Безумный роман (ЛП) - Райли Мэгги. Страница 43

Все, что я знала, это то, что мы собирались куда-то вечером. У меня было не так уж много платьев, поэтому я достала свое любимое — черное платье-футляр, которое обычно надевала на премьеры. Я чувствовал себя в нем уверенно и комфортно, и до сих пор оно приносило мне большую удачу. Не то чтобы я чувствовала, что сегодня она мне нужна. Просто находясь рядом с Джошем, я чувствовала себя счастливой. Заставляло меня чувствовать многое из того, чего я не чувствовала уже очень давно.

Я поймала себя на том, что расхаживаю по квартире в ожидании него. Мне не часто устраивали сюрпризы, несколько раз, когда родители удивляли меня, они дарили подарки, которых я в действительности не хотела. Как когда меня отправили в школу-интернат. Я не была сторонницей планирования, но мне нравилось быть наготове. Мне нравилось держать себя в руках. Это была моя режиссерская сторона.

В дверь постучали. Я открыла ее, и у меня задрожали колени. Джош выглядел невероятно. Он был в костюме, подбородок свежевыбрит, волосы идеально взъерошены. Его руки были полны цветов. Пурпурные соцветия, перетекающие в красивый букет. Я взяла их, мое сердце трепетало, как бабочка.

— Они великолепны, — сказала я, уткнувшись в них носом и вдыхая аромат.

— Фиалковые анютины глазки, — сказал Джош. — Но они также известны как «любовь-в-праздности».

Я посмотрела на него снизу вверх.

— Из пьесы?

Он кивнул.

— Но видел я, куда стрела упала:

На Западе есть маленький цветок;

Из белого он алым стал от раны!

«Любовью в праздности» его зовут.

Я прижала цветы к груди и обвила рукой его шею, притягивая к себе для поцелуя. Очень долгому поцелую. Я вложила в него все, что чувствовала — всю страсть, потребность и привязанность, которые испытывала к нему.

— Мне нравится, когда ты цитируешь Шекспира, — сказала я ему.

Он выглядел немного ошеломленным.

— А мне нравится, когда ты любишь, как я цитирую Шекспира, — прошептал он. Потом он сделал шаг назад, положив руки мне на плечи, как будто хотел обнять. — Ты выглядишь ошеломительно, — сказал он мне.

Я покраснела. Его комплименты всегда так на меня действовали. Они всегда заставляли меня чувствовать себя неловко и в то же время чудесно. Тем более что за ними обычно следовал пристальный взгляд, тот, что, казалось, раздевал меня самым восхитительным образом. У меня все покалывало, с головы до ног и везде между ними, и внезапно у меня пропал интерес к своему дню рождения. Гораздо больше я была заинтересована в том, чтобы остаться дома.

Джош провел рукой по губам.

— Нам лучше пойти, — сказал он, забирая у меня цветы и кладя их на стол. — Пока я не послал к черту все наши планы и не подарил тебе на день рождения подарок другого рода.

— Разве это плохо? — спросила я, проводя рукой по бедрам. С ним я чувствовала себя такой смелой. Такой храброй.

Он усмехнулся.

— Думаю, тебе понравится то, что я запланировал, — сказал он, беря меня за руку. — А тот, другой подарок, может подождать.

Он замолчал.

— Но только если мы уйдем прямо сейчас. Еще несколько минут наедине с тобой, и это платье, и мое самообладание полетят ко всем чертям.

Поэтому он рывком вытащил меня из квартиры и потащил вниз по лестнице. Когда мы проходили через сломанную входную дверь здания, он нахмурился.

— Твой арендатор должен починить ее, это небезопасно, — сказал он, как делал каждый раз, когда приходил. — Мне не нравится, что люди могут запросто войти в здание.

— Я знаю, — сказала я, похлопав его по руке. — Я отправлю ему еще одно электронное письмо.

— Уж в этом письме не будь миленькой, — сказал он мне.

— Я думала, тебе нравится, когда я милая, — поддразнила я его.

— Да, — он подмигнул мне. — Но еще больше мне нравится, когда ты грубая. И гораздо больше нравится, когда ты плохая.

Я густо покраснела, а Джош засмеялся и подозвал такси.

— Итак, когда я узнаю, куда мы едем? — спросила я, когда он протянул водителю листок бумаги с адресом.

— Когда приедем, — сказал Джош, откидываясь на спинку сиденья, беря меня за руку и переплетая наши пальцы вместе. — Это не займет много времени.

Когда мы ехали в центр города, я вспомнила, что собиралась рассказать Джошу о своих родителях, вернувшись домой. До официального начала вечера. Но он отвлек меня цветами, Шекспиром и сексуальными страстными взглядами, и я совершенно обо всем забыла.

Я потянула его за руку, надеясь, что смогу сказать ему об этом до того, как мы доберемся до места назначения, но как только я подобрала слова, такси остановилось, и предложение, которое я планировала, исчезло.

— О. Мой. Бог, — выдавила я, глядя в окно широко раскрытыми глазами.

Я оглянулась на Джоша, сомневаясь, что верю во все это. Но он улыбнулся мне, явно удовлетворенный моей реакцией.

— Это слишком, — сказала я, но все же позволила ему помочь мне выйти из такси.

— Сегодня твой день рождения, — сказал он, как бы отмахиваясь.

Я похлопала его по телу, и он посмотрел на меня.

— Я просто пытаюсь понять, какой орган ты продал, чтобы купить нам билеты в «Гамильтон», — объяснила я. — Свою печень? Почку? Селезенку? Ты мог продать свою селезенку?

Он рассмеялся.

— Не бойся, — сказал он, целуя меня в лоб. — Они просто забрали мой мозг. Сказали, что я все равно больше не буду им пользоваться.

Я шлепнула его по руке.

— Не могу поверить, что ты это сделал.

— Кое-кто сказал мне, что это шоу, которое все театральные ботаники умирают от желания увидеть.

Он вытащил билеты из кармана пиджака.

Я уставилась на них так, как будто они были сделаны из золота.

— Они были правы, — сказала я. — Я умираю от желания увидеть его с тех пор, как он появился в театре Public.

— Я рад, что именно мне довелось взять тебя с собой, — Джош обнял меня за плечи, и мы направились в театр. — С днем рождения, малышка.

***

И какой это был день рождения! Джош не позволил мне посмотреть на билеты, отказался показать, сколько он на них потратил, но когда мы добрались до своих мест, мои глаза чуть не вылезли из орбит. Это были не просто билеты на «Гамильтон» — представление, на которое, как известно, трудно попасть — это были удивительные места. Четвертый ряд.

Мы сели, и я уставилась на него, неспособная понять, как ему это удалось. Я знала, что у него есть деньги — его дорогое место жительства и огромная квартира были тому доказательством, но это был более чем щедрый подарок на день рождения. Не говоря уже о труде, который, должно быть, потребовался, чтобы просто найти кого-то, кто готов продать свои билеты. В последний раз, когда я встречалась с кем-то и наступил мой день рождения, я получила брелок «Призрак Оперы». Он сломался через неделю.

— Это самый замечательный подарок на день рождения, который я когда-либо получала, — сказала я ему, когда свет в театре потускнел и стал ярче, показывая, что скоро начнется представление.

— Ты его еще даже не видела, — сказал Джош. — А вдруг тебе не понравится?

Я зажала ему рот ладонью.

— Ш-ш-ш, — прошипела я ему. — Это же «Гамильтон».

Он пожал плечами и куснул мои пальцы. Я вскрикнула и оттащила их в сторону, как раз когда свет в театре начал гаснуть. Когда занавес поднялся, я нашла руку Джоша и крепко сжала ее, надеясь, что это хоть как-то объяснит ему, насколько счастливой он меня сделал.

Глава 28

ДЖОШ

Если раньше я думал, что смотреть бейсбол с Риган — весело, то это было ничто по сравнению с совместным просмотром Бродвейского шоу. Особенно того, которое ей нравилось. Мы вышли из театра, и она отчаянно жестикулировала, глаза ее блестели, а улыбка, казалось, соперничала с самой Таймс-Сквер.

— Это просто гениально, — говорила она, прикладывая руку к голове. — Я просто хочу сказать, вау! Тот, кто превратил историю Александра Гамильтона в мюзикл, — гений. Настоящий гений.