Розовые очки (СИ) - Доманчук Наталия Анатольевна. Страница 20
Он вышел и нашел девушку на той же скамье.
— Все, что ты мне сейчас сказал… это неправильно! — затараторила Вика.
Марк понимающе кивнул и уселся рядом.
— Что же нам делать? — спросила девушка, еле шевеля губами.
— Если ты не готова ответить мне взаимностью, то ничего. Будем делать вид, что ничего не произошло.
— Это будет сложно… и как ты будешь смотреть в глаза своему другу?
— Так же, как и смотрел.
— Володя знает? — она опять широко раскрыла глаза в недоумении.
— Нет. Но если ты посчитаешь нужным сказать — значит узнает…
Виктория поднялась:
— Я ничего не буду говорить…
— Хорошо. Спасибо. Но не спеши, пожалуйста, я хотел еще поговорить насчет Маши.
Виктория присела на скамейку, и Марк стал ей нести очередной бред, который только приходил в его голову: что не знает, любит ли Машу, спрашивал, можно ли любить сразу двух девушек, и рассуждал о мужской дружбе.
Наконец-то в здание вбежал Володя, и Марк облегченно выдохнул.
Виктория увидела жениха и немного разнервничалась:
— Вова? Что ты тут делаешь?
Друг был взволнован не меньше, сразу схватил руки невесты и стал их целовать.
— Я пошел за Марком. Мне показалось, что он ушел обиженным.
— Да что ты, дружище! Со мной все хорошо! Просто выпил лишнего… и вот, опоздал на последнюю электричку…
— Тогда идем ночевать к нам, утром уедешь. Пойдем, Викусь, чего ты вся дрожишь, замерзла? — залебезил друг и повел невесту к выходу.
Когда все трое вернулись на дачу, след Димы простыл, хотя на столе красовались бокалы и некоторые другие улики. Марк предложил друзьям уединиться, а сам обещал помыть посуду. Володя в благодарность кивнул другу. На следующий день, когда друзья остались вдвоем, Марк рассказал, что ему пришлось придумать, чтобы отвлечь Викторию.
Все трое в душе рассчитывали на мудрость, но она к тому времени была только у мужчин, и то, не факт, что была, иначе Володя бы не пошел на поводу у Димы и не позволил себе любовную связь со стриптизершей.
После этого случая Володя в основном встречался с Марком в чисто мужской компании.
Вскоре он устроился сыщиком в охранное бюро, проработал там парку лет, пока Марк не предложил другу возглавить его службу безопасности. Тогда друзья опять стали видеться почти каждый день.
И вот сейчас они приехали к Марку домой, пили виски и сидели в кабинете, думали.
— Как же ты попал так? — удивлялся Вова.
— Хрен его знает… и что теперь делать?
— Может, оставишь ее? Не простишь ведь себе потом смерть сына. Поверь мне. Это невозможно простить. Лешка твой такой нежный, сам знаешь…
Марк молчал, только третий бокал в себя вливал, а друг продолжал:
— Любовь, морковь, это все хорошо. Но она сразу исчезнет, как только беда на порог придет. Вся эта хреновина любовная взорвется в один миг и ни кусочка от нее не останется.
— Если я сейчас откажусь от нее, она и от Лешки откажется.
Володя внимательно посмотрел на друга:
— Да. Согласен. Тогда держи ее на поводке, не влюбляйся, брат, не влюбляйся, Богом тебя прошу. Выбирать потом из двоих будет так больно, ты себе не представляешь! И все равно потеряешь обоих. Я выбрал Вику. Но когда Костик умер, она меня и сожрала, вместе с моей любовью. Не любят бабы слабых мужиков, которые сопли распускают. Бабу нужно держать в узде. Как только они познают свою силу, все, считай, ты пропал.
В ту ночь Марк заснул быстро, только через час проснулся и не мог найти себе места. Не мог он не влюбляться в Катю, потому что уже по горло стоял в этой самой любви и захлебывался.
Как ее вырвать? Да и нельзя это делать сейчас: она психанет и скажет Лешке, чтобы тот ни на что не рассчитывал.
А как отдать ее сыну? Она же для Марка воздухом стала: чистым, свежим, дарящим все, чего у него до этого не было.
Он взял телефон, чтобы почитать историю, а оказалось, что она сейчас в сети.
«Ты в школе заполняла анкеты? — спросил у нее. — Помню, мне девочки вечно подсовывали тетрадки с вопросами и просили ответить. Тогда это смешным казалось, а сейчас я бы с удовольствием поиграл. Какой твой любимый цвет? Белый?»
«Серый».
«Любимые цветы — розы?»
«Тюльпаны».
«Любимое блюдо — кекс?»
«Ягоды с йогуртом».
«Любимый писатель Чехов?»
«Булгаков».
«Любимый город — Москва?»
«Питер».
Все мимо. Все пять вопросов и мимо.
«Теперь я? — спросила Катя. — Любимый цвет — синий. Цветы — розы. Блюдо — мясо. Писателя любимого нет. Город — Москва».
Пять из пяти. Как у нее это получилось? Марк привстал на постели, вылупился на ее ответы и не мог понять, откуда она это знает? Интересно, если задать эти вопросы… а вот тут Марк задумался. Кому? Больше и некому. Лешке? Ему даже не будет интересно отвечать на них. Володе? Друг, может, и ответит на несколько, и то не факт. Как же так получилось, что эта девочка ворвалась в его жизнь и за мгновение стала его плотью и кровью?
«Пять из пяти!»
«Где мой приз?» — спросила Катя и прислала смайлик с высунутым язычком.
Марк сначала хотел спросить, чего бы она хотела, но сразу понял, что она скажет «тебя». Вот в этом ответе он не сомневался ни на секунду.
«Очень скоро ты его получишь…»
«Насколько скоро?»
«Пять-шесть дней?»
«Договорились!»
«Катюш, почему Питер?» — Марк был уверен, что Москва.
«Там жили мои бабушка и дедушка. В доме, на канале Грибоедова. И меня на все лето оправляли к ним. Это было самое замечательное время в моей жизни. Мы ходили в Эрмитаж, гуляли и пили чай в кафе «Север» с пирожными «Ленинградское» или «Белая ночь». Знаешь такое кафе? На Невском проспекте?»
«Нет. Я в Питере всего пару раз был. Может, и заходил, но не помню».
В Ленинграде жила его теща и Маша, его покойная жена. Когда она погибла, Марк пытался быть хорошим зятем и летом отправлял Лешку к бабушке на пару недель. Но сыну не нравились эти каникулы. Теща умерла десять лет назад, и с тех пор он ни разу не был в этом городе.
«А еще там есть Дом книги, тоже на Невском. Это мое место силы. Я проводила там все свободное время. Хотя бабушка и дедушка меня баловали и могли купить любую книгу, я все же предпочитала находиться там. Забивалась куда-то в угол, брала книгу в руки и улетала в свой мир. Это было так здорово! Никаких цифр! Одни любимые буквы».
Марк читал ее сообщения, а в голове у него все взрывалось от эмоций, которые он испытывал к этой девочке. Он и сам не понимал, что его так поражает? Искренность? Честность? Душевность?
«Я сегодня хочу переехать на Сицилию. Пока тебя нет, погуляю там два-три дня, а потом вернусь в Рим, ближе к аэропорту. Потому что в Катанию очень неудобные авиасообщения».
«Не беспокойся об этом. Я прилечу туда, где будешь ты».
«Там всего один рейс, и то утром».
«Я прилечу на частном. Не думай об этом. Просто отдыхай! Наслаждайся жизнью!»
Катя не сдержалась и написала:
«Без тебя это уже невозможно…»
Марк понимал, что она пишет правду. Искренне, потому что по-другому не умеет, но читать это было больно.
Катя сразу поняла, что не должна была его расстраивать, и удалила послание.
Марк наблюдал, как на глазах исчезает сообщение, и улыбнулся:
«Поздно. Я все видел».
Она прислала ему смайлик в виде обезьянки с закрытыми глазами.
Катя пошла умываться и в тот день впервые за два года посмотрела на себя со стороны. Это было жалкое зрелище. Душераздирающее зрелище! Кошмар! Вроде так говорил ослик Иа? Катя обожала этот мультик. Она смотрела на себя в зеркало и не могла поверить, во что превратилась: тусклые, безжизненные, запутанные волосы с проседью, синяки под глазами, на переносице огромная, глубокая морщина, тело какое-то неживое, рыхлое… Во что она превратилась? И как ей теперь все это исправлять?
Она присела на унитаз от неожиданности.
И вот на такое пугало Марк посмотрел? Может, он извращенец? Как можно заинтересоваться такой бабой? Именно бабой! Женщиной то, что она видела сейчас, назвать было нельзя.