Барон и Лаура (СИ) - Сван Тата. Страница 23

Не знаю в чем мы допустили ошибку, но по прошествии некоторого времени, не приступая к уборке, пьяные девушки были растащены по комнатам, а лично я утром наблюдал, мучаясь головной болью, как озверевший от сосисок Матильда гадил в обувь. К счастью кошак выбрал Серегину туфлю. Возможно, нам бы и удалось общими усилиями с утра исправить ситуацию, но тут в квартиру вежливо вломилась добрая половина моей охраны в количестве дюжины мордоворотов, как вам пассаж — охрана вежливо вломилась, и снова же вежливо потребовала от меня, Серого и Славона немедленно прибыть в Институт, поскольку снова сработал некий загадочный артефакт — «Пищалка», которую Серый случайно притащил из очередного погружения вместе с головой смилодона. Голова в конце концов протухла, а клыки древнего саблезубого монстра растащили знакомые, а вот странная загогулина время от времени самопроизвольно издающая звуки сравнимые с сиреной, издаваемой системой чрезвычайного оповещения на случай радиационного заражения, стала любимой игрушкой многочисленных так называемых «ученых» от спецслужб, нашедших свое пристанище в стенах родного института. При этом расставаться с ней они категорически отказывались. Думаю все дело заключалось в том, что под флагом изучения этого артефакта ушлые деятели списывали значительную часть бюджета, выделяемого институту, опять же дополнительно обосновывая свою необходимость сопричастностью к изучению тайного и неведомого. И все бы хорошо, да вот только после самопроизвольного срабатывания «Пищалка» соглашалась выключатся только в присутствии кого нибудь из погруженцев. То бишь меня или Сереги.

Да инт-е-е-е-р-е-е-е-сно там у вас, — растягивая гласные в слове «Интересно» заключил Барон Сван. Вот только не могу понять причем здесь рыжие.

Так у Славки то жена была рыжей, — невнятно попытался оправдаться я, одновременно недоумевая, какого черта я тут надумал.

Да ладно, не парься успокоил, — меня Барон Сван. — Считай ностальгия разыгралась. Зато меня повеселил. Я как будто в свой родной институт на время вернулся. У нас там тоже сплошной бардак царил. Ну до того, как нас инопланетяне изничтожили. Я тебе потом в знак признательности про маман твоей невесты расскажу. Еще та история. Обхохочешся. Ну когда с герцогом и его людьми разберемся.

К сожалению увлекательную беседу пришлось прервать. Одновременно был снят вопрос от том какие и в какой последовательности проблемы необходимо решать. Поскольку группа гвардейцев, возглавляемая хорошо мне знакомым капитаном Жезеном, тем самым который дважды озвучивал от имени Герцога пожелания последнего по очередным дуэлям с братьями Ошуэ, самым однозначным образом демонстрировала мне, что все остальные проблемы могут идти побоку.

Десяток гвардейцев, возглавляемых капитаном, рассекали толпу гостей как раскаленный нож кусок масла, оставляя за собой возмущенные придушенные возгласы мужчин и страстные вздохи дам. А ведь и вправду красавцы, вынужден был присоединить свой голос к дамам, любуясь тем как все как один белокурые красавцы с голубыми глазами ростом под два метра четко перестроились в две шеренги по пять человек непосредственно напротив меня и угрожающе вращая глазами синхронно положили правые руки на эфесы своих шпаг. Похоже их сначала отбирали по экстерьеру а потом долгое время тренировали в шагистике. Впрочем, судя по виду капитана Жезена, тоже высокого, но шатена, с карими глазами, набор генов, обеспечивающих рядовых гвардейцев высоким ростом, белокурыми волосами и голубыми глазами, имел определенный недостаток. Что-то там с отсутствием интеллекта. На должность командира подразделения блондины не дотягивали.

Впрочем детально обдумать эту проблему мне не дал тот же капитан Жезен. Своими словами он поверг меня в полный ступор: «Барон Сван, в соответствии с приказом Герцога Леона Бунжуйского вы арестованы. Немедленно сдайте мне свое оружие.»

Ну вот, никогда не числил себя тормозом, а тут банально растерялся. И не придумал ничего умнее, как ответить: «Капитан, я не могу этого сделать». Похоже мой собеседник неправильно интерпретировал причины моего отказа. А я действительно в суматохе разборки со своей невестой совершенно забыл, куда подевалась эта злополучная шпага. Поскольку в руках у меня находились только бокал и полупустая бутылка вина. Я не без основания предположил, что их передача капитану вместо боевого оружия может быть воспринято как предумышленное оскорбление

Капитан Жезен напрягся и едва заметным движением руки отдал команду своим подчиненным. Вот все таки напрасно я зубоскалил над гвардейцами. Может с точки зрения интеллекта у них все обстоит и не очень хорошо, зато выучка заслуживает самого высокого восхищения. Десять шпаг в едином порыве были выхвачены из ножен, в два движения перестроение в одну шеренгу, и я оказался стоящим перед строем, ощетинившимся заточенными железками. Дамы восторженно ахнули. Понимая, что еще немного и ситуация может перерасти в кровавый мордобой, а мне это нафиг не нужно, я обратится к толпе: «Господа, никто не знает, куда я подевал эту злополучную шпагу. Мне срочно необходимо ее вернуть вашему сюзерену.»

Ну слава богу. За спиной возник мой ангел хранитель в лице Лекаря, который избавил меня от посуды и вручил шпагу. Ее то я со всем почтением передал капитану, а потом шепотом поинтересовался: «Нельзя ли обсудить некоторые актуальные проблемы моего ареста непосредственно с Герцогом.»И придав лицу особо выразительную мину добавил: «Как лицо заинтересованное с лицом заинтересованным».

И сам не знаю почему, наверное нервное, но я закончил свою бессмысленную, но многозначительную фразу выразительным подмигиванием. Одновременно в голове промелькнул чеканный образ Остапа Бендера и его бессмертный девиз «Всегда». В конце концов меня можно понять и простить. Все же несмотря на мою бурную жизнь погруженца, вот так, в явном виде, осознавая себя Андреем Соповым, меня арестовывали в первый раз. Нельзя же переносить на себя личину того же Андре Ловкача. За которым гонялось вся тайная служба величайшего и мудрейшего Юсуп-али — великого и непогрешимого. И который, судя по моим воспоминаниям, значительную часть своей жизни провел в каталажке.

Тем не менее с подмигиваниям я погорячился. Явный перебор. В ответ на мое неадекватное поведение капитан впал в ступор не понимая как ему реагировать на мои намеки. Хорошо хоть успел своим подчиненным отдать приказ вложить шпаги в ножны.

К счастью ситуацию разрулил уже знакомый мне банкир, вынырнувший из толпы гостей и что-то прошептавший капитану на ухо. Похоже я недооценил значимость этой фигуры, даже несмотря на однозначные намеки Барона Свана: «Банкира не трожь». Судя по всему эта личность имела отношение не только к финансам Герцога но и выступала советником по другим вопросам. Иначе как еще объяснить тот факт что к Герцогу я отправился будучи окруженным гвардейцами и в то же время в сопровождении банкира, который этаким интимно дружеским жестом подхватил меня под руку и по дороге к сюзерену нашептывал дельные, с его точки зрения, советы. Которые в двух словах сводились к рекомендации не впадать в отчаяние, так как возможно все еще образумится. Во всяком случае если я надумаю презентовать своему лучшему другу, то бишь представителю имперского банка, который всегда готов поддержать меня в трудную минуту эту никчемную безделушку, похожую на знаменитый перстень «Рука Падишаха», тогда мой лучший друг несомненно замолвит за меня словечко.

Вот так, поздравил я сам себя, ни клятым не мятым неожиданно приобрел себе лучшего друга в высоких финансовых сферах. И тут же его потерял, после того, как сообщил банкиру, что колечко дорого мне как память о счастливом времяпровождении в незабвенной Иссе, и что я поклялся никогда с ним не расставаться.

Банкир раздраженно вырвал свою руку у меня из под локтя и опережая нашу процессию быстрым шагом устремился к Герцогу. Не знаю уж что там он успел нашептать Леону Бунжуйскогму, но тот при моем приближении даже рта мне раскрыть не позволил, тут же разразившись обличительной речью, которая несмотря на свою значительную продолжительность сводилась всего то к двум основным тезисам. Во-первых я не Барон Сван, а невесть кто, скрывающийся под личиной всеми уважаемого ветерана Третьего Палестинского похода.