Треск Цепей II: Белый Ворон (СИ) - Тихий Даниил. Страница 44

Я поморщился, ибо в словоблудстве кузнеца не было ни слова конкретики.

— Иван, не томи, говори как есть.

Кузнец воткнул деревянную вилку в запечённые коренья и начал рассказывать:

— Есть тут у нас в той стороне откуда вы в прошлый раз пришли, заброшенная шахта, рядом с Малистинским монастырём раньше стояла, а паломники мимо неё шли и в постоялом дворе в рабочей деревеньке останавливались. Деревня давно брошена, вымерла задолго до падения восьмерых. Как выработка иссякла, так и народ рабочий кто куда потянулся. В-основном по соседним деревням, ибо у нас и охота поболее и водица пресная в колодце имеется, а у них шиш. Был ручей, да и тот высох.

Кажется, я начинал понимать куда меня хочет послать кузнец.

— Зачем тебе в эту деревню Иван?

Мужик в ответ махнул рукой, так, словно хотел обхватить всю деревню и меня заодно:

— Не мне! Нам! И не нужен мне посёлок, сдалась мне эта гнилушка брошенная. Мне шахта интересна!

Я обгрыз мясо с птичьей ноги пользуясь паузой пока мужики опрокидывали по второй и спросил:

— Так ты же говоришь выработка иссякла.

— Иссякла да, вот только после падения восьмерых что-то там в земле подвинулось и теперь там есть чем поживиться. Елисей вон видел, он и расскажет.

Парень кивнул и взял слово.

— Мы были там летом, с Варом и его сыном. Полезли с дуру, думали гриба дурмана у входа в шахту набрать, а нам на хвост мертвецы упали, прибрели с Малистины. Они отрезали нас от входа и вглубь шахты погнали, старика Вара задрали, а нас не догнали. Мы не побоялись вглубь убежать там и переждали, но вернулся я один. Сын Вара тоже там остался.

Елисей махнул рукой, как бы указывая направление и вздохнув продолжил.

— Бедовое там место. Дурман какой-то, колдовство. Пахнет странно, и голова кругом идёт. И чем больше времени там проведёшь, тем сильнее голова кружиться и тело чужим становиться. Друг мой, сын Варов упал и больше не поднялся, я к нему наклонился и сам едва голову не потерял, на ногах не удержался да на пол лёг. Помню, как мне сквозняк в лицо дул я и пополз потихоньку. Пока полз всякое видел несмотря на то, что вся выработка ходуном ходила. Солнечные камни видел и выполз весь в синеватой пыли. Ивану вон рассказал он сразу понял, что за пыль то была.

Похоже парень принял за волшебство какой-то газ, но то ладно, точно сказать можно только по месту. Я молча сидел и продолжал слушать, Елисей замолк и слово снова взял кузнец:

— Тёмная, синяя пыль, это верный признак сигарийской руды. Если её с железом смешать знатная сталь выходит. Когда-то мой отец с такой работал, я сам — никогда. Вот и подумал тут, милсдарь Грач ведь до конца зимы собирался остаться, так почему бы ему новый доспех взамен утраченного не справить? А я что? Я могу!

Иван стукнул по столу кулаком и махнул Елисею чтобы тот обновил стопки. Я же, спросил:

— Одного не пойму, твой интерес какой?

— Знамо какой! Излишек руды упадёт в наши руки. Инструмент новый выправим, оружие кой-какое и вот ещё что.

Кузнец поднялся, прошёл в дальний угол комнаты, раскрыл деревянную шкатулку и выудил из неё камень. Принеся его к столу, протянул мне.

Повертев синеватый покрытый прожилками камень в руках, я спросил:

— Что это? Нужная тебе руда? Сигарийская?

На что Иван махнул рукой и возразил:

— Да нет же! Это неогранённый тризанит, драгоценный камень, не из самых дорогих, но нас богатеями вмиг сделает. В него знающие люди могут свою силу прятать и всякие кудеснические штуки делают. Елисей с той шахты притащил.

Я улыбнулся и положил камень на стол.

— А огранить его сможешь?

Кузнец пожал плечами и прежде, чем запустить вилку в еду, удостоил меня ответом:

— Я не кристальных дел мастер, в их искусство не посвящён. Но он и без всякой огранки драгоценным остаётся. Мы найдём куда его приткнуть, ты за нас не волнуйся. Если согласишься Елисей тебя проводит и подождёт пока ты с колдовством в той выработке справишься. Если получиться он поработает с тобой носильщиком, а в оплату трудов твоих мы тебя не обидим. Доспех тебе новый справим, камней вынесешь из шахты сколько найдёшь… ну как тебе? По рукам?

Мне почему-то вспомнились слова Ланы о лесном царе, а я возьми и ляпни:

— Подношение божку своему лесному готовите?

За столом повисла немая пауза… а затем оба мужика затараторили перебивая друг друга:

— Да мы без обмана!

— Мы не со зла!

— То дела тёмные, дурные, вот и смолчали!

— Да вот прям сейчас и хотели рассказать, за столом! Да ведь дядька Иван?

— Точно, лесному царю подношений давненько не было, от напастей совсем нас не бережёт. Днём вон матери сон смурной снился, говорит кричала одна из невест, беду на наши головы призывала. Так и до греха недалеко, вот и решили, что пора бы это исправлять. Ты как милсдарь Грач? Не в обиде? Мы же для всех стараемся.

Я едва не рассмеялся, до чего судьба странная штука. Дёрнул чёрт меня в лес пойти и с этой гадостью сцепиться. Только что привалил тварину в лесу, а мне уже предлагают её хозяину за подношением смотаться. Хотя может так даже лучше получиться. Царька может встречу подальше от людей, ведь так бы поступил я старый. Увёл бы монстра, подальше раз уж он будет охотиться за мной, и устроил бы на него ловушку.

Покачав головой как будто бы размышляя, я сказал:

— Ну что тебе сказать, баню растопишь, попаримся, там и ответ дам. Пойдёт?

Кузнец, уже маленько захмелевший расцвёл в улыбке.

— Пойдёт дорогой, а не пойдёт так поедет! Сейчас затоплю, но часа три ждать нужно будет, пока прогреется. Как раз к ночи как захмелеем страсть можно будет попариться и в снегу хмель сбить. Так Елисей?

Парень кивнул головой:

— Так дядька.

Глава 22

Хруст снега под ногами был уже привычным делом. Елисей шёл впереди, и зимняя одежда делала его крупнее чем он был на самом деле. В отличии от меня, деревенский парень не носил кольца, защищающего от холода, и потому был вынужден таскать на своих плечах гораздо больше меха и кожи чем это делал я.

Я согласился помочь кузнецу, но сделал это с оглядкой на собственные интересы. Если Лана права, то их лесной царёк скоро явится по мою душу и мне следует выбрать место для нашей встречи.

Пещеры полные ядовитого газа — как раз то, что нужно.

Я не знал прав ли я в своих предположениях или смерть, поселившаяся в заброшенной шахте — иного, необычного плана. Мои мысли об ядовитых испарениях могли оказаться пшиком, но теорию всё равно следовало проверить.

Оставался ещё один вариант, но он был слишком рискованным. Попробовать задобрить лесного говнюка как это делали местные. Принести ему какой-то дар. Вот только я сомневался, что смогу ему дать хоть что-то, что покроет убийство «невесты».

Вообще вся эта фантастическая вера местных отдавала лютой бредятиной. Уж очень отвратно выглядела «невеста». Чуйка мне подсказывала что это существо никогда не было человеком и уж тем более, человеком — женщиной.

Все эти перекрученные тряпки, которые на самом деле были кожей, сокрытое в их глубине ужасное, гибридное тело покрытое острыми, хищными лапками и усиками, глазами и хитиновыми бляшками… в своей совокупности подобное походило на качественную маскировку. Как если бы какой-то биологический вид, без использования привычных для меня технологий, приспособился к жизни на этой планете.

Бред, конечно, но ассоциации у меня возникли именно такие.

На спине Елисея болтался походный мешок из грубой мешковины. К нему был приторочен лук в специальном чехле и стрелы. Лук переносился в разобранном состоянии, тетиву парень снял ещё дома и хранил её под одеждой. Подальше от сырости и мороза.

Но это не делало самого парня совсем уж беззащитным.

В его поясной петле болтался боевой топорик чьим соседом выступал охотничий нож. И судя по крепкому телосложению, Елисей мог за себя постоять, обузой в бою не будет.

Наш путь вылился в несколько дней пешего перехода по малым холмам предгорья, прилегающего к территории Малистинского монастыря. Двое суток нас преследовала стая волков, но напасть так и не решилась. Поджарые, пушистые звери, держащиеся на расстоянии, в один миг, просто исчезли, ушли, то ли потеряв к нам интерес, то ли почуяв что-то более доступное.