Возмездие (СИ) - Злобин Михаил. Страница 14

— Расскажите, пожалуйста, о судьбе своего управляющего. Вы сумели отыскать следы Цыпина?

Пожилой еврей если и удивился вопросу, то никак себя не выдал. Он сохранял на лице благостное выражение, соседствующее с легкой ленцой.

— Я не знаю о его судьбе ни-че-го, уважаемый Тугай. Он бесследно пропал несколько месяцев назад вместе со своими людьми, и это все что мне доподлинно известно.

Хаим уставился на своего собеседника с немым вопросом во взгляде, словно спрашивая того, не хочет ли он поделиться какими-либо подробностями по этому вопросу. Но тот лишь огорченно покачал головой.

— Как жаль… я надеялся, что вы сможете дать мне хоть какую-нибудь зацепку.

— Зацепку? К чему?

— К Секирину, конечно же.

Полный мужчина вопросительно поднял бровь, давая понять, что тема текущего разговора для него остается до сих пор весьма туманной, отчего Тугай не смог сдержать тягостного вздоха.

— Ну как же, Хаим Аронович, ну Секирин. Тот самый человек, с которым ваш Цыпин должен был решить вопрос, связанный с «Бойней». Припоминаете?

— Ах, вы об этом! — Наконец-то на лице толстяка промелькнула тень понимания. — Послушайте, Тугай, меня крайне настораживает ваша осведомленность в этом вопросе. Вы не будете так любезны, пояснить свой необычный интерес?

Несмотря на то, что фраза эта была сказана совершенно ровным тоном, даже без намека на угрозу, Сафаров воспринял ее крайне серьезно. Он слега отстранился, и выставил перед собой раскрытые ладони, словно демонстрируя мирность своих намерений и отсутствие дурного умысла. Конфликт с одним из богатейших людей мира — это не та цель, к которой азербайджанец стремился.

— Прошу вас, Хаим, не думайте обо мне плохо. Дело в том, что этот Секирин, помимо прочих своих грешков, замешан в похищении моего сына. И для меня теперь вопрос его розыска — дело принципа и чести. Я не ищу себе новых врагов, поверьте. Напротив, мне нужны союзники.

— Вам? Союзники? — Собеседник натурально удивился, отчего кожа на его лбу собралась толстыми складками как у шарпея. — Зачем вам союзники против одного единственного человека?

Сафаров слегка нахмурился, уловив в этом вопросе намёк на его трусость, но все же терпеливо ответил:

— Вы тоже считали, что он один, и не представляет никакой угрозы. И где теперь ваш человек для особых поручений, которого вы отправили решать вопрос с Секириным?

Теперь уже настала очередь Хаима гневно сдвигать брови. Видно, что тема с исчезновением его подчиненного для олигарха была отнюдь не из приятных.

— Эта шавка здесь не при чем! — Чуть более резко, чем следовало бы, ответил пожилой еврей. — Я уверен, что все это проделки Хана. Но старому ублюдку сильно повезло, что его пристрелили раньше, чем я успел с него спросить за исчезновение Валеры! Без чьего-либо покровительства этот Секирин не стоит даже ржавого шекеля.

— Это очень опрометчивое утверждение, Хаим Аронович. Невероятно опрометчивое.

— Что вы хотите этим сказать?

— У меня есть серьезные основания полагать, что Хан и Секирин сотрудничали вовсе не на добровольных началах. Старый бандит чем-то шантажировал его, и, по-видимому, перегнул палку. Расплата, как мы теперь можем видеть, не заставила себя ждать.

— То есть, — почти перебил Сафарова Хаим, — вы утверждаете, что этот Секирин причастен к смерти Царёва?

— Я же уже сказал — у меня есть серьезные основания так полагать. Небезосновательно! — Веско вскинул Тугай руку, видя, что его оппонент собирается возразить. — Среди нападавших на особняк были опознаны тела людей, которые и похитили моего сына. А единственное связующее звено между этими двумя событиями — Секирин.

— Иными словами, уважаемый Тугай Гасанович, — едва ли не издевательским тоном проблеял пухлый старик, — у вас нет никаких доказательств, а только лишь предположения?

— Я перестал верить в совпадения еще в юношестве, достопочтенный Хаим. А вы?

На этот раз собеседник Сафарова надолго задумался, не торопясь с ответом.

— Что вы предлагаете? — В конце концов сдался мужчина, смерив азербайджанца оценивающим взглядом.

— Помогите мне раздобыть побольше информации об этом человеке. А остальное я беру на себя.

— И только? — Округлил глаза Хаим Аронович в неподдельном изумлении. — Так вы меня пригласили только для того чтобы я поработал для вас секретарем?

— К сожалению, не могу в полной мере оценить вашу иронию. Не поймите меня неправильно, но… — Сафаров немного помялся, подбирая нужные слова, — но, не смотря на все свое состояние и влиятельность на родине, здесь я просто иностранец, который имеет критически малый вес. С теми, кто действительно способен мне помочь, мне не очень-то просто вести дела в России. Там, где хватило бы одного только вашего слова, я вынужден готовить целую речь с аргументами и объяснениями. — Азербайджанец досадливо поморщился, некстати вспоминая свой визит к Полукару, его настороженные взгляды и нетактичные вопросы, которыми тот поторапливал Тугая. Попробовал бы какой-нибудь чиновник, пусть даже и самый высокопоставленный, повести себя с ним подобным образом на родине, и уже б на следующий день такой неудачник стоял в очереди к центру занятости. — Это отнимает слишком много времени и сил. А из-за этого у меня такое ощущение, что я иду по давно остывшим следам.

Внезапно собеседник Тугая гулко расхохотался, хлопая себя ладонью по бедру в приступе безудержного веселья. Сафаров хмуро покосился на Хаима, раздумывая, не сошел ли тот с ума, или, может, просто над ним издевается.

— Ох-х, — прокряхтел толстяк, утирая выступившие на глазах слезы, — ну и повеселили вы меня, Тугай Гасанович, повеселили. Если вы тут иностранец, то я, этнический семит, по-вашему, кто?

— И, тем не менее, — не принял шутки Сафаров, сохраняя налице предельно серьезное выражение, — бизнес вы ведете в России, и связи ваши тоже здесь. Желающих угодить вам в такой мелочи сложно будет даже сосчитать. А вот мне…

— Да понял, понял, о чем вы, уважаемый Тугай. Прошу простить мою несдержанность. — Хаим ненадолго замолчал, катая в руках пустой бокал, а потом внезапно ответил: — Думаю, мы с вами сумеем договориться.

Выйдя из ресторана, Сафаров направился к своему припаркованному неподалеку автомобилю. Бессменный телохранитель неслышимой тенью скользил где-то справа и на полкорпуса позади, готовый броситься наперерез любой внезапной угрозе и защитить своего нанимателя.

Чертов еврей так сильно вымотал Тугаю нервы, что полуторачасовая беседа показалась ему тяжелейшими шестичасовыми переговорами. Чтоб он еще хоть когда-нибудь связался с иудеями?! Да никогда в жизни, ни за какие сокровища мира! Однако же, стоит отдать должное, Хаим Шифман способен помочь в этом странном деле лучше любого другого человека. Потому что, как минимум, он и сам крайне сильно желает узнать об участи, постигшей своего приближенного исполнителя.

Лично Сафаров был уверен, что тот давно гниет где-нибудь в безымянной могиле, или, что еще более вероятно, общипывается зубастыми щуками на дне лесного озера, но к чему зазря настраивать своего нового компаньона на пессимистичный лад своими догадками?

Азербайджанец вальяжно дошагал до задней двери элитного автомобиля, одного из четырех в его скудном, по сравнению с тем, что остался на родине, автопарке. Он дождался когда его бодигард услужливо распахнет перед ним дверцу и, с доподлинно монаршим достоинством погрузился в благоухающий натуральной кожей темный салон.

— Поехали, — отрывисто распорядился он, приготовившись любоваться в окне промозглыми видами зимней Москвы.

Вот хлопнула передняя дверь, дающая понять, что и телохранитель уже сел в машину, но двигатель почему-то до сих пор не завелся.

— Какого… — только и успел сказать по-азербайджански охранник Сафарова, после чего несколько странно прервался на середине фразы, будто бы его выключили как бытовой прибор.

Тугай вынырнул из собственных размышлений, возвращаясь в реальный мир, и недовольно зыркнул в зеркало заднего вида, пытаясь поймать взгляд шофера. И видит Аллах, лучше бы он этого не делал…