Волшебный дом - Герберт Джеймс. Страница 64

Но мы были напуганы, и это был не тот хороший испуг, от которого в кровь выделяется адреналин. Нашему побегу, возможно, не хватало красоты, но усилий мы в него вложили вполне достаточно.

Где-то на полпути до леса Мидж споткнулась, и я, ставя ее снова на ноги, оглянулся на дом. Он стоял огромным монолитом, задумчиво серый и могильно холодный, и словно был готов сняться и поковылять за нами. Хотя я и не видел, что кроется в этих глазах-окнах, но знал, что синерджисты наблюдают оттуда.

Мидж уже тяжело дышала и ослабела, что вызывало беспокойство.

— Что... что там произошло, Майк? — сумела выдохнуть она.

— Майкрофт, — вот все, что смог я ответить.

Схватив за локоть, я потащил ее вперед и вверх, не давая упасть и стремясь скорее оказаться в укрытии деревьев, подальше от этих глаз. Наше продвижение казалось медленным, как в дурном сне, словно наши ноги засасывала грязь, хотя земля под травой была по-летнему сухой и твердой. В конце концов мне пришлось обхватить Мидж за талию и прижать к бедру, чтобы она продолжала движение.

Смеркалось, солнце виднелось на горизонте красным куполом. Наступала ночь. И скоро в лесу должно было совсем стемнеть.

Не останавливаясь, я повернул голову — еще раз взглянуть назад; возможно, я ожидал увидеть, как синерджисты (а точнее, посвященные — так их следовало называть) выбегают их своего Храма в погоню за нами, но дом был тих и мрачен, как и раньше. Так отчего же, черт возьми, я чувствовал, что кто-то дышит нам в затылок?

Мы добрались до деревьев и забежали туда, как по дорожке звукозаписи — при чрезмерных усилиях невыносимо медленное продвижение. Но наконец мы оказались в лесу, и облегчение было немедленным, тяжесть упала, резиновые путы лопнули. Я отнес это за счет живительной лесной прохлады, но чувствовал, что дело не только в этом. Мы оказались вне зоны видимости из дома.

Мидж прислонилась ко мне, руками устало обхватив мою шею и силясь восстановить дыхание; ее грудь тяжело вздымалась. Я поцеловал ее в макушку, погладил по спине, провел рукой по волосам и прижал к себе. Я дал ей время отдышаться и успокоиться, шепотом ободрил ее. Но мне не хотелось задерживаться.

Темнота быстро становилась угрожающей, в тенях между деревьями словно кто-то прятался. Ветви над головой представлялись уродливыми руками, возмущенными нашим вторжением; некоторые согнулись вниз, словно готовые схватить нас, если мы будем проходить мимо. Листва на земле шелестела, словно под ней кто-то крался. Из леса смотрели чьи-то глаза, подозрительные, недовольные нашим присутствием.

— Нам лучше пойти дальше, — сказал я Мидж, проведя согнутым пальцем ей по щеке, — пока совсем не стемнело и еще можно найти путь домой.

— Мне нужно понять, Майк. Мне нужно узнать, что с нами произошло, что произошло там, в Храме.

— Мы можем поговорить на ходу.

Она прижалась ко мне.

— Прости меня за то, что я делала в последние дни, — тихо проговорила Мидж. — Не могу объяснить, почему и что я думала, почему я так упрекала тебя.

— Это не твоя вина Я думаю... я думаю, здесь были другие влияния. Не знаю, все это так странно. С тех пор как мы приехали в Грэмери, произошла масса безумных событий, и почему-то мы примирились с этим — или, скажем так, не слишком подвергали сомнению. Это не твоя вина, Мидж, но это как-то связано с тобой. С тобой и с коттеджем.

Я вел ее прочь, держа за руку, как ребенка, и говорил на ходу. Я рассказал о картине, которую она нарисовала для сказочной книжки несколько лет назад, — но которую собственное сознание не позволяло вспомнить. Грэмери стал частью иллюстрации еще задолго до того, как она его впервые увидела, а значит, он, очевидно, существовал где-то внутри нее, запертый в ее подсознании как предчувствие чего-то, что в конце концов сбудется. Я напомнил Мидж, что это она отметила в газете объявление о продаже Грэмери — и позвонила только по нему, не обратив внимания на другие. И связь, единение запечатлелись сразу, как только она приехала сюда. Так и должно было случиться! Душеприказчик Флоры Калдиан поведал мне об инструкциях престарелой леди, оставленных ему перед смертью, о подробном описании человека, которому позволялось купить Грэмери и жить там. Это должен был быть кто-то молодой, чувствительный и чья порядочность явно не вызывает сомнений. Некто «особенный». Таковы были требования, и неудивительно, что пожилой стряпчий проявил к Мидж такой живой интерес.

— Коттедж предназначался для кого-то вроде тебя, Мидж. — Я отогнул с пути нависшие ветви. — Не спрашивай меня почему — я не могу дать осмысленного ответа. Единственное, что могу предположить: в тебе есть нечто созвучное чему-то волшебному в Грэмери.

Она остановила меня.

— Волшебному?

Я пожал плечами.

— Да, я сам в замешательстве. Но как еще назвать это? Помнишь птичку со сломанным крылом? Увидев ее на следующее утро летающей по кухне, мы обманывали себя, будто бы крыло не могло быть так сильно повреждено. А прочие мелочи? Ожившие цветы, звери и птицы, толпящиеся за дверью? Это не нормально — мы просто придумывали объяснения, чтобы оно казалось нормальным. Может быть, какая-то связь с дикой природой возникла бы через годы — но вот так, сразу?

Я снова двинулся вперед, и Мидж поспешила за мной.

— Сам коттедж. Посмотри на все дефекты в нем — покореженные двери, прогнившие рамы, треснувшую балку! О'Мэлли не чинил всего этого. Господи, они починились сами собой! Благодаря тебе!

Мой голос эхом разносился по лесу. Я снова остановился и посмотрел на Мидж.

— Да, и моя рука Мы думали, что это Майкрофт залечил ожоги, но теперь я думаю — он тут ни при чем. Конечно, он обладает некоторой силой — и мы только что видели демонстрацию ее. Но эта сила придумана им, так он заставляет своих людей поверить! Он внушил мне, что рука больше не болит — возможно, отчасти этому помогла и та жидкость, — и тем самым немного поубавил мой скептицизм. Черт, кто же захочет испытывать боль, если этого можно избежать? Но я догадываюсь, что это ты действительно ее вылечила. Нет — ты и Грэмери. Вы чертовски неплохо сработались! Неудивительно, что Майкрофт так заинтересовался тобой. Еще бы! Прекрасная ловушка для его синерджистского движения! Человеческая воля и Божественная Сила — и ты, живой пример.

Мидж смотрела на меня, качая головой, но я видел по ее глазам, что она верит всему, что я говорю. С дерева над нами вспорхнула птичка, и мы испуганно обернулись. Часть листьев все еще колыхались, и мы замерли, пока они не успокоились. Лес снова затих, и мы заметили, что темнота сгустилась.

— Мы правильно идем? — спросил я Мидж, оглядываясь по сторонам.

На мгновение она заколебалась, но потом кивнула.

— Скоро будет ответвление. Нам нужно свернуть направо.

— Как скажешь, — мрачно проговорил я.

Мы двинулись дальше, не сбавляя шага, напрягая глаза и уши. Иногда в лесу наступает такая тишина, когда свет сумрачен, как в церкви, а кашель или даже шепот кажутся несообразно громкими. Я сдерживал голос, не желая никого потревожить.

— Могу лишь догадываться, что происходило между старой Флорой и Майкрофтом, почему она дошла до того, что вставила в завещание пункт, препятствующий ему когда-либо завладеть Грэмери. Какое значение могло это иметь для нее после смерти? И какого черта он нам врал, что никогда не был в коттедже, если был непричастен к ее смерти?

— Ты действительно думаешь, что они запугивали ее, чтобы она продала Грэмери?

— Думаю, им удалось запугать ее буквально до смерти. Мы сами видели способности Майкрофта. Создавать из ничего кроликов и крыс для него — раз плюнуть. А вино? Ручаюсь, я бы выпил его, не поняв, что это иллюзия. А как он заставил нас поверить, что изогнул лучи? Он ас, Мидж, иллюзионист высшего класса. Даже не хочется думать, что он мог вызвать в воображении старой женщины. Тигра на пороге? Пожар на кухне вокруг нее? Как ее собственное сердце искрошилось в пыль в груди? Ему не пришлось бы коснуться ее и пальцем.