Эмоции на грани (СИ) - Дэн Виталина. Страница 22

— А что тогда? Что такого произошло, пока ты ездила домой? — вытерла мокрое лицо, пригладила волосы. Смотрела на него и видела, как он ищет в моих глазах ответ на свой вопрос.

— Не пока ездила домой. Раньше…

— Насколько раньше? — подался вперед, упираясь локтями в ноги.

— Два года… — он опешил. Откинулся снова на спинку кресла, не веря моим словам.

— Ты ведь сейчас меня разыгрываешь? Решила пошутить? Два года, Алин? Хочешь сказать, что два года нашей жизни были обманом? — замотала головой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Нет, это не правда.

— Нет, Ярослав, нет. Все, что мы проживали, все было настоящим. Но в какой- то момент я внезапно поняла, что разлюбила тебя, — больно. Я делаю нам обоим больно. Я вижу, как его всего заполняет боль и горечь.

— Разлюбила? Ну, ничего, снова полюбишь! — и вскочил с места.

Я соскочила со своего кресла и отпрянула от него в противоположный угол. На автомате! Почему я так сделала? Мне даже стало неловко за это.

Увидев это, Яр плотно сжал челюсти. Во взгляде смешались злость и отчаянье.

Прости меня! Прости! Кричала во все горло про себя.

— Алин, ты же понимаешь, что я тебя не отпущу? Надо было раньше открываться, мы бы все решили. Но ты решила все за нас обоих, довела себя до пика. Давай будем вместе разбираться?

— Но я тебя не люблю-ю… Я больше ничего не чувствую. Я в этом городе задыхаюсь. С тобой задыхаюсь, понимаешь? Прости меня. Господи, Ярослав, прости меня, — рыдая, говорила ему. — Я виновата, слышишь? Я тебя люблю, но не той любовью, которой хотела бы… И тебя держать рядом я не имею права.

— Я сам могу решить. И ты знаешь, какой будет ответ. Алин, это просто еще один этап нашей жизни.

— Прости, — промолвила, содрогаясь в тихих рыданиях.

Он все понял. Понял, что я отказываю ему.

Сжал кулаки до хруста. Глаза острые, как клинки кинжала. Начал на меня надвигаться, и я мигом успокоилась. Паника постепенно начала охватывать тело.

— Яр. Не надо, прошу!

Оказавшись рядом со мной, подхватил на руки и опрокинул на ковер. Я попыталась отползти от него, но он резко схватил меня за щиколотку и дернул к себе. Пискнула.

— Яр, не делай! — крикнула ему в лицо, стараясь привести его в чувства.

Но он был не в себе. Мутный, пустой взгляд, хладнокровное лицо. Сердце колотилось, как бешеное. Перед глазами начало темнеть от страха. Я трепыхалась в его руках.

— Этого ты добивалась? — едко процедил сквозь зубы.

— Хватит ломаться, меня начинает это бесить, — прорычал мне в лицо.

Всхлипнула. От испуга старалась пошевелить языком и прохрипела:

— Я не хочу тебя!

— Ничего, сейчас захочешь!

Остро целовал, сминая губы. Кусал за шею. Начал жестко мять грудь, как будто первобытный, как будто я какой-то кусок мяса. Засунул себе в рот два пальца, смачивая слюной. Обвел ореолы сосков. В отвращении я дернулась в его руках, стараясь отползти, но безуспешно.

Что я в сравнении с огромным парнем? Маленькая и слабая. Тошно от нас двоих. От себя, потому что довела нас до такого. А от него — из-за того, что делает сейчас. Слезы градом текли из глаз, катясь по вискам и затекая в волосы.

— Не смей! Не хочу-у! — старалась отбиться от него, но в моменты паники тело немеет. Не чувствовала рук, слабость тяжелым грузом окутала меня.

Он дышит загнанно, а я рыдаю уже в голос, но он ничего не слышит. Подобрался к джинсам, грубо расстегивая ширинку. В защитном жесте схватила его за шею, и мои ногти впились в кожу, оставляя красные полосы. В следующую секунду голова дернулась в сторону, щеку обдало жаром.

Пощечина.

В неверии обернулась к нему с расширенными глазами. Хочется выть и орать.

Набросился ртом на мою грудь. Зубами оттянул соски и зарычал. Приподнялся и начал стаскивать джинсы. Я отбивалась от него ногами, пытаясь отпихнуть, но в ответ услышала:

— Не зли меня! Или будет намного хуже.

— Куда еще хуже? Ты понимаешь, что ты делаешь? — задыхаясь, призывала одуматься, но он лишь усмехнулся.

Развел мои ноги, одной рукой зажимая их, а пальцами другой пытаясь проникнуть внутрь. Но там было сухо, и я взвыла от боли. От унижения.

— Отпусти меня! Отпусти! Я тебя не прощу!

Остановился. Нависал надо мной и смотрел в глаза. Громко дышал, глаза страшные. Мутный взгляд рассеивался, и разум начал проясняться.

Отпустил.

Встал, по-прежнему смотря на меня. Спортивные брюки топорщатся, указывая на его явное желание. Свернулась в позу эмбриона и закрыла глаза. Он не двигался, стоял рядом.

— Алин, я погорячился… — голос до краев заполнен бессилием.

— Уйди… Оставь меня!

Спустя пару минут услышала, как со всей силы захлопнулась входная дверь.

Закричала надрывно. Завыла, выпуская из себя всю боль. Сегодня я нас уничтожила…

Все эти вопросы крутились в голове, пока их не прервал звонок мобильного. Шевелиться не хотелось, как будто разом из меня выкачали все силы. Перевела только взгляд в сторону сумки. Телефон надрывался, звонок за звонком.

Выдохнула, придется вставать. Обессилено поднялась, голова гудела, ноги до сих пор тряслись. Вытащила сотовый. Папа.

— Да, пап? — голос хриплый от слез и долгого молчания.

— Поговорила? — аккуратно поинтересовался.

— Да. Завтра вылетаю обратно. Не переживай, ладно?

— Как он отреагировал?

— Пап, как ты думаешь? Плохо…

— Алина, он тебя не тронул?

— Нет, просто он тяжело воспринял.

— Мы ждем тебя. Во сколько вылет?

— В десять. В обед приземлюсь.

— Понял. Я встречу. Пока, дочь.

— Пока…

Сбросила вызов, откидывая телефон на кровать. Накинула на себя первую попавшуюся футболку. Вытащила сумки и начала паковать вещи.

Вот этого ты хотела? Получай! Свободу и самостоятельность!

Я собирала вещи долго и нудно. Ничего лишнего мне было не надо. Только одежда, любимая кружка, документы и пара наших фотографий. Слез уже не было, но душа оплакивала и скорбела по пережитым моментам, событиям и счастливым воспоминаниям.

Вдруг в дверном замке звякнул ключ.

Вытянулась в струну, руки начали дрожать.

Ну почему ты не пошел к родителям… Зачем ты нас рвешь на части?!

Кинула взгляд на часы. Пять утра.

Ввалился в квартиру, придерживаясь за стенку. Оглядел пространство и заржал.

— Уже? Ты уже пакуешь вещи? Алин, так противен? — заплетающимся языком спросил у меня. Смотрит с горечью, с надрывом. И у меня от этого внутри жилы рвутся, кровь бежит из скрытых от взгляда ран.

— У меня самолет через пять часов, Яр… Вещи мои тут останутся. Папин друг должен будет заехать и забрать все.

— Уже рассказала им? — скинул с помощью ноги один кроссовок и проделал то же самое с другим. Отталкиваясь от стены, пошел на меня.

Только не это, прошу. Глаза снова наполнились животным страхом. Я не вытерплю этого снова. Не вытерплю такого с нами.

Уткнулся своим лбом в мой, глаза следили за моими. Поцеловал в лоб, надолго задерживаясь губами.

Спустя пару минут гробовой тишины, еле слышно проговорил:

— Я тебя люблю больше жизни. Я всегда тебя любил… Как только первый раз увидел. Угрюмую, растрепанную с утра. Шла одна, никого не замечала, фыркала себе под нос, — а у меня слезы бегут, и сквозь них смех грустный прорывается. Горло дерет от спазма. — Сколько нам было с тобой? По тринадцать? Четырнадцать? Подумал тогда про себя, что моей будешь. Влюбился. Уже тогда…Веришь? За все это время только тебя хотел, и хочу. Никогда не смотрел на сторону. Ты восполняла все, что мне было нужно. Но я только сегодня понял, что начал воспринимать все, как должное. Я забыл о многом. Скажи… скажи мне… — хрипло, срывающимся голосом спросил, — это пауза или конец? — снова взглянул мне в глаза, упираясь лбом.

— Я не знаю, — прошептала. — Сейчас это конец. Но откуда мы знаем, как распорядится судьба. Как мы будем друг без друга. Мы этого не можем знать, Яр. Может, этот разрыв нас сплотит навсегда, а может, разведет в разные стороны. Я пять лет назад и представить не могла, что мы с тобой когда- нибудь расстанемся.