спрятать пульт от ее любимого телевизора на кухне. Или подстричь все цветы в горшках на подоконнике, избавив от листьев и цветков, пусть стоят одни палочки.
Вздыхаю, глядя на свое жилище, где царит жуткий беспорядок.
- Мы со Стешей все приберем, - смотрит на меня Полина, прикусывая нижнюю губу и улыбаясь.
- О в этом я даже не сомневаюсь!
Захожу на кухню. Заваривать чай одной рукой не слишком удобно, но я не могу себе отказать в удовольствии понаблюдать за тем, как Полина ползает по моему залу. Отсюда открывается замечательный вид. Снова звоню матери, у девчонки вечером поезд, а она не отвечает на телефонные звонки.
- Что сказала Жанна?
Садится Полина напротив. Злит этими вопросами, сейчас про её Егоразвона начну спрашивать, и ещё неизвестно кто проиграет.
- Опять лезете в мою личную жизнь?
- Я про руку, - смеётся Полина, обламывая меня, - у вас свежая повязка и учитывая, что ваша любимая женщина местный врач, наверняка делала повязку сама, никому не доверила, а так как в ранах разбирается, то поставила диагноз.
Хватаюсь за чайник, но левой рукой наливать неудобно. Керамическая крышка дребезжит. Как она любит это слово "любовь", любовь-морковь. Так люблю, что аж с ума схожу.
Полина вскакивает, помогая мне. Её нежные пальчики касаются моей мозолистой, шершавой руки, непроизвольно разжимаем фарфор одновременно, от чего чайник резко падает на стол, жидкость разливается.
- Извините.
Она хватается за тряпку. Вытирает расползающуюся лужу. Как же тяжело притворяться хмурым и рассерженным, когда хочется совсем другого. Ткань впитывает чайную лужу. Устал, рука болит. Встаю, иду к дивану, откидываю голову на спинку.
Рядом на столе вибрирует её мобильный, Полина медленно подходит, сбрасывая звонок. Не трудно догадаться, кто именно звонит, у нее все это на лице написано большими буквами с неоновой подсветкой. Разглядываю бледное лицо, еще не забыла, а может и не хочет забывать.
Удивительно, когда Полина у нас дома, моя дочь умеет играть сама: строит пирамиды и разговаривает с куклами. Слышу её голос из детской комнаты, как будто она успокоилась.
- Почему он звонит вам? – злюсь, не могу сдержаться.
- Никто мне не звонит, - засовывает телефон в сумку Полина.
- Егорозвон звонит, я же вижу, аж цвет лица изменился.
- Как вы его назвали? – смеется Полина, наши глаза встречаются.
Не могу успокоиться, я просто в бешенстве.
- Вы дали ему надежду? Однажды подняли трубку и поговорили?
- И Веру тоже дала и Любовь.
- О ну любовь – это понятно. Как вы еще до вершины горы дошли, а потом добежали до моего КСП.
- Лезете в мою личную жизнь, Глеб Дмитриевич?