Нет места под звездами (СИ) - Кос Анни. Страница 82

— Что-то случилось, мой император? — наконец тихо спросила она, чтобы нарушить зловещую тишину.

— Всегда что-то случается, — отозвался он, не прекращая чтения. — Подойди.

Она шагнула вперед, почти не чувствуя земли. Сиятельный оторвался от дел и внимательно осмотрел ее с головы до ног. Он его цепкого взгляда не укрылись изменения в ее внешности, ее тревога передалась ему и заставила нахмуриться еще сильнее:

— Что с тобой?

Арселия сейчас напоминала птицу, попавшую под дождь и вымокшую до нитки: растерянная, напуганная, жалкая.

— Я должна тебе рассказать… Лучше, если ты узнаешь от меня, а не от кого-либо иного. Я видела твои письма, — наконец произнесла она твердо. — Искала сведения о Сааде — и нашла их.

Император чуть склонил голову набок, небрежно постукивая кончиками пальцев по столешнице:

— Вот как? И, надо полагать, передала эти сведения моей сестре?

— Да. Теперь Мейрам знает, где находится ее сын.

— Ну что ж, этого следовало ожидать. Ты все еще слишком женщина, а не венценосная правительница: слишком легко поддаешься эмоциям. Сядь, — он указал ей на стул напротив. Она села на самый край, не смея коснуться спинки, не пытаясь найти поддержку даже в такой малости. — Когда это было?

— Три дня назад.

— Почему решила рассказать мне сейчас?

— Мне не оставили выбора. Ты бы все равно узнал.

— Сиф Йонна?

— Да.

— Я разговаривал с ним сегодня. Он даже не намекнул на эти сведения, почему?

— Он дал мне три дня на раздумья. После чего обещал выдать меня, если я не приму его предложение.

— Какое же? — вкрадчиво спросил сиятельный, чуть наклоняясь в ее сторону.

— Взойти на его ложе.

В кабинете повисла гнетущая тишина, только пламя свечей на миг вытянулось и замерло, а воздух как-то разом заледенел.

— Это не все. Продолжай, — сухо потребовал Сабир.

— Он грозил убить Саада и Мушараффа бен Рушди, если я расскажу тебе. И обещал мне покровительство в обмен на титул регента в случае твоей смерти.

— Вот даже как? Забавно, — сиятельный аккуратно убрал в сторону бумаги и спросил ровным голосом, совершенно отстраненно: — Он прикасался к тебе? Посмел тронуть?

Она выдавила из себя еле слышно:

— Да.

— Как это было? Через ткань платья или произошло что-то более смелое? — спокойствие Сабира было абсолютным, будто он о видах на урожай расспрашивал или о погоде.

— Он… это произошло в саду. Нет, он не позволил себе многого, но ясно дал понять, чего ожидает от меня.

Император встал и с грохотом отодвинул стул, вплотную подошел к Арселии, вздрогнувшей всем телом от резкого звука, заставил поднять заплаканное лицо.

— Покажи, что он делал.

Она зарыдала, уже не скрывая ужаса. Сиятельный откинул в сторону ее волосы, осмотрел тонкую шею, провел по ней пальцами.

— Он прикасался тут, — Сабир не спрашивал, он утверждал, она лишь согласно кивнула. Его рука скользнула ниже по шелку ее одеяния, дотронулась до груди. — Вдыхал твой запах, шептал тебе на ухо, возможно, обнял, прижал к себе, чтобы оставить на своей одежде твое тепло?

Ответом стали лишь ее всхлипы.

— Скажи мне, что ты чувствовала? — самообладание изменило ему, и он крикнул: — Говори!

— Я не помню! — простонала она, закрывая лицо руками. — Дурноту, слабость, отвращение!

— Ты хочешь его? Желаешь этого мужчину? Согласна быть с ним? — вопрос ударил не хуже плети, она в ужасе вскочила на ноги и отшатнулась в сторону.

— Нет! Не отдавай меня ему, — Арселия упала на колени. — Все, что угодно, но не отдавай меня этому человеку!

Сабир замер неподвижно, лишь разноцветные искры танцевали в его глазах. По мебели, полу, дорогим коврам побежали морозные узоры — и тут же исчезли, пожранные голубоватыми сполохами. Затем он подошел и наклонился, схватил ее за плечи, сжал до боли, до синих следов на коже, встряхнул, заставил подняться.

— Никогда не опускайся ни перед кем на колени. Ни передо мной, ни перед кем-то другим, особенно — перед такими, как Сиф Йонна. Если дашь им почувствовать свою слабость — тебя разорвут. Покажешь страх — раздавят, как червя. Проявишь неуверенность — используют и выкинут на задворки жизни. Не позволяй им играть тобой. Ты больше не рабыня. Ты — моя супруга. Императрица. Мать наследника. Веди себя соответственно.

Он ослабил хватку, одной рукой приподнял ее подбородок, развернул к свету, долго всматриваясь в глаза.

— Ты ведь сказала мне правду, я не вижу похоти в твоем взгляде. Поклянись, что ты все еще верна мне — и в мыслях, и телом.

— Клянусь. Я скорее умру, чем позволю кому-то другому прикоснуться к себе.

— Что ж, мне этого довольно, — он отпустил ее и тут же ударил ладонью по лицу. Не сильно, почти без замаха, но пощечина от человека, привыкшего к весу меча, оказалась слишком тяжелой для женщины: Арселия вскрикнула и чуть не упала, потеряв равновесие. — А это тебе за то, что посмела лгать мне, — холодно добавил Сабир. — Конечно, я сам виноват: оставил лазейку, позволил тебе воспользоваться моей слабостью, почти подтолкнул к действию. Наказывать тебя в этом случае было бы несправедливо. Но никогда больше не смей обманывать меня. Тебе я этого не прощу.

Арселия всхлипнула, прижимая руку к горящему лицу, но взгляд не опустила. Сиятельный выдержал паузу и отметил:

— Вот так гораздо лучше. Надеюсь, урок ты усвоила?

— Да.

— Тогда можно переходить ко второй части.

Он ударил небольшим молоточком по медному диску на столе, дождался, когда в кабинет вошел секретарь и приказал:

— Вызовите главу тайной службы сюда. Немедленно.

Император подошел к окну, раздернул занавеси, пуская в комнату дневной свет. Арселия не знала, что ей теперь делать и чего ожидать, потому кинула робкий взгляд на двери.

— Даже не мечтай уйти сейчас. Ты останешься. Думала, нести бремя власти легко? Я покажу тебе, чем заканчиваются такие игры.

***

Глава тайной службы редко ошибался: в людях, оценке событий, поиске причин тех или иных поступков. Именно это позволило ему подняться из грязи дармсудских задворок и стать тем, кем он теперь являлся. Точный ум, умение сопоставлять, делать выводы, а также полное пренебрежение к чувствам других людей дали ему силу и могущество, не знающие себе равных.

Сиф Йонна давно понял, что власть — от главенства в доме до управления государством — это тяжелый и, подчас, неприятный труд. Кому-то суждено выносить кухонные помои, а кому-то — убирать неугодных людей. Не всякий властитель готов испачкать руки лично, а потому при каждом дворе найдется тот, кто должен выполнять грязную работу за своего хозяина.

Для кого-то это было бы позором, но для Сифа это была увлекательная игра, которая приносила настоящее удовлетворение. Страх, ненависть, беспомощность, отчаяние приговоренных давали ему почувствовать свою значимость, возвыситься над всем остальным миром. И хотя величие момента меркло и рассыпалось в прах, гасло вместе с последним дыханием жертвы, ощущать себя хоть на краткий миг повелителем чужих судеб было по-настоящему приятно.

Теперь же он наслаждался долгой агонией императрицы, наблюдая за ней чужими глазами, слушая чужими ушами. Он знал, как она дорожит теми немногими друзьями, что были у нее в жизни. Знал, как сильны ее чувства к сыну, и как велика жалость к Мейрам, лишенной радости материнства. И знал то, как боится она гнева супруга. Он не ожидал, что эта тихая женщина найдет в себе силы рассказать Сабиру правду, а тем более — рискнет чужими жизнями.

Глава тайной службы редко ошибался, но в этот раз ошибка обошлась ему слишком дорого.

Сиф Йонна увидел Арселию сразу же, как переступил порог императорского кабинета. Бледная, с воспаленными глазами, левая щека горит огнем, но голова поднята гордо, и смотрит высокомерно. Сабир же стоял спиной ко входу и даже не повернулся к гостю.

— Сиятельная госпожа, сиятельный господин, — Сиф склонился крайне почтительно. — Вы хотели видеть меня?

— Мне нужна ваша помощь, — голос императора был ровным, лишенным даже оттенка каких-либо чувств. — Вы же отлично знаете законы нашей страны и все виды наказаний, которые положены преступникам. Я запамятовал, какая кара ожидает лжеца, предателя и изменника?