Моё Пламя (СИ) - Герас Татьяна. Страница 61

Чайная ложечка в пальцах пляшет, словно маятник. Туда-сюда, туда-сюда.

Хочется остаться. Боги, ну как же хочется! Хочется. К нему… Тело до сих пор сладко замирает от фантомных ощущений. Сладко, как же сладко…

И глупо.

Ложечка-маятник делает в воздухе круг.

Ещё глоток сладко-горькой дряни. Символично, Машенька. Пей, может в себя придешь?

Шаги по лестнице и скрип открываемой двери. Знаю, кого увижу.

Его поступь я уже выучила на слух. Да и сам старый замок отзывается на каждое касание ногами древних камней и паркета тем, кто по праву владеет этим пределом. Словно затаившийся хищник чувствует своего истинного вожака. И приветствует, повиливая хвостом.

Игнис стоит у входа, молча разглядывая меня. Красивый, зараза. Сильный, руки сложены на груди, колет расстегнут.

Ему нравится то, что он видит, я это чувствую. Потягиваюсь кошкой, отставляя чашку, с показным безразличием. Взгляд из-под ресниц, небрежно поправляю сползающий с плеча халатик, отворачиваюсь.

Нет, я не обижена. Не обижена, я сказала…

Улыбается предвкушающе и делает шаги в мою сторону. Он словно ртуть: вот только что стоял у двери, а сейчас уже ложе прогнулось под тяжестью тела, а руки притянули свою добычу к себя. В капкан.

Взбрыкиваю. Куда там! Меня разворачивают и впиваются в губы жалящим поцелуем. Жадно выпивая дыхание, лаская и наказывая.

Проворные пальцы гуляют по затылку, путаясь в гриве распущенных волос. А мои рецепторы забивает ставший таким привычным запах металла, огня и легкая нотка сандала — его запах. А ещё немного пахнет дорожной пылью, лошадьми и ещё чем-то тревожным, горьковатым…Не знаю… Может так пахнет усталость?

Губы Игниса отрываются от моих и прокладывают дорожку из поцелуев по шее, подбираясь к ушку.

— Скучала по мне, моя ведьма? — шепот с хрипотцой, от которой по телу идет волна предвкушения.

Его правая рука продолжает удерживать меня, а левая пробирается под халат, беря в захват мою грудь. Поглаживая, сжимая и прокатывая между пальцев сжавшуюся от удовольствия горошинку соска.

— Ну ведь скучала, ответь?

Гад, ну какой же гад.

Дыхание сбивается, но я молчу из чистого упрямства.

Поцелуи и сладкая пытка пальцами, что ловко опускаются ниже, пробираясь между бедер. Движения нежные и сильные там, где всё давно готово…

— Скучала, — раздается самодовольных смешок, а я зло пытаюсь шлепнуть ладонью этого нахального самца, уж куда попаду. — Ну-ну, не брыкайся, моя непокорная девочка, — мою руку мгновенно перехватывают, и заглядывая в глаза, опускают на собственный пах, прижимая поверх одежды, показывая, насколько там всё напряжено в предвкушении, — Я тоже, моё огненное наказание, я тоже…

Подхватывает на руки, словно ничего не весящую, и утаскивает в купальню. Одежда разлетается ненужными тряпками. Вода наполняет большую медную ванную. Меня опускает в воду и замирает на миг, сверху разглядывая жадно каждый изгиб тела, полыхающими пламенем глазами. Игнис качает головой и произносит сквозь зубы, словно испытывая муку.

— Ох, стихия! Демонов праздник! Так мало времени, но к Вечному всё! Подождут.

Да, подождут. Ещё немного.

Тянусь к нему, зная, что сейчас он сорвется, утянув в пропасть обжигающей страсти нас обоих.

Сладко, ох, как же сладко. Горько будет позже.

Ну и пусть… Может в последний раз.

Глава 36

День неуклонно катился к закату и время начала праздника приближалось. Игнис ушел, а меня отдали в руки Рее и ещё какой-то незнакомой горничной. Я почувствовала себя куклой, которую крутят и вертят, наряжая и причесывая.

Но пытка прекратилась после того, как я «включила злую ведьму», пообещав что-нибудь подпалить. Видимо, после трех часов истязаний я была весьма убедительной, и меня, наконец-то, оставили в покое.

И вот я смотрелась в зеркало, со смесью тоски и восхищения.

Да, Маша, если ты рассчитывала, что несильно будешь отсвечивать на вечере этих махровых снобов, а стало быть и раздражать их по минимуму, то, увы, тут полный облом!

Красное платье, Карл! Неприметнее не придумать. Прям уже ощущаю себя невидимкой. И этот наряд точно не идея моей модистки.

Не скрою, платье идеально сидит на этом теле. Просто потрясающе! Струящийся шелк, открытые плечи, атласные длинные перчатки, приличествующие такому случаю, и мудреная прическа, сотворенная из копны моих волос, подчеркивающая скулы, и с заманчивыми тугими локонами, привлекающими внимание к такой беззащитной и открытой шее. Глаза слегка выделены местным аналогом туши, и стали визуально ещё больше, а губы покрыла помада в тон шелкам.

Остаться в тени? Не единого шанса, Маша!

Ну, пора бы привыкнуть, что всё на что ты надеялась, оказывается на поверку совсем иным…

Рука тянется к шкатулке с ворохом недорогих безделушек, что мне прислала когда-то госпожа Бери вместе с платьями. Там, среди шпилек, заколок и прочей дребедени, я раскапываю небольшой гребень из черного серебра довольно искусной работы. Скань, закрученная в изящную птицу с рубиновым глазом и мелкими камушками в оперении. Эта вещица была в письме от Ганны. Обычная, без какого-либо магического фона, и не сильно бросающаяся в глаза. Для всех, но не тому, кому предназначено это невербальное послание. Этой вещью я дам понять, что готова покинуть Волантес.

Эх, Игнис, боюсь, ты просто не оставляешь мне выбора. Потому что все мои осторожные попытки понять, о чем он думает, в плане нашего совместного будущего, заканчиваются горячим сексом. Нет, может я не настолько конкретна и настойчива, но … Да, черт возьми, не умею я просить мужика о любви и доверии! Оно либо есть, либо нет. И если он не понимает моих волнений, то пусть остается в своем проклятом пределе, вместе с его законами и закоренелым мракобесием. Он ведь уверен, что у меня нет выхода, а стало быть куда спешить? Стерпится, притрется, освоится. Ну, это в случае, если ему реально есть дело до моих чувств.

А в этом я тоже не уверена. Вот полетел же выводить в свет высокую гостью. Как же, нарушать протокол нельзя, это оскорбление! Она ж принцесса!

А я…

Так, завязывай, а то сейчас разведешь сырость — с этим в последние дни у тебя полный порядок — и придется красоту наводить по новой! А тебе вроде и первого раза хватило.

Аргумент сработал и я, сделав глубокий вдох, вновь взглянула на гребень.

Ещё пару минут с ненавистью прожигала ни в чем не повинное произведение искусства и решительно добавила к своей прическе этот элемент, удовлетворенно отмечая, что он не выглядит чужеродно. Знала что ли Ганна о цвете моего наряда? Вряд ли, хотя с нее станется.

В дверь робко заглянула Рея, и убедившись, что я больше не собираюсь есть её заживо, присела в книксене и объявила:

— Госпожа Вивьен, к вам господин Арде.

Она выжидающе уставилась на меня.

— Проси, — махнула ей рукой.

Увидеть именно Юстума сейчас я была даже рада. Маг отсутствовал почти всё это время и, признаться, он тот по кому я буду скучать, в случае, если судьбе будет угодно помочь мне вырваться из этой передряги.

Мужчина появился на пороге, одетый, как я поняла, в парадный мундир тысячника. Темно серый китель, расшитый галунами. Ему шло. Увидев меня, замер с отвисшей челюстью, чем несомненно поднял мою самооценку, изрядно опустившуюся после идиотского самокопания.

Маг подошел ближе, и склонившись, вежливо прикоснулся губами к протянутой мною руке. Приятно, ведь прежде меня в этом плане игнорировали — ведьма же, нечего гадость лобызать!