Иллюзия бессмертия (СИ) - Снежная Александра. Страница 133

Вдох застрял у Айта в горле, и черная пустота в груди стала размером с пропасть. Он не ожидал, что будет так больно.

— Ты все не так поняла, малышка… — сипло выдавил из себя одарин. — Я сам отпустил Вайолет туда, где она должна жить.

Лин шумно вытерла рукавом мокрый нос и, перестав реветь, удивленно спросила:

— А где она должна жить?

— В небесных чертогах. Рядом с богами.

Удивленно хлопнув густыми ресницами, девочка разочарованно сникла:

— А почему не с нами?

— Потому что Вайолет теперь Сумеречная Богиня, — выдохнул Айт, надеясь, что девочка перестанет мучить его своими вопросами.

В глазах ребенка замелькали отголоски совершенно разных эмоций, и, напряженно пожевав губу, она неожиданно выдала:

— Стало быть, я теперь могу попросить ее о чем угодно?

Айт озадаченно уставился на малышку, во взгляде которой теперь ширилось что-то алчное и нетерпеливое.

— Нет, не думаю… — невнятно буркнул он.

— Ты же сказал, что она богиня, — упрямо настояла на своем девочка. — А бабуля, когда молится всесильным богам, всегда просит их о помощи. Значит, теперь я могу просить Вайолет о чем угодно.

Обескураженный железной детской логикой, Айт не сразу нашелся с ответом. Поцеловав Лин в макушку, он грустно улыбнулся:

— Полагаю, твои просьбы без внимания она никогда не оставит.

Альньир на груди одарина внезапно стал наливаться густой темнотой, и мужчина, резко отстранившись от испуганно притихшей дочери, тут же позвал Ири и Урсулу.

— Присмотрите за Лин, — попросил он, сжимая в ладони тревожно пульсирующий амулет. — Я не знаю, как долго меня не будет…

— Ступай, — прервала его Урсула, прекрасно понимая, что Темная Мать желает видеть своего стража, и ослушаться ее приказа он не в праве.

— Не волнуйся. С дочкой твоей все будет хорошо. Обещаю.

Благодарно кивнув волшебнице, Айт растворился в пространстве, а старуха, сообщнически прищурив свои ярко-синие глаза, доверительно наклонилась над сложившей лодочкой ладошки девочкой.

— И что это ты уже придумала, егоза? Ну-ка, признавайся. Уж больно лицо у тебя хитрое.

Несколько напряженных секунд Лин просто молчала, нервно кусая губу, а потом пронзительно крикнула: "Получилось" и, оттолкнув Урсулу в сторону, помчалась навстречу женскому силуэту, появившемуся из сияющего серебром облака.

И как ни старалась Первая Одэйя светлого братства держать лицо, у нее все равно не получилось выглядеть бесстрастной. Рука, сжимающая посох, начала дрожать, а глаза заволокло слезами, когда улыбка Вайолет, словно выглянувший из-за туч луч солнца, озарила все вокруг.

— Девочка моя, — прокаркала, как старый ворон, Урсула, бросаясь к появившейся непонятно откуда Фиалке, чье внимание уже целиком было поглощено визжащей от радости Лин.

Малышка без умолку что-то тараторила, целуя сияющую счастьем Вайолет в лоб, глаза и щеки, и взгляд девушки, устремленный на ребенка, говорил больше тысячи слов.

— Вайоли…

Подбежавший к сестре Кин просто сгреб ее вместе с девочкой и Урсулой в свои объятия, а присоединившиеся к ним Ириэйя и Грайд едва не повалили всех на землю.

— Это я. Это я попросила Вайолет, чтобы она вернулась и стала моей мамой, — Лин дергала и толкала ошалевших от радости взрослых, целующих Фиалку, упрямо не желающих понимать, чья в происходящей радости заслуга и кому теперь на самом деле девушка принадлежит. — Она моя.

— И твоя тоже, — соглашалась Вайолет.

— Детка, но как же?.. — непонимающе развела руками Урсула. — Почему ты здесь?

— Потому что богини из меня не получилось, — отшутилась девушка. — Придется тебе меня еще немного подучить.

Волшебница была не против. Стыдно признаться, но великая одэйя впервые радовалась тому, что оказалась "плохим" учителем.

— А где Доммэ и Айт? — едва первая эйфория от встречи чуть схлынула, оглянулась Вайолет.

— Доммэ нужно немного побыть одному, — уклончиво сообщила Урсула. — А одарина позвала Темная Мать. И, думаю, нам тоже не мешало бы отсюда убраться, — она глянула себе под ноги на устилающий пол черный искрящийся песок. — Как-то нехорошо устраивать праздник на чужих костях. Оставим неприкаянные души в покое.

— Не спеши, — качнула головой Вайолет, прижалась щекой к щеке Лин, а после тихо сообщила Урсуле: — Не успела тебе сказать, но мертвого ледника уже не существует. Стена, отделяющая мир магии от свободных земель, исчезла. И еще… в этом мире больше никого и никогда не превратят в сфирью.

Девушка осторожно передала Лин в руки Кина и с улыбкой шагнула вперед, тихо произнеся первое имя:

— Эйрис…

Песок у ног Вайолет зашевелился, вздымаясь вверх пыльной воронкой. Она уплотнилась, приобретая силуэт маленькой девочки, и сквозь его нечеткий абрис стали проступать черты живого ребенка. Из стен, потолка и пола Сада Душ начали сочиться шевелящиеся тени. Они медленно кружили в воздухе, выжидая, когда Фиалка назовет каждую из них по имени, и как только это происходило — темными каплями падали вниз, превращаясь в женщин и мужчин, изумленно разглядывающих собственные тела, словно видели их впервые.

В торжественной тишине Вайолет называла все новые и новые имена. Тени таяли, черный песок исчезал, а зал заполнялся ожившими магами и счастьем… Люди смеялись, плакали, а узнавая друг друга, пожимали руки или обнимались. И когда перед сияющим взглядом Фиалки замерла последняя сфирья, девушка протянула к ней ладонь и дрогнувшим голосом шепнула:

— Сармин…

Черная тень свилась с песчаным вихрем, увеличилась в объеме, и бесформенная масса, постепенно обретая контуры человеческого тела, наконец превратилась в очень высокого и крепкого мужчину, немного удивленно глядящего на Вайолет своими пронзительно-фиолетовыми глазами.

Меж темных бровей мага пролегла глубокая складка, когда за спиной Вайолет громко всхлипнула Ириэйя. Пристально всматриваясь в лицо Фиалки, мужчина сделал шумный вдох и вдруг произнес:

— Тэлли?..

Слова застряли в горле девушки колючим комком, и она отрицательно повела головой:

— Нет. Меня зовут Вайолет. А ее… — Фиалка ухватилась за трясущуюся от волнения ладонь сестры и чуть подтолкнула девушку вперед, — а ее зовут Ириэйя.

— Мы немного выросли, пока ты… — Ири запнулась, не сумев подобрать правильных слов, с мольбой и надеждой глядя в лицо родителя, о котором грезила всю свою жизнь.

— Пока ты спал… отец, — закончила за нее Вайолет.

Сармин перевел потрясенный взгляд с одной сестры на другую, и в его удивительно красивых глазах мелькнула тень понимания. Резко притянув обеих девушек к себе, мужчина прижал к широкой груди их темные головы, низко и чуть хрипловато выдохнув:

— Доченьки…

Где-то за их спинами подозрительно-громко шмыгнула носом Урсула, тихо пробурчав, что стареет; светло и грустно вздохнул Кин, с тоской вспомнив о своих родителях; деликатно отвернулся в сторону Грайд, выискивая в толпе перевоплощенных магов знакомые лица… И только маленькая Лин совершенно восторженно и радостно вертелась по сторонам, принимая все происходящее за какой-то удивительный праздник, на котором она была главным действующим лицом. Ведь именно с ее горячего желания заполучить себе маму и началась вся эта невообразимая кутерьма.

Каждый раз, вступая в темный чертог, Айт испытывал совершенно разные чувства: от трепета и благоговения до опьяняющего возбуждения. А вот абсолютную апатию и всепоглощающую пустоту одарин ощущал впервые, будто вечно искушающая его госпожа внезапно утратила над ним свою власть.

Мысль эта лениво шевельнулась где-то на краю сознания ай-тэро и так же равнодушно исчезла, оставив во рту привкус терпкой горечи.

— Айт… наконец-то… — ласковый вкрадчивый шепот, словно ночной мотылек, прошелестел в пустоте, невидимые руки мягко опустились на плечи одарина, и он, закрыв глаза, с тоскливой болью вспомнил другие — хрупкие, нежные, с голубой сеткой вен под атласной кожей на тонких запястьях и запахом цветущих яблонь…