Безумные (СИ) - "Anyuta". Страница 5

2.

— Я хочу обрезать волосы! — заявляет Мила, взглянув на каждого за круглым столом. — Сделать асимметричное каре.

— Какое каре?

Наш дед опускает круглые очки на глаза и внимательно оглядывает семнадцатилетнюю внучку, которой в очередной раз вздумалось свершить перемены в своей внешности.

Мила протяжно вздыхает и закатывает глаза, словно все мы тут такие балбесы, что не знаем самых обыкновенных вещей.

— Асимметричное, — поясняет она по слогам. — Когда одна сторона волос короче другой. А затылок как бы торчит. Дедуль, это модно сейчас.

— По-моему, муть какая-то. Сестра пронзает меня недовольным взглядом и пихает ногой под столом:

— Сейчас так модно. Сам ты муть.

— Но у тебя же красивые волосы. Густые и длинные! С короткой стрижкой и причесок-то не сделаешь.

— Бабуль, это ведь прошлый век! Надоест ходить с короткими волосами, так я снова отращу.

— Как будто это минутное дело!

— Полгода назад ты умоляла меня оплатить какую-то завивку, а спустя несколько недель благодарила, что я так и не разрешил тебе сделать барашку на голове.

— А помните, как она нарастила себе ногти размером с вилку? — забавляется дед, от чего Мила пыхтит, как паровоз. — Не могла даже глаз почесать. Как они там назывались?

— Акриловые, — бубнит она, поджав губы.

— Ох, вот же тебе влетело тогда от Максима. И от завуча.

— Я уже поплатилась за тот жуткий опыт, может хватит?

— Нет-нет, дорогая. Мы будем припоминать это всякий раз, когда тебе взбредет в голову очередная ерунда, вроде этого асимметричного каре!

— Я вообще-то не разрешения спрашивала, а ставила перед фактом, — говорит она мне, гордо вскинув подбородок. — Так что смирись, братец.

— У-у-у, запахло жареным, — протягивает дед и, поблагодарив бабушку за сытный обед, скрывается в гостиной, где его ждет занимательный кроссворд.

— Да что ты? Прямо-таки перед фактом поставила?

— Это мои волосы и я сделаю с ними что захочу! Не лезь хотя бы сюда!

Я лишь улыбаюсь, а Мила закипает от гнева. Мы редко ругаемся, но, как говорится, метко. Можем подколоть друг друга. Разыграть. Но, когда её упертая девичья глупость начинает действовать мне на нервы, во мне просыпается злой-старший-брат. Поэтомуто дед и скрылся в другой комнате, опасаясь, что эта идея с идиотской прической станет причиной масштабной катастрофы.

— Отличный аргумент. Станешь совершеннолетней — хоть на лысо побрейся, а волосы приклей к ногтям и косички заплети.

— Ты все время мной командуешь! И шага не даешь сделать. Я вообще лишена права выбора в этой семье! И не думаю, что мое совершеннолетие что-то изменит! Когда у меня появится парень, который сможет навалять тебе, я буду самым счастливым человеком на планете! Понял?!

— Ну, удачи в поисках, сестренка, — ухмыляюсь я, кивком показав бабуле, что все хорошо и волноваться насчет этой мелкой перепалки совершенно не стоит.

— А ты не будь таким самоуверенным. Твои навыки рукопашного боя еще ничего не значат! — бросает сестра, с грохотом задвинув свой стул. — Лучше девками своими командуй, а меня оставь в покое!

— Милочка, а чай с пирогом?

— Не хочу, бабуль, спасибо. Я на верх. Из-за этого козла начисто пропал аппетит!

Сестра уносится, словно смерч, а бабушка тяжело вздыхает. Молча ставит передо мной кружку, заварочный чайник и принимается разрезать ароматный пирог с ягодами.

— Ты все принимаешь близко к сердцу, бабуль. — С улыбкой смотрю на её бархатное лицо и замечаю в глазах излишнюю тревогу, отчего глубокие морщинки как будто приумножаются. Мне не нравится, когда Мила обзывается в присутствии наших стариков, поэтому за это свое словесное недержание она еще поплатится. — Перестань. Побесится часик и успокоится, как обычно.

— Ей сложно жить с нами. Нам с дедом на двоих — сто сорок с лишним лет, а она девчонка молодая. Наденет какие-то джинсы с разорванными коленками и спрашивает, красивые они, или нет?

— А может, зачетные, или фигня?

— Вот-вот! Иной раз такое скажет, что нам приходится в Интернете значение слова искать, благо мы ходя бы знаем, что такое Интернет! — усмехается бабуля. — Она когда от тебя приезжает, то от счастья светится как новая лампа у деда в гараже. Тебе бы к себе в город забрать её.

— Я ведь не против, чтобы Мила у меня жила. По-моему, я всегда на этом настаивал. Она ведь сама не хочет.

— Думаю, все дело в нас с дедом. Мила боится, что мы обидимся, если она переедет к тебе.

Вообще-то, так и есть. Знаю, Мила хотела бы жить со мной в городе, где до торговых центров, кинотеатров и подружек рукой подать, но она не может представить, как оставит наших стариков одних. Когда остается у меня на пару дней, может раз пятьдесят позвонить им, чтобы узнать, как у них дела, все ли в доме работает, не поднялось ли у деда давление. Не вижу в этом ничего плохого, просто боюсь представить, что будет в следующем году, когда ей придется переехать в студенческий городок и жить в общежитии. Кстати, последнее меня порядком тревожит. Может, все же удастся уломать её переехать ко мне.

— Конечно, нам будет скучно первое время, но ведь мы уже старые развалины, Макс. А Мила — молодая девчонка, ей надо развлекаться, встречаться с мальчиками, наслаждаться молодостью!

— Бабуль, ты с мальчиками повремени, пожалуйста. Ей еще восемнадцати нет. Она только школу заканчивает.

— Знаешь, а в этом я с ней, пожалуй, соглашусь. Ты от нее кавалеров будешь отгонять еще очень долго и совершеннолетие ничего не изменит.

Конечно буду. Она ведь моя младшая сестра и я отвечаю за нее. Стоит только подумать, как какой-нибудь сопляк будет жамкать её и делать… Все то, для чего она еще не доросла, у меня кулаки начинают гореть.

— Я хоть и старая, но знаю, что в молодости хочется многое попробовать. Максим, нашей Миле через четыре месяца будет восемнадцать. Эти беззаботные девичьи годы навсегда остаются в памяти, и как ты думаешь, что она будет вспоминать, когда ей исполнится лет тридцать? То, как старший брат контролировал каждый её шаг, не давая встречаться с мальчиками, — говорит бабушка, загнув указательный палец. — То, как задавал сотню вопросов, прежде, чем отпустить её с ночевкой к однокласснице. То, как на выпускном вечере в девятом классе, словно коршун, следил за каждым её движением во время танца в актовом зале, а потом отчитал сестру в такой важный для нее день.

— Тот пацан прижимался к ней, как ленивец к ветке! И слепой бы увидел.

— Максим, они же танцевали, — вздыхает бабушка, опустив плечи. — Это был школьный танец, который ребята репетировали. И если ты не помнишь, то на сцене было как минимум семь пар, а не одна наша Мила. Неужели ты не доверяешь ей?

— Я не доверяю другим.

— Тоже верно, — с улыбкой кивает бабушка. — Но наша Мила не такая глупая и беспомощная, какой ты её себе представляешь. Дай же ты ей немного свободы.

Моя сестра вовсе не глупая и уж точно не беспомощная. В случае опасной ситуации она знает, как и куда нужно нанести удар, чтобы выбить у противника почву из-под ног. Уж об этом я позаботился.

— Кстати, а про каких таких девок она говорила? — интересуется бабушка, подперев рукой подбородок.

— Миле как обычно лишь бы чтонибудь да ляпнуть. Кладу в тарелку кусок пирога и тянусь за сахарницей. За эту свою болтливость сестрица еще поплатится.

— Моя внучка никогда не врет. Так что давай, рассказывай. У тебя, наконец, появилась девушка? Или их несколько? — уточняет бабушка, пытаясь скрыть животрепещущий интерес. — Ты не беспокойся за мою психику, я — дама современная.

Как бы грубо это не звучало, но моя бабуля уже слишком стара для таких историй. Да и кому вообще в голову придет, обсуждать с родной бабушкой свою глубоко-личную-жизнь? Особенно такую, как у меня.

— Пирог вкусный. Как и всегда. Ты пакеты все разгрузила? Порошок стиральный тот привез?

Делаю вид, что недовольный женский вздох пролетает мимо моих ушей. Продолжаю восхищаться домашней выпечкой и громко зову деда на чай, лишь бы не дать бабуле возможности снова интересоваться тем, чем не следует.