Профессионально беременна (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна. Страница 5

— Да нет, — вступил в разговор гусарский парень. — Синичка самая смирная лошадь во всей Ленобласти! Она просто вас так поприветствовала!

— Придется вам поверить на слово, — я поежилась, наблюдая, как кобыла пожевывает губами, а уши ее — длинные заостренные локаторы — поворачиваются вперед-назад. Словно сигнал ловят…

— Давайте я вас подсажу, — простодушно предложил парень, но Данила отстранил его и забрал повод:

— Я сам. Оседлай пока Вольтера.

Со вздохом я поняла, что настал мой смертный час, и приготовилась. Беркут обернулся ко мне и жестом пригласил:

— Прошу, Ева. Не волнуйся, ты справишься.

— Не надо меня утешать, — я повертела стек в руке и сунула его Даниле. — Как на это чудо садятся?

— Стремя. Седло. Повод, — Данила перебросил повод через голову лошади и продолжил: — Упирайся ногой в стремя, хватайся руками за луку и подтягивайся.

Ну, проще простого! Сейчас, как в фильме, взлечу в седло и ух!

Что именно ух, додумать я не успела, потому что, всунув носок сапога в стремя и схватившись за выступ на седле, попыталась взлететь, но только плавно съехала вниз. Хмыкнув, Данила подошел вплотную и мурлыкнул на ухо:

— Я тебе помогу.

Его руки легли мне на талию, сзади я ощутила его бедра и мускулистые ноги. О-о-о! Кажется, сейчас сомлею! Надо собраться! Не первый, не последний! Он для меня никто, просто очередная жертва, вот и все! Зажмурилась и снова схватилась за седло:

— Вот так?

— Толчок опорной ногой! Давай! За гриву держись!

— Ей же больно! — возмутилась я, но Данила схватил мою левую руку и положил на холку Синички — туда, где начиналась грива. Пришлось уцепиться за жесткие волосы.

— А теперь толчок и вверх.

Толчок — окей. Вверх — окей. Почувствовав ладони Беркута на заду, легонько подалась вперед и перекинула ногу через седло. О, получилось! Теперь можно позволить себе бросить возмущенный взгляд вниз:

— Ты опять?!

— Ну тебе же надо было помочь, — фыркнул Данила, опуская очки на глаза. — Вдень вторую ногу в стремя! Держи повод.

— Повод держу, — я ухватилась одной рукой за седло, второй за повод и нервно повторила: — Держу… А если она пойдет?

— Ева! В этом и есть смысл конной прогулки, — рассмеялся Данила, поглаживая Синичку по шее. — Лошадь идет, ты на ней едешь.

— Мне не очень… уютно, — призналась, совсем не соврав.

— Ничего, сейчас освоишься.

Короткое ржание перебило его, и я с ужасом взглянула на Вольтера, которого подвели сразу двое парней. Он тряс головой, жевал железяку поперек рта и издавал странные звуки — то ли хрюкал, то ли ржал. Боже, это не лошадь, это дикий зверь какой-то! Неужели Данила на него сядет?

Данила сел. Более того, когда он взял повод и чуть прикрикнул на коня, тот сразу присмирел и полез к нему мордой — шумно нюхать и тыкаться носом в карманы куртки. Хозяин протянул ему на ладони кусочек яблока и, пока Вольтер хрумкал, трепал по длинной изящной морде, что-то говорил в ухо. Конь слушал внимательно, кося глазом. Потом позволил себя оседлать, склонив голову вниз.

— Ну, поехали! — скомандовал Данила и тронул Вольтера вперед.

А я растерянно посмотрела на спину своего спутника и жалобно спросила:

— А как?

Гусарский парень подошел ближе:

— Трогайте пятками — легонько.

Я тронула. Ну как… Легонько не получилось — кобыла вздрогнула и сделала два шага вперед. Почувствовав колыхание всей этой живой массы под собственным седалищем, я вскрикнула и вцепилась обеими руками — в седло, в повод. Лошадь повернулась влево и замерла. Сбоку заметили:

— Отпустите седло и держите повод обеими руками. Иначе вы даете команду повернуть.

— Я упаду, — возразила, не решаясь выполнить распоряжение.

— Держаться в седле надо коленями.

Все это, конечно, просто превосходно, но как?! Вот отпущу седло, а эта громада сдвинется с места и уронит меня с двухметровой высоты! Стиснув бока лошади ногами, я снова ощутила, как она порывается двинуться с места. Гусарский парень рядом вздохнул с некой безнадежностью, и я ему посочувствовала — иметь дело с такими, как я, не сахар.

— Колени для устойчивости, пятки для движения, натяжение повода для остановки. Да не волнуйтесь вы так, Синичка терпеливая. Мы всегда даем ее новичкам!

— Знаете, вот меня это нисколько не утешает, — процедила сквозь зубы, старательно выполняя все, как было сказано. — У вас таких, как я много, а я у себя одна…

Он зафыркал, как будто я сказала что-то смешное, а мне было совершенно не до смеха. За всем этим напряжением я даже не заметила, как вернулся Данила. Его веселый и даже в чем-то насмешливый голос заставил вздрогнуть:

— Ева, у тебя все в порядке?

— Почти, — я улыбнулась, отчего скулы заныли — до того они были напряжены. — Я почти разобралась, где тут сцепление, а где тормоз.

Вольтер полез было к Синичке не то целоваться, не то обнюхивать, но Беркут резко одернул его. Потом пристроил коня бок о бок с кобылой и ободряюще погладил меня по плечу:

— Все это не так уж и сложно! Нужно просто почувствовать лошадь, и вы с ней станете единым целым!

В настоящий момент мне хотелось стать единым целым лишь с каким-нибудь завалящим диванчиком, но пришлось делать хорошую мину при плохой игре и снова напрягать щеки, чтобы улыбнуться.

Прогулка получилась весьма своеобразной. Я прекрасно понимала, что Даниле хочется пустить коня в галоп или насладиться свободой, но он был вынужден оставаться рядом со мной. А мне после пятнадцати минут конячьего шага хотелось только слезть и идти пешком возле лошади. Завтра буду расплачиваться за все и валяться в кровати с ноющими мышцами. Зато и фитнеса не надо!

А финал прогулки вышел не могу сказать, что неожиданным. Ожидаемым он был. По крайней мере, для меня. Да и, наверное, для всех, кто скептически провожал нас взглядами в спину на выезде с конюшни.

Я только-только немного освоилась и перестала пугаться ходящей ходуном спины подо мной, только попыталась рассмотреть красоту природы и корабельных сосен вокруг, только решила спросить Данилу, как ему в голову пришла мысль купить лошадей, и в один миг все перевернулось. Причем, в буквальном смысле слова! Вольтер вдруг взбрыкнул, попятился, захрапел, всадник окрикнул коня, резко подбирая повод, а моя Синичка отпрянула в сторону, как будто испугалась чего-то. Ноги мои выскользнули из стремян, и я с изумлением обнаружила, что лечу.

Вниз!

— А-а-а-а!

На мой вопль обернулись все трое — лошади и Данила. Я расстегнула каску и отбросила ее в траву, со злостью выбираясь из кучи прошлогодней палой листвы, бросила Беркуту:

— Знаешь что! Да пошел ты с твоими лошадьми! Я ухожу!

Да, меня трясло. Не столько от падения, сколько от осознания того, что клиент потерян. Да и в пень! Самый завидный холостяк нашей страны? Теперь понятно, почему еще холостяк! Да какая девушка в здравом уме будет терпеть такие издевательства? Я не собираюсь. Найдутся другие холостяки. Может, со счетами поскромнее, но зато и с развлечениями понадежнее!

Но, поднявшись, я осознала, что никуда не уйду отсюда. Во-первых, ноги дрожали, как фисташковое желе на тарелке. Во-вторых, хрен поймешь, в какой мы стороне от конюшни! В-третьих… Третьим препятствием стал Данила.

Он спрыгнул с Вольтера, перекинув повод вперед, и поспешил ко мне:

— Золотце, ты ушиблась? Где болит?

— Жопа! — рявкнула я.

В его глазах заиграли веселые солнечные зайчики, но всего на секунду. Данила твердой рукой поддержал меня за спину и таким же твердым голосом сказал:

— Я отвезу тебя в больницу. Нужно сделать рентген… жо… тазовой области!

— Не нужно, — буркнула я. — Просто отведи меня на конюшню, я заберу свои вещи и вызову такси.

— Я не позволю тебе исчезнуть.

Он привлек меня к себе, одной рукой, как заправский донжуан, и поцеловал в губы.

Ах, спасите мое маленькое сердечко! Этот поцелуй по сладости не уступал первой малине, а по силе вполне мог сравниться с движком среднего БМВ! А я слабенькая сейчас, я ударилась вторым мозгом, соображаю туго… Меня так легко взять просто пылом и напором! Прямо чувствую, как сдаюсь… Потому что губы, потому что нежность и власть в каждом движении, потому что сила…