Горная роза - Хесс Нора. Страница 5

Чейз проехал мимо длинного дома к амбару, где спешился. Открыл огромную тяжелую дверь и ввел скакуна внутрь. Он расседлал его, потом взобрался на чердак и сбросил ему охапку душистого сена.

Спустившись вниз, он собрал припасы и поспешил в дом. Внутри было сыро, поэтому понадобилось десять минут, чтобы развести огонь, и еще пять – сварить кофе. Солнце село за деревья, погружая дом в темноту. Чейз зажег спичку, тихо выругавшись, что забыл купить керосина для ламп. Пододвинув стул туда, где готовил еду, он отодвинул в сторону грязную посуду и сел. Достал конверт из кармана и вскрыл его. Он пододвинул свечу, потом развернул письмо от сестры на столе.

«Минерсвилъ, Айдахо.

Март, 16.

Дорогой брат Чейз.

Как много времени прошло с тех пор, как я писала тебе. Мне так стыдно за принесенное беспокойство тебе, маме и папе Донлин. Но годы проходят. Уильям и я постоянно переезжали. Я думала, что была слишком обременительной, чтобы писать вам о нашей жизни, похожей на цыганскую.

Но я хочу, чтобы ты знал, Чейз, что я не жалуюсь. Я всегда была счастлива с Уильямом. Но два года назад в Уильяма стреляли. Он был убит двумя мужчинами, пытавшимися отобрать у него участки земли. Мне трудно было перенести тот день, когда мы похоронили его. Но ради моей маленькой дочери я должна была это вынести.

Это из-за нее я пишу тебе это письмо, Чейз. Я умираю от чахотки и не могу умереть спокойно, зная, что девочка моя останется одна в этом суровом городе. Я умоляю тебя приехать, забрать ее и отвезти к нашим родителям. Ее зовут Рейган, и она очень красивая и милая. Я знаю, ты полюбишь ее, как когда-то и меня. Твоя любящая сестра Анна».

Чейз смял единственный лист бумаги в кулак. Его Анна умирает. Он скользил невидящим взором по неубранной кухне – грязь на полу, зола, просыпавшаяся из камина. Ржавые капканы и порванные уздечки и вожжи, брошенные в одном углу, куча грязного белья в другом. Его влажные глаза не видели паутину, на балках, которая собиралась здесь с тех пор, как Молли умерла. Он видел только молодую прекрасную девушку, уезжающую со своим мужем, счастливую и влюбленную. Вот что любовь принесла ей! Чейз вскочил на ноги, протянул к камину руки, согревая их над скачущим пламенем огня. Ничего. Она ничего не принесла ей, только медленно угасающее здоровье и рождение маленькой девочки. Девочки, которую он теперь должен поставить на ноги. Ему и в голову не приходило, что он может поступить по-другому. «Я должен отправиться к ним как можно скорее, – сказал он в пустоту, – сейчас же, как только перекушу».

В то время как Чейз собирал свои принадлежности и еду в дорогу на два дня, взошла полная луна, осветив все в доме, как днем. «Хорошо, – подумал он, – я смогу провести в пути, по крайней мере, три часа, прежде чем луна зайдет».

За полчаса Чейз поел и закрыл дверь дома за собой. Он поспешил в амбар, чтобы оседлать Сэмпсона.

Хотя Анна О'Киф отчаянно пыталась бороться за жизнь, чтобы увидеть своего брата еще раз, узнать, что о ее дочери будет кто-то заботиться, состояние ее быстро ухудшалось. Рейган и Махалла подавали ей в ложке микстуру от кашля и бульон, но она только кашляла, все чаще отхаркиваясь кровью. В день, когда зацвели полевые цветы, в день, когда Чейз Донлин получил письмо, Анна перестала дышать. С подавленным плачем, Рейган, не отходившая от матери последние два дня, крепко прижимала истощенное тело к груди и чувствовала холодную глухоту в сердце. Слезы катились по ее щекам.

Рейган смутно понимала, что Махалла отнимает от нее мать, кладет ее худое тело на подушки. Потом, едва переставляя ноги, девушка, как в тумане, позволила старой женщине увести ее в другую комнату. Махалла мягко подталкивала ее к креслу-качалке, сама возвратилась к умершей.

«Мама не увидела дядю Чейза, – думала Рейган, содрогаясь.– Получил ли он письмо, может быть, получил и не захотел заехать и повидать сестру? Захочет ли он обременять себя заботой о ее дочери?»

Тут донесся звук окатывания водой. Это Махалла готовила тело ее матери к похоронам. Рейган закрыла руками уши, чтобы не слышать этого звука, и не открывала их, пока старая женщина не закончила обряд.

– Все сделано, – сказала она.– Иди, посмотри, как мирно и спокойно выглядит Анна.

Рейган видела это, вглядываясь в бледное безмятежное лицо матери.

– Она счастлива теперь вместе с твоим папой, – успокаивала девушку Махалла, – не горюй, Рейган.

– Я знаю, мне нельзя падать духом, – прошептала Рейган разбито, – но я не знаю, как смогу жить без нее.

Старая женщина взяла ее за руку и увела прочь.

– Ты сильная. Твоя мать всегда будет в твоем сердце, но со временем она станет прекрасным воспоминанием.

Рейган только села, как начали приходить горняки. Они стояли на маленьком крыльце, небритые, но с чистыми лицами и шляпами, зажатыми в красных, потрескавшихся руках. Даже самые суровые из них глубоко уважали вдову О'Киф и пришли в последний раз выразить ей свое почтение.

Махалла открыла дверь и предложила им войти. Они прошли все вместе в спальню, прощаясь друг за другом с покойной. Через несколько минут они выходили, некоторые из мужчин гладили Рейган по голове или крепко сжимали ее плечо с молчаливой скорбью. Молодые люди, стесняющиеся что-либо говорить, тихо проходили мимо, быстро взглянув в ее сторону.

Высокий, сильный Тим Шеннон, последний из уходящих, присел рядом с Рейган на стул.

– Девочка, – тихо сказал он, – мужчины сделали гроб для твоей матери, приготовили место рядом с отцом. У нас есть новичок, его зовут Скинни Айк. Он когда-то был священником и согласился отпевать Анну Донлин.

Рейган кивнула головой, когда Тим добавил:

– Уильям сказал мне однажды, что твоя мама никогда не принимала католической веры.

Рейган встала и пожала ему руку.

– Спасибо за все, Тим. Передай всем, как я ценю вашу заботу и всю, что вы сделали для нас с тех пор, как умер папа. Я не знаю, что бы мы делали без вашей помощи. Скажи Скинни Айку, что… послезавтра… около трех часов…– она с трудом унимала дрожащие губы.

– Я сделаю это, милая, – поспешно ответил Тим, спасая девушку от слов, которые ей так трудно было произнести.

Жеребец устал и захромал, но Чейз продолжал тяжелый путь. Он упорно ехал верхом эти два дня, отдыхая только по несколько часов ночью. Чейз наклонился вперед и похлопал Сэмпсона по изогнутой шее, блестящей от пота.

– Немного еще, парень, – сказал он.– Мы скоро будем в Минерсвиле.

Чейз направил Сэмпсона через сухой овраг. Животное скользило, почва осыпалась под его копытами.

Прошло еще минут двадцать, прежде чем Чейз натянул поводья и вгляделся в раскинувшийся перед ним город Минерсвиль. «О, Анна, – думал он, – неужели в таком убожестве, в таком мрачном месте проходила твоя жизнь все эти годы?»

Он попробовал угадать, какая же из лачуг могла принадлежать Анне, и, подняв поводья, погнал лошадь вниз по небольшому склону.

Он остановил первого же человека, которого увидел, – ребенка, чьи босые ноги поднимали клубы пыли, когда он шел легким шагом.

– Где дом Анны О'Киф? – улыбнулся он светловолосому мальчугану лет восьми.

– Последний дом в конце улицы, – указал он грязным пальцем, – но вы там никого не найдете, там нет миссис Донлин.

Спазм холодного страшного предчувствия сковал Чейза. Он понял, что сейчас мальчик добавит к своим словам.

– Ее хоронят. Все на похоронах.– Снова грязный палец указал, только в противоположном направлении.– Видите? Вон там, присмотритесь, возле той большой сосны.

– Спасибо, мальчик, – выдавил из себя Чейз дрожащим голосом. Он пришпорил Сэмпсона и пустился рысью к группе людей в полмили от него. Когда он остановил лошадь возле них, то мог увидеть сырую землю только что вырытой могилы. Он затаил дыхание и замигал глазами от навернувшихся слез, когда увидел сосновый гроб, опускаемый в землю.