Рыцарь Госпожи Смерти. Страница 11

После этих моих слов замолчали даже сверчки, парень возле очага застыл с шампуром в руке, боясь пошевелиться. Я ожидал, что сотник взорвется, но этого не случилось. Он молчал секунд пять, переваривая услышанное, затем подался вперёд и, осклабившись, вкрадчиво произнёс:

– Ты мне угрожаешь, щенок?

– Нет, – отрицательно покачал головой я и улыбнулся шире. – Я никогда никому не угрожаю. Я предпочитаю убивать сразу.

– Завтра в полдень на площадке возле конюшни, – прорычал Дарс и, поднявшись из-за стола, презрительно усмехнулся. – И не вздумай сбежать, убийца. За этим я прослежу.

Он, видимо, ждал, что я что-то отвечу, но не дождался и, гремя железом, отправился на своё место. Обеденный зал стал потихоньку оживать, а я сидел, смотрел на лужицу пива, которое расплескал этот придурок, и пытался сообразить, что ему все-таки от меня было надо. Ведь дело тут совсем не в броне – за такое не убивают, а ему хочется обязательно меня убить. Но почему? Не иначе, тот крысёныш в бежевой рясе что-то нашептал сотнику на ухо… Сквозь Личину не видит, но почувствовал во мне Тьму? Скорее всего, так и есть. Блин, ну какие все-таки уроды! Личина не скрывает ХП, и эти козлы видят, что я намного слабее любого из них, но… Может, и правда дождаться полудня, завалить этого сотника, а потом перебить всех, кто придёт поглазеть на мою смерть? Их тут всего-то человек триста, но пока они сообразят, что к чему, я с Мирной и скелетами уже проскочу за ворота… «Нет!!!» – мысленно оборвал себя я, стиснул зубы и сделал пару глубоких вздохов. Слишком рискованно, а мне сейчас рисковать нельзя. Поэтому завтра с утра я заскочу к алхимику и спокойно свалю, а они пусть живут до поры. Глядишь, когда-нибудь и свидимся.

Забрав спустя некоторое время свой заказ, я убрал его в сумку и через зал направился к лестнице. При моем приближении солдаты за столами замолкали и провожали меня взглядами. В глазах интерес – так собравшиеся на площади зеваки смотрят на приговоренного к казни преступника, и лишь только во взгляде совсем молодой женщины по имени Меда я прочитал досаду и сострадание. Интересно, с какого хрена ей жалеть незнакомого мужика? Хотя, может быть, эта Меда – просто хороший человек? Не знаю…

Поднявшись на второй этаж и пройдя в конец коридора, я открыл ключом нужную дверь и… облегченно выдохнул. Ничего не изменилось. Личная комната осталась тем, чем была, и в ней по-прежнему можно закрыться от всего мира.

Захлопнув и заперев дверь, я сразу, по привычке, открыл окно, затем обернулся, оглядел комнату и замер, обуреваемый накатившими чувствами. Черт… Полгода всего прошло, а кажется – целая вечность.

В последнее мое посещение я был ещё не одинок… Готовился стать гиссом Старшего Дома Кладд и мечтал жениться на Даше… Сейчас за спиной пытки, предательство, побег, полгода тоски, проклятье Ракота, потерянный глаз и… И убитый моими руками бог, и очищение Храма, и скелеты, и Мирна, и самый лучший в мире фамильяр с самым прикольным маунтом. А ещё где-то в Вайдарре меня дожидается Карт, а в сумке лежит чёрный фламберг, который подарила мне мама… Всего полгода… Блин, всего полгода…

За время моего отсутствия в комнате не появилось и пылинки. Тут же примерно как в инвентаре у игрока: продукты не портятся, оружие не ржавеет.

Стащив с лица повязку, я кинул её на стол, пересек комнату и нажал кнопку на кофемашине. Потом подошёл к фотографии деда и минут десять смотрел ему в глаза, мысленно рассказывая о своих победах и неудачах. Я всегда делал так раньше, возвращаясь в конце лета из лагеря, продолжаю делать это и сейчас…

Кофе уже приготовился, но я все говорил и говорил. Уверен, он меня слышит. Ведь я ношу в себе не только Тьму. С каждым прожитым годом я все больше узнаю в себе деда Семена…

Закончив говорить, кивнул, затем снял со стены рамку с фотографией улыбающейся Даши, аккуратно смахнул с неё несуществующую пыль и положил в стоящий в углу сундук.

У меня нет ненависти к бывшей подруге, только досада… Досада на случившееся. Так бывает, когда перед твоим носом уходит с остановки автобус… Можно обвинять в этом кого угодно: себя, водителя, министерство транспорта, но ничего ты уже не изменишь – просто так легли карты. Та Даша, что на фотографии – она ещё там, в прошлом – со мной, вот и пусть остаётся на память.

Закрыв крышку сундука, я направился к кофемашине, когда вспомнил одну важную вещь и, повернув направо, толкнул дверь душевой комнаты. Подойдя к зеркалу, на мгновение замер, затем поднял взгляд и… со вздохом покачал головой. М-да… И я, и не я – одновременно. В целом все вроде то же, но… Плечи стали заметно шире, сантиметров на десять увеличился рост. Кожа стала светлее, волосы отросли до плеч, четче обозначились скулы. Возле правого глаза появились морщины, на месте левого – глубокий уродливый шрам. Эти полгода состарили меня лет на десять. Так-то выгляжу вроде нормально, но и что с того? Мне всегда было плевать на внешность, глаз бы кто вернул – это да…

Выйдя из душевой, я забрал кофе, уселся в своё кресло и выдохнул. Хрен с ним со всем! Я наконец-то добрался до очередного пит-стопа! Семнадцать часов у меня есть, и нужно все успеть. Поесть, помыться, наварить эликсиров и яда, подумать над дальнейшими действиями… Дел много, но сначала все-таки кофе.

Вдохнув подзабытый аромат свежеприготовленного напитка, я сделал маленький глоток, поставил чашку на стол и с улыбкой откинулся в кресле. Да пофигу на этого дурака-сотника, сегодняшние косяки и потерянный глаз. Все ведь не так уж и плохо… Цой в свое время пел про пачку сигарет, но курящий разбойник – это, как минимум, глупо. Ведь по запаху табака тебя можно легко обнаружить. Кофе же таких проблем не создает, поэтому я выбираю его…

Провозился я в итоге до позднего вечера, и это при том, что еда и мытьё заняли у меня максимум час. Шашлык оказался великолепен. Уж не знаю, кто конкретно научил местных его готовить, но уверен, что этот товарищ жил или в моей стране, или где-то у ближайших соседей, потому как приготовленное на углях мясо шашлыком называют только у нас.

Закончив есть, быстро принял душ, вырезал на глаз повязку из куска черного шелка и, усевшись за компьютер, погрузился в чтение логов последних боев. После того, как в Средоточии Тьмы мой меч напитался стихией, с уроном стали происходить непонятки. В позитивном, понятно, направлении, но все равно – грош цена тому игроку, который не понимает, на сколько он может продамажить свою цель за определенный промежуток времени.

По информации из меню персонажа средний урон с удара у меня – около трех миллионов, но по факту эти числа значительно больше. За три часа анализа удалось выяснить, что темное свечение вокруг клинка добавляет мне от одного до трех миллионов к удару. Криты вырастают соответственно, и за время действия Тени Тьмы мой средний урон составит примерно сто семьдесят миллионов. И все это без учёта действия аур. По богам и их спутникам прилетает пятикратно – Йоклу за десять секунд я продамажил практически на миллиард, но самый большой урон меч выдает по порождениям Мрака. В захватившее храм чудовище с удара прилетало по полмиллиарда, то есть примерно в шесть раз больше, чем по спутнице Ллос…

Вот, собственно, все, что за эти три часа мне удалось выяснить. Не, так-то вроде логично – Жнец создан для разрушения статуи в Лууу, и грязная Тьма должна страдать от него больше, чем кто бы то ни было, однако мне все-таки хотелось бы понимать, как оно все работает. Сколько мой меч может еще впитать Тьмы? Увеличится ли от этого урон? И сколько этого урона нужно для того, чтобы разрушить статую? Куча вопросов, и ни одного внятного ответа. Собственно, как и всегда…

Закончив считать, я установил на полу алхимический стол, вывел перед глазами список имеющихся реагентов и подвис, внезапно осознав, что я уже давно перерос свои яды. Ведь даже Кровь каменного червя, ради которой я в своё время сцепился с бойцами Дома Акри, за десять секунд продамажит цель всего-то на двести пятьдесят тысяч. В сравнении с тремя миллионами, что я сейчас наношу за удар – это выглядит совсем несерьёзно.