Возмездие (СИ) - Злобин Михаил. Страница 20

— Ты с ума сошла? — Воскликнул парень из прошлой смены. — Мы на баранов, по-твоему, похожи?!

— Не знаю, не знаю… Берта, твою мать! Да угомонись ты! А кинолог тогда ваш куда делся?

— Так это, вызвали его…

— Так может, — продолжала напирать девушка, — пока его нет, вы тут расслабиться решили? Ребята, я серьезно, не делайте из меня дурочку! У меня ж собака сейчас с ума сойдет, что вы тут творили?!

— Да ничего мы тут не делали, сколько раз тебе сказать, чтоб дошло?!

— Мужики… — раздался настороженный голос одного из бойцов прошлой смены, — смотрите, а собака-то на Лёню рычит и кидается…

Все присутствующие синхронно повернули головы, скрестив взгляды на оживленном покойнике.

— Ёп, смотрите, да у него кровь на бушлате! — Девушка закричала, показывая пальцем куда-то полицейскому в область живота.

Мужчины тоже уже увидели пятно темной крови, что достаточно отчетливо виднелось на голубоватой ткани зимней формы. В сумерках улицы оно не так бросалось в глаза, как в свете ламп поста, поэтому заметили его только сейчас. Судя по тому, что кровь еще не успела побуреть окончательно, она была достаточно свежей, и где мог замараться их соратник, для полицейских пока было загадкой.

— Лёня, ты ничего не хочешь объяснить? — Сослуживцы обступили мертвеца, перекрыв тому путь к выходу, напряженно сжимая цевья своих автоматов.

— Ладно, думаю, вам можно рассказать… — покойник заговорил нарочито доверительно и сокрушенно, и этот тон сумел в первое мгновение усыпить бдительность коллег.

Когда полицейские действительно немного расслабились, приготовившись услышать объяснения, оживший труп неуловимо резким движением сдернул с плеча ремень АКСУ, умудрившись одновременно с этим отвести назад затвор.

Грохот длинной автоматной очереди в замкнутом пространстве вдарил по ушным перепонкам пудовыми кувалдами, лишая возможности слышать что-нибудь еще, помимо натужного звона. Равнодушные пули прошивали тела недавних соратников, легко пробивая поддетые под бушлат «корки».

Мертвец прекрасно знал, что каждый заступающий на пост, носит модифицированный бронежилет КОРА-1М, который укреплен в грудной части металлическими бронепластинами, поэтому целил исключительно по ногам и животам своих бывших коллег. Там, где они были защищены лишь многослойной баллистической тканью, не способной остановить тяжелую автоматную пулю с такого малого расстояния.

Летящему свинцу было плевать, кто перед ним, враг, друг или вовсе брат. Он просто стремился вперёд, подчиняясь слепым законам физики, чтобы покалечить или убить каждого, кто окажется у него на пути.

Пронзительный собачий писк, больше похожий на человеческий крик, на долю секунды сумел даже перекрыть шум пальбы, и овчарка, припадая на обе задние лапы, рванулась к выходу, волоча за собой длинный поводок, выпавший из безвольно разжавшейся женской ладони.

Покойник окинул взглядом картину кровавой расправы над своими братьями по оружию, а затем неспешно собрал у каждого его табельный автомат, и с целой охапкой оружия неспешно покинул стационарный пункт.

Сидя в том самом кресле, в котором сидел Сафаров, когда дал разрешение Далхану на похищение Вики, я потягивал крепкий черный кофе из фарфоровой чашки. Хоть я и не являлся большим ценителем, но не мог не признать, что напиток был просто восхитительный. Терпкий, горький, ароматный… пожалуй, что я подобного никогда даже и не пробовал в своей жизни.

Тугай всегда заваривал для себя кофе самостоятельно, используя лишь старомодную турку. Он не доверял этот важный ритуал кому-либо постороннему, и уж тем более он не позволял осквернять драгоценные зерна какой-то бездушной кофемашине. И, должен отдать ему должное, развил он этот свой навык просто великолепно. Подобного вкуса я не чувствовал даже от кофе, заваренного руками именитых московских бариста. Хотя, как знать, может, окажись в их руках такие же зерна, то и они сварили бы не хуже?

В общем, я с комфортом расположился, облачившись в прекрасно сидящий на мне костюм, и пил еще более прекрасный кофе, заваренный мне руками долларового миллиардера. Но все это великолепие, доступное лишь критически малому количеству людей на планете, нисколько не грело мне душу.

Я совсем недавно расправился с одним из тех, кого считал своим заклятым врагом, но мне это не принесло особого удовольствия. Нет, безусловно, в тот момент, когда я смотрел на генерала, задыхающегося после внутривенного введения смертельного сочетания сильнодействующих препаратов, меня переполняло злое торжество. Пока я руками врача давил на поршень шприца, вливая в кровь полицейского яд, и с каждым новым делением, которое преодолевал прорезиненный плунжер, оно становилось только сильнее. Разум даже не желал верить в происходящее, считая его лишь заманчивым миражом, но…

Но эти чувства слишком быстро испарились, растаяв быстрей ледяной стружки на горячем асфальте в раскаленный летний полдень. И теперь я снова сгорал от злобы и жажды мщения, угнетающей меня тем сильнее, чем больше я о ней думал. Неужели, этому никогда не будет конца?

Дорогая чашка из итальянского фарфора, чью стоимость я даже не берусь угадывать, по едва пологой дуге полетела в соседнюю стену, орошая комнату тёмными брызгами. Раздался звон, и мелкие осколки с дробным стуком и редким позвякиванием разлетелись по всему помещению.

Ненавижу!!! Ненавижу всех, из-за кто я стал таким! Не прощу!

В приступе накатившего бешенства я бросился громить роскошную обстановку комнаты, с варварской легкостью ломая предметы, которые были настоящими произведениями искусства.

Тяжелое кресло отлетело в угол с такой скоростью, будто было пущено из катапульты, а вслед за ним понёсся и резной деревянный журнальный столик, жалобно затрещав расколотой столешницей.

Успокоился я только тогда, когда едва не проломил кулаком весьма толстую дверцу платяного шкафа. Едва, потому что этот предмет мебели оказался явно крепче моих костей, и хруст лакированного дерева удачно был дополнен хрустом костей моей собственной кисти.

Мгновенно протрезвев, я взглянул на руку, будто она колотила тут все вокруг помимо моей воли. В глубоком разрыве лопнувшей на костяшке среднего пальца кожи виднелось красное вспухшее сухожилие, которое шевелилось вместе с тем, когда я сжимал или разжимал кулак. Мне даже показалось, что я видел под ним проглядывающую гладкую головку пястной кости, но не был готов за это поручиться.

Что ж, это было неплохое напоминание о том, что со мной происходит, когда я теряю голову и начинаю бежать на поводу своих эмоций, как полоумная дворняжка. Помни, Серж, к чему это все приводит, и держи себя в руках. Пусть ты стал сильнее, чем был когда либо в своей жизни, но что толку от всей этой силы, если она сосредоточена в руках глупца?

Уже окончательно успокоившись, я перешел в соседнюю еще не разгромленную комнату и опустился там на широкий диван. Если безделье настолько отрицательно влияет на меня, то очевидно, что мне требуется немного поработать. Андреев дал мне достаточно информации, чтобы я попытался достать Дёмина, который и так пёкся о целостности своей шкуры, а уж после событий нового года и вовсе начал откровенно параноить.

Хотя, стоит сказать, что руководство Федеральной службы к безопасности своих сотрудников и без того отнеслась крайне серьезно — они были переведены чуть ли не на казарменное положение, а внутренним распоряжением им было запрещено посещать любые общественные места, заведения и массовые мероприятия. На работу и с работы их перевозил спецтранспорт, а покидать место службы дозволялось только в составе группы не менее чем из трёх человек.

Вот так-то… если бы Андреев не отправился по указанию Демина на заклание в Десятку, в нарушение всех мыслимых запретов и инструкций, хрен бы я выковырял хоть кого-нибудь из них. Но вышло так, что этот скользкий интриган перехитрил сам себя, и теперь совсем скоро хлебнёт последствий своих действий сполна.