40° по Валентину (СИ) - Багрянцева Влада. Страница 38

Вместе с Калмыком они шарахались до темноты, накупили ерунды вроде сладостей, половину которых Калмык сожрал в поезде, магнитиков, фигурок. Маме с папой Валик нашел диск с песнями татарской эстрады и чувяки, Варе — плюшевого коня, как и Антону, а Макару долго думал, что привезти. Образ татуированного ебаната никак с чувяками, татарской эстрадой и конями не вязался, и только за полчаса до поезда Валик нашел в сувенирной лавке футболку с Рудольфом Нуриевым.

— Это кто? — уставился на лицо вдохновленного мужика Калмык.

— Танцор, ты что, не знал?

— Не-а. Тебе виднее, кто там, я пока по танцоршам.

К Нуриеву легла толстовка «Татарлэнд», Валик еще раз оглядел магазин и зацепился взглядом за часы.

— Мы опаздываем, блин!

На поезд успели, но Калмык все равно остался недоволен:

— Я пиалу еще купить хотел, для Антохи. Чтоб чай хлебал. Ладно, из кружки попьет.

Ебало первый день не болело, заболело на второй. Макар ибупрофены пачками жрал и мазал фейс какой-то херней, которую ему мамка купила. Подрался, конечно, громко сказано — скорее посрался. Ярика, обычно тихого, получилось заткнуть только с помощью правой руки. А сначала все шло неплохо, не считая того, что они с Лёхой притащили своих баб, а с ними приперлись и Машка с Антоном, который успел на новогодней тусе скорешиться с Игоряном.

Пока парни привычно рубились в «Фифу», девчонки что-то там хихикали о своем, неподвластном пониманию, но когда Макар вышел покурить, Тихий тоже вышел и был уже какой-то взвинченный.

— Ты чё, транквилизаторы свои забыл принять? — хмыкнул Макар, прикуривая ему зажигалкой.

— Да блядь, тут, по ходу, транки всем не помешали бы. Остановите, блядь, планету, я сойду.

— Да тебе-то чем планета не угодила, Ярик? — удивился Макар.

Тихий затянулся, цыкнул уголком рта и кивнул в сторону девчонок:

— Знаешь, чё они там обсуждают?

— Ваще без понятия. Три-дэ наращивание?

— Чё?

— Ну это когда ресницы за километр видать. У мамки на такое телки толпами ходят. И еще брови себе новые рисуют. И ногти наклеивают, прикинь.

Макар посмотрел на свои руки и подумал, что Валины нормальные короткие ногти его вполне устраивают. Особенно когда он ими по спине водит…

— Да не, — махнул рукой Тихий, скривившись. — Кристинка уже вторую неделю в телефоне залипает. Хуету какую-то читает.

— А тебя ебет, чё она читает?

— Вообще-то да. — Тихий сплюнул в окно и сделал большую затяжку. — С тех пор, как они с Машкой тащатся по корейцам, которые друг друга в жопу трахают, я, знаешь ли, не сказать что в восторге.

— Ну блядь, — усмехнулся Макар, — у каждого свои недостатки. Чё, парит, что сама по такому тащится, а тебя в Нальчик так и не пустила?

— Какой еще Нальчик, на хуй? Ты чё несешь вообще, Мак? Смотри, а то понабрался всякой херни от пидора в пальто.

После резонного уточняющего смысл вопроса ответом была недолгая речь Тихого о Валиной ориентации — недолгая, потому что кулак у Макара проснулся раньше головы, в которой в этот момент произошла, как бы наверняка сказал Валя, реакция мгновенного разложения. Тихий тоже в долгу не остался — после его ответочки в лицо на узком балконе можно было разве что сцепиться и кататься по стенам, пиная друг друга в бока, пока прискакавшие на шум Игорь с Лёхой их не разняли.

Так Макар узнал, что его друг — пидор, и даже без пальто, а все остальные в квартире Игоря узнали, что за неправильные слова насчет умника и их отношений Макар с удовольствием готов поправить любую конечность.

Родаки, конечно, не обрадовались.

Мамка так вообще, увидев его с утра, допытывалась деталей, долго орала, потом всплакнула, но Макар заверил ее, что до свадьбы точно заживет. Отец терпеливо ждал, пока у главы семьи закончится топливо, и вышел к Макару на балкон, но курить не стал — человек слова собственной персоной, хотя мог бы и пыхнуть без шума и пыли, пока мать трещала с Жанкой, расписывая ей во всех подробностях цветистый фейс сына.

— За дело хоть? — спустя пару минут молчания спросил отец.

— Ну допустим.

— Ярика я знаю, жил же у нас как-то. Чего не поделили-то?

— Мнение не поделили, пап.

Старая привычка — как ездить на велике. Даже спустя пять-шесть лет навыки сохраняются. А Макар их со средней школы оттачивал — так было проще всего справляться с эмоциями. Видимо, отец хотел спросить еще что-то, и Макар уже ждал очередной шуточки, но он сказал:

— Интересно, в чем же вы так не сошлись, раз ты за это готов другу вмазать.

— Ну, — Макар дотянул окурок и выкинул его в окно, — может, как-нибудь расскажу.

— Ты только мать больше не пугай так. Все, что угодно, только не связанное с больницами, хорошо?

— Да вообще не вопрос.

С пацанами Макар с того дня пока больше не виделся, а когда сладко вздрочнул дуэтом с Валей по телефону, обезболивающие как-то отошли на второй план. И пока умник мчался из Татарии обратно в родные ебеня, Макар не упускал момента, чтобы пообщаться с ним. Созванивались почти на каждой стоянке, где ловило. Жаль, в поезде было не подрочить — Валя нудел про ужасные сортиры и антисанитарию в вагоне.

— Я думал, ты в купехе, — удивился Макар.

Оказалось, что Валя действительно ехал в купе, но только в компании яжмамки и двух ее орущих дитяток. Вале даже пришлось уступить им нижнюю полку, а сам он всю дорогу почти не слезал с верхней. Поэтому до самой ночи трещал Макару о городе, местной кухне и том, что никуда так далеко еще не ездил, а Макар рассказывал ему о своих путешествиях и о том, что ему было бы веселее, поехай они вместе. Следующим днем Валя почти не появлялся в сети — снова ловило плохо, и Макар натурально не знал, куда себя деть.

«Валь, кинь фотку, я соскучился», — отправил он ближе к вечеру.

«Я же приеду уже через три часа», — ответил Валя спустя час.

«Какой поезд, вагон? Я тебя встречу».

Вместо ожидаемой информации Валя прислал фото, и Макар сначала охуел, потом обрадовался, а потом взбесился.

«Да не члена, а лица твоего! Так, а какого хрена у тебя стоит???»

Мало того, что стояло, призывно направив пирсинг в камеру, так еще и прямо в постели. Едет он с детьми, как же! Но на фоне прошлым вечером и правда слышался детский ор и сверху — ор взрослого, не совсем адекватного человека, судя по голосу, еще и курильщика. До самого вечера телефон молчал, Макара штормило, при взгляде на фотку ныло все и везде, а больше всего ныл язык, и Макар, глянув расписание поездов, сложил в уме дважды два — Валя упомянул, что приедет почти во столько же, во сколько выехал, — и к нужному времени отправился на вокзал, решив, что вычислит там умника и без вагона.

— Хорошо, что эта семейка свалила раньше, — улыбался Калмык, потирая руки над ванночкой лапши. — Чё ты меня сразу не позвал? Целое купе на двоих, а! Мазик будешь? Кепчук?

Валик снова витал в прострации и слушал его вполуха.

— С Макаром базарил, что ли? — сощурился Калмык.

— Просто спал тут в тишине один.

Валик посмотрел на свое отражение в окне и подумал, что вряд ли Калмык ему поверил, потому что лицо было слишком красное для человека, который честно «просто спал».

В город прибыли уже совсем поздно вечером. Валик не хотел дергать папу после работы и написал родителям, что доедет с Калмыком на такси. Но когда они дотащились с перрона к выходу с путей, что-то резко выдернуло его из толпы и прижало к себе. Всего на мгновение — но этого хватило, чтобы у Валика от знакомого запаха и щекотного меха на куртке привычно заныло у пупка.

— Макар…

— О, привет, Мак! — Лицо Калмыка расплавилось в улыбке, как сыр «Ташлянский». — Ну я это, пойду тогда, давай, Валь, спишемся.

— Стой, — окликнул его Макар, все так же крепко держа Валика за рукав куртки. — Тебе куда? Я на колесах.

На парковке Макар пикнул сигналкой черной иномарки — судя по колечкам на решетке, это была какая-то «Ауди», но по виду не из новых, какие папа любил дома полистать в обзорах на компьютере.