Карэле Карэле и другие волшебные существа (СИ) - Осадченко Вика "Векша". Страница 17

За нею оказалась темнота — не пыльная тьма, обитающая в подвалах и чуланах, а глубокая, иссиня-чёрная мгла ночи.

— Что это такое блестящее там пролетело? — шепнула Лина.

— Звезда? — предположил Ивер.

Снизу поднялось яркое, но не дающее тепла пламя, вытеснив темноту. Теперь казалось, что они глядят в открытую дверцу печи.

Затем пламя унесло ветром, и в тёмной дали заиграли радужные сполохи.

— Вот это красота, — сказала тётушка Нанне, качая головой.

— Смените нас кто-нибудь! — возмутилась Бринни. — Мы тоже хотим поближе посмотреть!

Деревянная лопаточка выскользнула из её руки и принялась размешивать булькающее повидло самостоятельно. Карэле, пожалев безропотную Мадален, занялся вторым котлом.

— Хватит, — негромко сказал он через пятнадцать минут. — Пора делать, как я сказал. Не смотрите на дверцу, вообще забудьте о ней.

Тётушка Нанне нехотя подняла голову и ахнула.

— Повидло-то уже уварилось! А у нас ещё и яблоки на вторую порцию не нарезаны, ну-ка живо за работу! Ивер, снимай котлы, неси в пекарню.

— Да и обедать пора, — решительно заявила Алли. — У нас уже всё готово, только вниз спустить. Ну-ка быстро освобождайте один стол. Да не мраморный, Юта, за ним же холодно сидеть. Второй, деревянный.

Она заговорщицки улыбнулась мужу. В поднявшейся суете, когда все бестолково метались с тазами и вёдрами, было уже не до дверцы. А потом пришлось отправлять в печь противни с пастилой, нарезать яблоки про запас, нести с третьего этажа на первый блюда с жареной картошкой, ветчиной и сыром — и как-то неожиданно все обнаружили себя сидящими за столом, со стаканами сидра в руках. Только Бринни и Мадален дежурили у котлов, ожидая, пока кто-нибудь их сменит. Впрочем, и они держали стаканы.

Прибежала запыхавшаяся Лина, относившая обед Рониму в подвал, поспешно заняла своё место. Карэле встал и оглядел всех, кто был в комнате.

— Я рад, что вы есть, — сказал он, салютуя им стаканом.

До вечера всё шло как обычно. Гремели противни, остывала на мраморном столе готовая пастила, медленно, но неотвратимо пустел бочонок с сидром. Только запах гины витал над кондитерской, кружа головы случайным прохожим.

— Теперь понятно, почему мы делаем пастилу в выходной, когда кондитерская закрыта, — рассуждала Юта, раскрасневшаяся не то от сидра, не то от жара противней. — Это для того, чтобы покупатели не умоляли продать им хоть кусочек. Господин Карэле добрый, не выдержит и всё раздаст, а нам самим ничего не достанется.

— Моя бабка тоже делала пастилу, — рассказывала Лина госпоже Алли, стоя у плиты. — Но она её до конца высушивала, так что пастила выходила совсем жёсткой. Мягкая и толстенькая, как у нас, намного вкуснее. Правда, бабка говорила, что сухая пастила хранится дольше.

— Просто надо держать её в холодном месте, — объясняла Алли. — Мы же всегда оставляем один лист до Йоля, и он прекрасно сохраняется. Я тоже не люблю сухую пастилу.

В сторону дверцы, из которой теперь дул ощутимо прохладный ветер, никто уже не смотрел. Она как-то незаметно стала привычной частью обстановки — не до неё было. Тётушка Нанне гоняла всех туда-сюда, требуя одновременно мыть посуду, нарезать последние оставшиеся яблоки, вынимать противни из духовки и перекладывать готовую пастилу пергаментной бумагой. Тем, у кого появлялась свободная минутка, незамедлительно находили какое-нибудь дело Карэле и Алли. А сидр придавал беспечности, так что начинало казаться, будто любое волшебство в мире — в порядке вещей, такова и есть норма. Беспокоиться нужно, когда вокруг ничего чудесного не происходит.

Именно тогда они и услышали этот голос.

— Карэле! — закричал кто-то так громко, что Бринни уронила противень на каменный пол. И снова, перекрывая грохот и звон: — Карэле! Это действительно ты?

— Это действительно я, Алесдер, — спокойно отозвался кондитер, подходя к дверце в стене. Вокруг вдруг стало очень тихо. Только булькало на плите яблочное повидло, безразличное к человеческим делам.

— Помоги мне выбраться отсюда, — кузнец протянул руку через дверцу.

— Нельзя, — покачал головой Карэле, отступая на шаг. — Ты должен вылезти сам. Давай же!

— Но ведь дверца… — начала было Юта, и тут же осеклась под яростным взглядом Карэле.

— Тихо, — прикрикнул он. — Не подходите, молчите, вообще не смотрите туда!

Смотреть, впрочем, уже не удавалось. Дверца двоилась в глазах, и хоть было видно, что кузнец выбирается на волю, оставалось непонятным, как ему удаётся протиснуться через слишком узкое для него отверстие. От этого слезились глаза и начинала болеть голова, так что проще было отвернуться.

Наконец раздался мягкий удар — Алесдер рухнул на пол. Карэле моментально подскочил к стене и захлопнул дверцу. Кузнец попытался подняться.

— Погоди, — кондитер вынул из левого рукава кинжал и протянул его кузнецу. — Дотронься до лезвия. Я должен быть уверен, что это и вправду ты.

— Карэле, — укоризненно сказал тот, — это не железо, а сталь. Очень неплохая, судя по виду. Зато та дверца, сквозь которую я протиснулся, сам не знаю как — именно что железная. Какие тебе ещё нужны проверки?

— Действительно, — смутился Карэле, — не сообразил от волнения. Извини.

Алесдер отобрал у него кинжал, отхватил, привстав с пола, здоровенный кусок пастилы и сунул его в рот.

— Ты мне обещал, — напомнил он. А потом привалился к стене и начал смеяться. И тогда все ожили. Бросились совать кузнецу в руки стаканы с сидром и ромом, спасать подгорающее повидло, запричитали, заплакали.

— Ивер, двигай ларь на место, — крикнул Карэле, помогая Алесдеру подняться и пересесть в кресло, стоящее в углу. Рядом немедленно образовалась целая батарея бутылок, а на коленях у кузнеца оказалась тарелка с хлебом, ветчиной и сыром.

— Ешь, — велел ему Карэле, забирая испачканный в пастиле кинжал, — рассказывать будешь потом.

Он обернулся к остальным, и под его взглядом хаос немедленно превратился в бурную, но упорядоченную деятельность. В пекарне загремели вынимаемые из печи противни, последняя порция нарезанных яблок отправилась в котлы, сдобренная специями, и сладкий, головокружительный аромат гины стал ещё сильнее.

— На её запах я и пришёл, — говорил Алесдер чуть позже, когда уже была вымыта посуда, печи остывали, а Роним, пропустивший всё самое интересное, прекратил сокрушаться, что его не позвали вовремя. — Они заманили меня в холмы, в какую-то пещеру, и ей конца-края не было. Я там блуждал, наверное, несколько лет.

— Четыре дня, — уточнила Алли, аккуратно нарезая пастилу квадратами.

— Не может быть, — усомнился кузнец. — Хотя, конечно, определять время было нечем. Солнца я там не видел, только какие-то гнилушки светились. Я уж думал, не выберусь. Они мне так и сказали: будешь тут вечно бродить, неуважения от людей мы сносить не станем.

Карэле выразительно промолчал.

— А потом я вдруг учуял запах. Вроде как твоей яблочной пастилы, только ещё лучше. Что-то такое волшебное, незнакомое. Ну, вот этот самый, в общем. И ноги сами туда понесли. Я шёл-шёл, гляжу: какой-то свет. И голоса раздаются…

Стукнула дверь пекарни, и в комнату влетели запыхавшиеся Бринни и Тимс.

— Мастер! — воскликнул парень, подбегая к нему. — Где вы были?

— У них, — сурово ответил Алесдер. — У Добрых Соседей, Тихих Танцоров, Сумеречного Народца, Шалунов и Проказников. И чтобы я больше ни разу не слышал, как ты называешь их по имени!

— Хорошо, мастер, — потрясённо отозвался Тимс, когда сумел закрыть рот. — Как же вы выбрались?

— Этого я и сам не понял, — признался кузнец.

— Просто я обещал ему пастилу, — объяснил Карэле. — А за ней Алесдер явится даже с того света, не то что из-под Холмов. Только и всего. Как видите, никакого волшебства!

V. Жених из сумерек

Бринни сделала пируэт, держа в руках метлу.