Страна Арманьяк. Великий посланник - Башибузук Александр. Страница 3

Не понадобилось, соратники дружно ринулись за стол. Быстро пробормотали молитву и забрякали приборами. Падре Эухенио зашарил взглядом по сервированным блюдам, тоскливо вздохнул, но промолчал и принялся уныло хлебать уху.

Я про себя улыбнулся и кивнул Себастьяну. Кок тут же мотнулся на камбуз и поставил перед монахом тарелку с доброй горкой тушеного мяса. Великим любителем оказался наш падре до тушенки. Только бы ею и питался. Прямо настоящий маньяк.

Да-да, не удивляйтесь. Есть у нас на борту самая настоящая тушенка. Свиная и говяжья. В жестяных банках весом примерно по одному мару. То есть где-то по четыре с половиной килограмма каждая. Откуда взялась? Я заново изобрел, от нечего делать. Автоклав кузнецы соорудили за неделю, не бог весть какая задача оказалась. С металлом для банок – гораздо сложнее, пришлось строить пресс на водном приводе, а потом доклепывать и лудить оловом каждый лист вручную, но в итоге все-таки справились. Жесть получилась толстая, хотя и пригодная для задумки. Потом я долго экспериментировал с рецептурой и конце концов добился почти такого же вкуса, как у знаменитой советской тушенки. Правда, ни о каком массовом производстве даже речи не может идти, так как затея обошлась просто в сумасшедшие деньги.

– Сир, – Тук ревниво стрельнул глазами на падре Эухенио, – ничего не пойму. Мы уже полдня стоим у берега – и никого. Мальчишка не в счет. У нас давно нарисовался бы какой-нибудь барон со своими людьми, с требованием мзды за стоянку.

Рагнар гулко кашлянул и посмотрел на меня. Я кивнул в ответ, давая разрешение говорить.

– Я сам в этих местах никогда не был, – начал мурман, – но знаю, что здесь можно несколько дней идти, но так никого и не встретить.

– Интересно. – Монах аккуратно вытер губы грязным платком. – Насколько велика эта страна?

– Вы даже представить себе не можете, насколько она велика. – Я усмехнулся. – На ее территории поместятся все страны Европы, и еще останется место.

– А как здесь относятся к матери нашей католической церкви? – задал очередной вопрос священник.

– Точно так же, как матерь наша католическая церковь относится к другим ветвям христианства, падре Эухенио, – спокойно ответил я. – То есть нетерпимо. А посему рекомендую вам вести себя…

Но не договорил, потому что с клотика завопил один из наблюдателей:

– Наблюдаю сильный дым! Там, далеко…

– Что горит?

– Не ведаю, сир… – после недолгой паузы отозвался моряк. – Точно не видно…

– Сир, дозвольте, я гляну, – с готовностью вызвался Луиджи.

– Держи. – Я протянул ему подзорную трубу.

– Я мигом! – на бегу бросил паж и ловко, как настоящая обезьяна, принялся взбираться по вантам.

– Может, лес? – предположил Фиораванти. – Тут его столько, что…

– Где-то в той стороне должны быть поселение и монастырь, – неуверенно высказался Рагнар.

Я задумался. Где находится Николо-Карельская обитель, я знаю весьма и весьма приблизительно. Фебус объяснил, что она расположена в устье Двины, а вот где точно, он и сам не знал. Так что, может, горит и монастырь, тем более что он, скорее всего, деревянный. И как раз этим и может объясняться довольно странное отсутствие местных.

– Сир! – завопил паж с клотика. – Несколько дымов, причем в одном месте, поэтому сливаются в один. Это не лес, точно! Не очень далеко, где-то с лигу, может, немного дальше!

– Этого еще не хватало… – буркнул я.

Если предположить, что горит монастырь или поселение при нем, то кто его поджег? Или самовозгорание? Франциск говорил, что норвеги в свое время спалили обитель, но это случилось несколько десятков лет назад. А если и сейчас его кто-то осаждает? В устье несколько рукавов, так что вполне могли супостаты проскочить мимо нас. Или вообще пешим порядком пришли. Ну и что делать? И как не помочь, своим-то, православным?.. В любом случае мы на судах, да с орудиями, будем в сравнительной безопасности. Если что, отобьемся. Не ждать же здесь до морковкина заговенья…

– Снимаемся, идем в реку. «Матильда» пойдет головной, живо, живо…

Никаких вопросов не последовало. И не могло последовать. Поступил приказ сниматься с места – значит, так надо. Все свято верят в своего господина. То есть в меня.

Лагерь в мгновение ока ликвидировали, когги столкнули в воду, ударили весла по воде – и очень скоро, пользуясь приливом, мы зашли в один из рукавов устья Двины.

– Арбалетчики – по местам, канониры – товсь, наблюдатели – смотрим во все глаза за берегами. Тук, проследи. Отто, готовь своих. Дамуазо Луиджи, за мной… – Отдав все команды, я пошел к себе в каюту облачаться в доспех.

В том, что предстоит стычка, уже даже не сомневался. В сердце колотится тревожное и одновременно восторженное предчувствие, во рту появился едва заметный солоноватый привкус, так похожий на вкус крови, – все признаки налицо; за последний десяток лет в Средневековье у меня выработалось безошибочное чутье на драку. Ну что же, не первая и, дай бог, не последняя. Этим и живу. Знаете, я долго думал – чем же мне пришлось по душе это время? Нашлось много причин, но одна из них, не исключаю, что даже главная, – это возможность схлестнуться в рубке не на жизнь, а на смерть. Когда твоя жизнь балансирует на кончике твоего же меча, когда ты сам можешь забрать чужую, когда костлявая с косой так и пляшет вокруг…

Да, вот такой я урод и ничуточки не тягощусь этим. Не знаю, приобретенное ли это качество, вместе с телом бастарда, либо я всегда был таким, но оно есть. А вообще, скорей всего, это обычная профессиональная деформация. Когда занимаешься только тем, что воюешь, поневоле полюбишь это дело.

В закутке Феодоры слышался едва слышный шепот и смешки. Ага, с Лизкой, своей служанкой, лясы точит.

– А ну яви себя мне, девица…

– Да, тятенька. – Федька появилась из-за загородки. – Чего изволите?

– Быстро обряжайся в броню.

– И зачем это? – Феодора досадливо поморщилась. – Она же тяжелая.

Опять кочевряжится, зараза. Ее дамские латы – легче легшего, на заказ в Толедо делали. Вот же стервь…

– Переживешь как-нибудь. Не хватало еще под шальную стрелу попасть.

– Как прикажете. – Девушка лукаво стрельнула на меня глазами. – Поможете, тятенька?

– Лизетта обрядит. И носу из каюты не кажите. Все, скройся с глаз моих долой.

– Фи, как грубо. – Феодора фыркнула и убралась к себе.

Решив при случае поколотить девчонку, я бросил взгляд на подставки с броней. Что у меня тут? Этот готический комплект мне подарил герцог Карл, после битвы при Нейсе. Он уже не раз побывал на ремонте, но на диво добротно сработан мастерами из города Зуля. Я с собой взял еще один такого типа, подарок герцога Максимилиана, но он парадный, под стать королям, так что пока приберегу его на особый случай. Есть еще юшман, тоже презент, но уже от сарацинского купца Аль-Хоттаби, моего старого приятеля и компаньона. Пожалуй, остановлюсь все-таки на нем. Защищает ненамного хуже, чем сплошные латы, но весит меньше. Опять же месту приличествует: если не ошибаюсь, русичи как раз такие пользуют. Из оружия… ну да, вот этот тальвар. Он достался мне много лет назад из рук барона Робера де Бальзамона, когда я гостил в Фуа, у Мадлен, сестры самого Луя Паука. В наше время срок жизни боевых клинков очень недолог, но индийская сабля почти не пострадала, так что послужит еще. В пару к ней возьму клевец и длинный кинжал – мизерикордию. Еще пистоли – пожалуй, и хватит.

– Луиджи, приступай…

Едва паж успел застегнуть на мне пояс, как за дверью заблажил посыльный:

– Сир, его милость барон ван Карстенс просит вас подняться на мостик! Там трупы по реке плывут…

Глава 2

– Иду. – Чертыхнувшись про себя, я перекинул круглый щит за спину и вышел на палубу. Вот же зараза… значит, чутье меня не подвело.

– Здесь, ваше сиятельство, – капитан Рагнар махнул мне рукой. – Ребята его багром поймали.

Утопленником оказался длинный светловолосый мужик в домотканой рубахе до колен и широких портах, почти до глаз заросший русой кудрявой бородой. Но, как ни странно, стриженной. На худом лице застыло странное благостное выражение, словно смерть принесла ему облегчение. В руке мужик все еще сжимал обломанное древко какого-то импровизированного оружия, а в его груди торчали две стрелы с белым оперением.