Нет места под звездами (СИ) - Кос Анни. Страница 2

Но вот кем были те странные люди в черном, что явились в день злополучного пира и коронации, Лонхат не знал. Никто не видел их лиц, скрытых масками, не рассмотрел знамен, не знал титулов. Однако и Талгат, и его союзники склонялись перед таинственным безымянным человеком, безоговорочно признавая в нем лидера. А значит, это был не рядовой воин. Да и управлял огнем он с той же легкостью, как любой хольдинг — смирной лошадкой. Что это, если не магия?

Великая Степь магии не знала. Все, что тут можно было найти — только старые рощи с каменными истуканами: то ли заброшенные святилища, то ли безмолвные следы прошлого. Оттого и не верили хольдинги в магию, не знали о Стихиях, не интересовались тем, что приводило в движение этот мир.

Лонхат стал подробно расспрашивать о делах Золотой Империи всех путешественников, кто бывал в тех краях. О магах рассказывали мало и неохотно. С опаской. И все же некоторые имена произносили чаще остальных. К примеру, имя Хальварда Эйлейра Эйнара, герцога Недоре, Миаты и Зеленых островов. По странному совпадению именно его земли располагались ближе всего к Великой Степи, самого правителя называли сильнейшим магом Огня, а воины герцогства традиционно носили одежды черного цвета, в отличие от людей императора.

Это могло быть совпадением, а могло указывать на то, что развернувшаяся на ступенях дворца конунга трагедия имела более сложные причины, нежели борьба за земли и титулы.

На третью осень от падения Витахольма до степи докатились новые слухи. В империи, мол, чуть не разразилась война, причиной которой стала борьба сиятельного Сабира и герцога Недоре. Шепотом рассказывали о покушениях, заговорах, убийствах и жестоких казнях, упоминали имена тех, кто был замешан в смуте. И, странное дело, одно из имен звучало слишком привычно для уха степняка — Йорунн, воспитанница герцога.

Еще одно до крайности странное совпадение, как подумал тогда Лонхат. Воспоминания о дочери Канита отозвались тянущей, навязчивой болью в груди — старое сердце никак не хотело смиряться с потерей. И хотя разумом воин понимал, что, скорее всего, девушки уже давно нет в живых, но надежда, робкая, неуместная, внезапно затеплилась на самом дне души.

А что, если человек в чёрном не убил Йорунн, как уверял всех Талгат? Отступающий отряд запомнил ее живой, ярко освещенной кольцом пламени. Поспешность, с которой хан заявлял потом о гибели рода Хольда, и настойчивость, с которой он пытался всех убедить в этом, настораживали. Талгат будто сам старался поверить в истинность этих слов, а, значит, его глодали сомнения так же, как и Лонхата.

Впрочем, хольдинг не хотел обманываться зря. Раз обжегшись, он не собирался совать голую руку в жаровню с углями. Боялся поверить ничем не подтвержденным домыслам, а потому оставил свои знания при себе, не поделившись ими даже с самыми близкими товарищами — Халой и Китом.

С ними Лонхат вообще старался не касаться в разговорах темы прошлого. Слишком глубокими были их раны, слишком яркими — воспоминания, слишком горькими — сожаления. Эйдан принял известия легче, а, быть может, просто лучше скрывал свои чувства. Впрочем, ему тоже было нелегко пережить потерю двоих друзей детства и юности.

По истечении трех лет от начала войны в Гилоне собрали большой совет. На нем впервые открыто заговорили о том, чтобы вернуть себе захваченные Талгатом земли. Горячие головы настаивали на немедленной атаке, но Лонхат, все еще возглавляющий войско, был категорически против.

— Мы должны заручиться поддержкой всех друзей, которых только найдем. И надо знать, что происходит за спиной Великого Хана. Я хочу видеть глазами Талгата, вдыхать с ним один воздух, пить одну воду, слышать каждую его мысль, как свою собственную.

Лонхата активно поддержали не только старые друзья, но и Адой Гасти — градоправитель Гилона. На подготовку к наступлению выделили год.

Вскоре самые ловкие и смелые из людей Халы, бывшего третьего всадника дворцовой стражи, отправились на север, чтобы незаметно пробраться на земли Талгата. Эйдан взял на себя переговоры с лесными племенами, стремясь заручиться поддержкой вождей из родов Вису, Мёря, Арвов и Ямит. На юг и восток выслали послов, ищущих новых союзов в землях соседнего княжества Эттлингов, а вот в сторону империи Лонхат решил отправиться лично.

Он здраво рассудил, что возможный результат стоит подобного риска. В случае неудачи степняки не теряли ничего, ведь сиятельный Сабир все еще поддерживал Талгата. Но вражда между Золотыми Землями и Недоре могла сыграть на руку хольдингам. В особенности, если герцог действительно окажется одаренным магом и согласится принять их сторону.

Что произойдет, если Хальвард окажется тем самым человеком из Витахольма, Лонхат старался не думать. Он желал убедиться в том, что ошибся, и в то же время надеялся, что все его домыслы — правда.

Сборы заняли немало времени, в путь отправились, когда просохли дороги после весенней распутицы. С собой старый воин решил взять только двадцать человек, но никого из выживших в битве на ступенях. Ему не нужны были лишние свидетели. Если надеждам не суждено сбыться, то лучше близким не видеть его разочарования.

В противном случае же… Что было бы в противном случае Лонхат не мог ответить даже самому себе.

2. Ссора

— Сядь, Йорунн, есть важные новости и я хочу, чтобы ты узнала о них одной из первых.

Ласковое весеннее солнце освещало кабинет правителя, пробираясь до самых дальних уголков косыми дорожками, бросая золотистые отблески на стены. Хальвард протянул девушке раскрытое письмо. Йорунн удивленно взглянула на сломанную печать и почувствовала, как по спине пробежал холодок — на сургуче стоял знак летящей ласточки, знак дома Хольда, ее знак. Словно во сне, медленно, боясь спугнуть видение, она развернула бумагу и впилась глазами в строчки.

Хальвард стоял спиной к окну и внимательно следил за воспитанницей.

Минувшие полтора года дались им обоим нелегко. После обретения своего истинного облика Йорунн начала стремительно меняться. Правитель затруднялся назвать причину, но допускал, что всему виной была ее Тьма.

Йорунн делала потрясающие успехи в овладении силой. С легкостью создавала теневые предметы, научилась манипуляциям с формой и движениями, Огонь тек в ее руках, как мягкий воск, покорно следуя безмолвным приказам, а степень контроля была такая, что правителю оставалось лишь удивленно качать головой. Наверное, схожие чувства когда-то возникали у его собственных родителей по отношению к юному, импульсивному и необыкновенно одаренному сыну.

Однако, поведение девушки разительно отличалось от поведения самого Хальварда в ее возрасте. Йорунн словно закрылась ото всех, оставив на виду лишь набор масок, которыми научилась жонглировать не хуже, чем уличный артист — мячиками. Она была мила и приветлива с просителями, весела и беззаботна с Ульфом, внимательна и чутка с Виалой, собрана и сдержана с ним самим.

Хальварда это раздражало. Не то, что девочка наконец обуздала свои чувства и приняла навязанные правила игры, а то, что она отгородилась от тех, кому должна была доверять без остатка. Разумом маг понимал, что у подобного поведения могут быть разные причины, но чутье било тревогу, и с каждым месяцем все сильнее.

Ни импульсивности, ни безрассудности, ни наивности. В ее поступках главенствовал разум и строгость, а стремление довести до совершенства свои умения могло посрамить самых лучших мастеров и среди магов, и среди воинов.

Однако сейчас почти идеальная внешняя оболочка дала трещину — Йорунн была в волнении. Пальцы мелко вздрагивали и мяли край письма, а щеки то вспыхивали алым, то покрывались бледностью. Вот она подняла глаза и правитель увидел, как в них плещется целое море эмоций.

— Вы бы не стали шутить со мной так жестоко? Сказанное тут — правда?

— От первого до последнего слова. Отряд под предводительством Лонхата уже въехал на территорию Миаты и будет тут через несколько дней.