Профессионально беременна (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна. Страница 19

— В деревне?

— Ну, в поселке. Дачном.

Данила пригляделся ко мне и захохотал:

— Признавайся, ты подумала, что моя мама носит растянутые треники и ватник и разводит свиней?

Я деликатно промолчала. Не говорить же, что именно это я и подумала. А Данила небрежно добавил:

— Кстати, я ей звонил, она приедет пожить здесь.

О-о! О-о-о! Кажется, в моей голове не осталось никаких мыслей, кроме междометий. Я уже познакомилась с папой, который умер на второй день после знакомства, теперь познакомлюсь с мамой, которая приедет на поминки папы… Все это в мои планы не входило ни изначально, ни после того, как я решила просто провести время с Данилой! Да и вообще, меня, похоже, представили всей семье, включая любимую лошадь, а сейчас сделают предложение… От которого мне придется отказаться.

Или согласиться?

В голове был бардак. Но нельзя показывать его Беркуту. Я улыбнулась и сказала:

— Хорошо.

— Хорошо? И все?

— А что еще?

— Ева, я хотел сделать тебе предложение.

— Мое утро становится все интереснее и интереснее! Ты меня заинтриговал.

— Сейчас объясню. Дело в том, что мне нужна жена и ребенок. Так вот, я предлагаю тебе выйти за меня замуж и родить ребенка.

Все, на что я была способна в этот момент — это хлопать длинными ресницами и смотреть на него в недоумении. Данила хмыкнул и обнял меня:

— Золотце, разумеется, брак фиктивный! Ребенка я буду содержать, конечно же. Ни о чем не беспокойся, ты всегда будешь в шоколаде со мной.

А я не нашла ничего умнее, чем ответить ему:

— У меня есть время подумать?

Но времени на подумать мне не дали. Уж не знаю, кто: семейство Беркутовых или какие-то высшие силы, но факт. Через открытое окно мы услышали шум и возню у парадного входа, настойчивый звонок, еще один. Взволнованный голос горничной:

— Вы кто? Кто вы? Я вас не пущу, вы не предупреждали!

— Предупреждала, милая моя!

— У меня на ваш счет очень строгие указания!

— Пшла вон, Лешка помер, чьи указания, милочка?

Данила ловко вскочил, хватая трусы с настольной лампы, быстро оделся и обернулся:

— А вот и мамуся приехала!

На лице его была улыбка. А мне стало совсем не по себе. Представилась мадама гренадерского роста и сложения, напором могущая снести не только хрупкую горничную, а все стены этого дома. И голос у нее был мощный, густой, глубокий, как у оперной дивы… И манера общения, как у моих родных с рабочей окраины… Не то, чтобы я испугалась, но приятного в таких встречах мало. Я всегда стремилась поменять круг знакомств, и тут вернулась к тому, от чего бежала.

— Ну, чего ты зависла, Ева? — Данила, уже полностью одетый, сдернул с меня одеяло и потащил за ногу с кровати: — Пошли, пошли, будешь знакомиться с будущей свекровью!

— А если я не хочу?! — возмущенно завопила я, отчаянно сопротивляясь. Но, поскольку была голой в отличие от Беркута, то потерпела полное поражение. Он бросил мне мое платье и велел:

— Давай, детка, не капризничай! Мы скоро поженимся, поэтому надо сначала поставить маму в известность.

— Я еще не давала согласия, — из чистого упрямства пробурчала, натягивая платье. — И вообще…

— Ева, не дуйся, детка! — он притянул меня к себе и поцеловал в губы: — Все будет отлично!

Оторвавшись от него, я только вздохнула. Уж конечно, отлично. Сейчас мне предстоит знакомство с мадам гренадершей…

Когда мы спустились на первый этаж, все уже было спокойно. Командный голос моей будущей свекрови раздавался с кухни, поэтому Данила, приняв степенный вид, подцепил мою руку за свой локоть и повел меня туда. Прибыли мы на кухню вовремя.

Большое помещение, обставленное по последнему слову техники и поделенное на зоны красивыми шкафчиками из светлого дерева, практически дымилось от ненависти. Тома стояла, уперев руки в боки, напротив худенькой миниатюрной женщины со светлой стрижкой «перышками» и буравила ее взглядом, в котором мешались возмущение, злость и высокомерие. А мнимая гренадерша выговаривала ей:

— Вы, милочка, здесь прислуга. И я, если надо будет, вас просто уволю, а на ваше место возьму другую повариху. Или не возьму. Лешки больше нет, а тут конкретно вы, милочка, никому больше не интересны.

Тома побагровела, и на миг мне показалось, что она сейчас полыхнет, как злая лягушка из мема. Но женщина сдержалась, а тут и Данила вмешался:

— Мама! Ты так быстро приехала!

— Сыночек!

Моя будущая свекровь обернулась, и оказалось, что у нее нормальное морщинистое лицо пятидесятилетней деревенской женщины. А еще — голубые глаза, точно такие же, как у Данилы. Они загорелись такой всепоглощающей любовью, что мне стало страшно. Эта женщина, не задумываясь, положит всех вокруг для счастья своего маленького сынульки! В том числе и меня, беременную молодую жену… Так, все понятно, вот теперь мне надо бежать и, если удача повернется лицом, прямо в больницу — делать аборт. Потому что замуж за Данилу и его мамочку я не пойду ни при каком раскладе.

Мать и сын обнялись, и Беркут отстранил родительницу:

— Мама, ты отлично выглядишь! Проголодалась? Тома, что у нас на обед?

— Болоньезе! — отчеканила экономка почти по слогам и отвернулась к плите. Мамуля скорбно покачала головой:

— Макароны! Данечка, ты же знаешь, что от макарон с соусом портится фигура!

— Я готовлю макароны без глютена, потому что у Эли непереносимость! И соус всегда делаю сама, Елена Николаевна.

В голосе Томы прозвучало откровенное презрение. Но Елена Николаевна ничуть не смутилась. Она окинула взглядом меня — долго, подробно, не пропустив ни единой мелочи, с ног до головы. И совершенно точно нашла сразу пять причин меня невзлюбить. Знать бы еще — каких.

— Ты меня представишь, Данила Беркутов? — осведомилась женщина, усевшись на стул.

Уфти… Как официально! Чтобы я вдруг не забыла, с кем имею дело…

— Мама, это Ева, моя невеста, — спокойно ответил Данила. — Ева, а это, как ты уже поняла, моя мама.

— Очень приятно, — улыбнулась я. Улыбка вышла не из самых милых, но я не сдерживалась. Пусть дамочка знает с самого начала, с кем она имеет дело. Я не из стеснительных, да и цепляться за выгодного жениха не собираюсь. — Вы так похожи, что сразу ясно, кто есть кто.

— Между прочим, маму принимают за мою старшую сестру, — рассмеялся Данила, а я буркнула под нос:

— Со спины.

Все прекрасно все расслышали, и Елена Николаевна скривила губы, хоть ничего и не сказала. А я поняла, что она поставила на мне крест. Интересно, что она скажет Даниле? А мне, наверное, пора.

Так я и сказала Беркуту, а он округлил глаза:

— Как это? Куда? Нет, я не согласен! Ты моя невеста, ты останешься жить у меня. Я Косте скажу, он привезет твои вещи.

— Сыночка, а ведь девушка права, — холодно сказала свекровь. — До свадьбы молодым людям нужно жить раздельно. Да и не время сейчас затевать торжества! Твой отец умер, еще сорок дней не прошло! Нет-нет, свадьбу надо отложить до лучших времен!

Таким безапелляционным тоном это было сказано, что у меня все закипело внутри. Против воли! Я буду не я, а этой тетке не позволю вмешиваться.

— Свадьбу откладывать никак нельзя, — я снова улыбнулась, глядя Елене Николаевне прямо в глаза. — Потому что я беременна!

Глава 9. Полтора месяца

На лице будущей свекрови я заметила кое-какие признаки неудовольствия. Она широко раскрыла глаза и поджала губы, разглядывая мой живот. А Данила с воодушевлением подхватил:

— Вот видишь! Свадьба будет и точка.

Елена Николаевна оторвалась от изучения моей анатомии и ехидно сказала сыну:

— Нет, дорогой мой, не вижу!

— А что вы хотели, чтобы через полчаса уже видно было? — не удержалась и я от иронии. Поймала удивленный взгляд Беркута и добавила: — Шутка. Три недели.

— Три недели? — нахмурился он.

— Я тебе потом объясню, — пробормотала, сжимая его локоть. Я объясню. Это я умею. И практикую.