Я - осень, а ты май (СИ) - Бельская Анастасия. Страница 15

Но я другого и не ожидал.

Со вздохом, я уже собираюсь обнаружить свое присутствие. Как вдруг главред задает простой вопрос своим «фирменным» тоном. Не кричит или прогибает — а вкрадчиво интересуется, почему вариант статьи только один.

Я знаю, что от этого тона у некоторых мужиков реально поджимаются яйца. И прекрасно понимаю, что будет дальше — Настины эмоции сложно не предугадать. И ни секунды не сомневаюсь, что буду делать дальше. Я выйду и встану между Настей и шефом. И похуй, что вообще будет — не смогу я просто стоять и смотреть, как эту женщину прогибают.

Хотя сам же и занимаюсь подобным…

Но неожиданно я вижу, как плечи Насти расправляются, а поза перестает напоминать натянутую тетиву. Она слегка наклоняется грудью вперед — словно готова к каждому слову и удару, и складка между ее бровей усиливается — и я снова затихаю, даже не представляя, что будет дальше.

А дальше Настя спокойно и с жаром доказывает, почему эта ее статья — действительно достойна, и высказывает свою позицию и мнение.

Мнение, которое настолько твердое, что я четко понимаю — у нее есть другие варианты и статьи. Но она пришла с одной этой — и на все сто уверена, что она должна быть первой в ее колонке. Настя с какой-то поразительной энергией четко и ясно преподносит своим мысли, и в какой-то момент даже откидывает блокнот на стол — чтобы активнее жестикулировать руками. Кажется, даже сама не замечает этого, а просто делает то, что чувствует, а я, стоя за ее спиной, понимаю, что попал.

Конкретно, блять.

Потому что черта с два до этого понимал, какой потенциал в крошке. И насколько уменьшается в моих глазах ее трусость, когда она вот так убеждает наше начальство, не реагируя на посторонние взгляды и собственное одиночество тут.

Я охуеть как охуеваю, если честно.

И делаю неосознанный шаг вперед после ее речи, потому что испытываю лишь одно желание — выгнать всех, и перегнуть Настену через стол, задрав до шеи это долбаное платье.

Я даже сам не понимаю, отчего кровь внутри вдруг кипит, а мое самообладание летит к известным чертям. Откуда в ней это?! Откуда тот огонь, который я видел до этого лишь в постели?! В малышке, где раньше я видел лишь размазню и мягкость, теперь костяком вырос характер — и позвольте узнать, как она прятала его до сих пор?!

Хочу ее.

С этими мыслями я прохожу на свое место, когда главред замечает меня, и сажусь напротив Ангелочка. Она смотрит едва ли не со злостью — словно только дай повод, и перекусит мне хребет за единую придирку к ее мнению и статье. Боже, она реально вот так реагирует на критику на собственные буквы? Я готов пройтись по каждой — только бы вот этот огонь полыхал в ней и дальше.

Когда все заканчивается, Настя усаживается на место, утыкаясь в стол, и погружая пальцы в волосы. Сегодня она с кудрями — не завитыми локонами, а именно теми, что естественным образом закручиваются в локоны и спирали без какой-либо помощи. Мой любимый вариант — ее индивидуальный беспорядок, который в сочетании с горящими щеками служит моим личным крышесносным сигналом.

Пусть все уйдут. Свалят уже нахуй, и останемся только мы, ибо я реально не могу просто так сидеть, и не прикасаться к этой по-новому раскрывшейся женщине.

Пока Настя сидит и все расходятся, я отмечаю, с каким интересом поглядывает на нее Листьев. Отмечаю — и осознаю, насколько мне на это не похуй. Я уже видел, как она общалась с ним, и это явно больше, чем с коллегами из других отделов. Я всегда хорошо относился к любой дружбе, и между мужчиной и женщиной тоже — но в глазах нашего ППшника нет и намека на такие отношения. Она явно ему нравится, и эта симпатия вполне может стать взаимной.

Или, черт подери, уже стала?

Мне не хочется сейчас думать об этом. Слишком многое поменялось в моей голове, и самое главное, я не мог сдерживаться. Мне нужна сейчас эта девочка с ее горящими глазами, чтобы вылить в нее свой собственный адреналин, и потушить горящий в ней огонь.

Когда я подхожу ближе, она смотрит с опаской и затаенным страхом, который всегда меня так бесил. Но не сейчас — я понимаю каждую ее эмоцию в происходящих между нами конфликтов. Поэтому легко преодолеваю сомнения — и получаю в награду ее учащенное дыхание, и ножки, скрещенные за моими бедрами, и прижимающими мое тело к ее.

Хотя ее губы твердят совершенно другое.

— Не буду, Настен. Не буду… — шепчу я, утыкаясь в тонкую кожу на шее, и вдыхая ее запах, по которому скучал до несвойственной мужикам тоски.

— Не трожь меня, — жарко шепчет она, и я стискиваю ее тело в своих руках, как одурелый впечатывая ее в свое тело.

— Не целуй, не целуй… — хныкает она в мое плечо, а я тут же качусь губами от ее уха, по горлу и вниз к ключицам, — Максим….

— Что еще мне не делать, маленькая? — шепчу я, осознавая главное — она все это хочет, и точное так же, как и я помнит каждое наше совпадение на съемной квартире, — вот так?

Моя рука забирается под платье, и безошибочно ложится на клитор через слой одежды. Настя выгибается — и ее длинный стон, приглушенный моей шеей — лучший звук на свете.

— Максим, — снова всхлип, и я мягко массирую, зная, как ей нравится, — я прошу, остановись, пожалуйста…

— Правда? — надавливаю чуть сильнее, и Настя мотает головой, снова постанывая мне в кожу. — Остановиться?

— Ты беспощаден. Я не смогу… Я… Я хочу тебя, ты знаешь. Я так тебя хочу…

Мне не нужно большего. Тем более, что под пальцами я уже чувствую влагу — а потому врываюсь языком между ее губами, и пальцами повторяю те же движения на клиторе.

Она мычит что-то, пока я методично довожу ее до оргазма — и не даю кончить буквально за пару секунду до него. Знаю, прекрасно помню ее звуки и реакции, а потому убираю руку, вытягивая разочарованный стон.

— Вместе, маленькая. Я сам уже в неадеквате, как хочу в тебя…

— Быстрее! — тяжело дышит Настя, и выправляет рубашку из моих брюк, — Аллаев, твою мать, давай уже!

Я ухмыляюсь, одним движением укладывая ее на живот, и любуюсь этими бедрами. Стягиваю колготки с трусиками, и задираю платье — все, как я мечтал, и даже, блять, больше.

Я оглаживаю ягодицы, провожу пальцами между ног — она течет, как ненормальная, и я бы с большим наслаждением сейчас подразнил ее, входя сперва пальцами и языком. Но не здесь — у нас мало времени, слишком мало, чтоб устраивать игры.

А еще я охуеть как хочу кончить, даже больше, чем когда мы встретились впервые. Тогда я еще не знал, какая она — а теперь знаю слишком хорошо, и не могу терпеть.

— Максим! — стонет Настя, двигая попкой, и я вытаскиваю член, прикасаясь им между ног Ангелочка.

— Да-да?

— Я сейчас умру, если не кончу…

Аналогично, милая. Пиздец как понимаю…

Я слегка надавливаю всей длиной члена, увлажняя его в ее соках, а затем просто фиксируя бедра, и одним толчков вхожу до самого конца.

Кайф.

Нет, не так.

Если существует рай для члена, то он сейчас в нем. Просто вот так — раздвинув ее тесноту и замерев, я ощущаю себя на вершине всех блаженств тронутого мира.

Настя стонет, прикусив собственную ладонь, и я начинаю двигаться, размеренно и плавно, постепенно убыстряя частому движений. На самом деле, это совершенно лишнее — Настя такая влажная и возбужденная, что можно сразу брать быстрый темп, но я намеренно тяну, наслаждаясь сладостью.

Хотя блять, как же сейчас не до этого…

— Малыш, готова? — наклоняюсь к ее уху, и Настя лишь кивает — с закрытыми глазами и все так же прикусив ладошку.

Я еще раз оглядываю самый лучший вид — мой член в ней и ее попка в доступности ладоней — и резко всаживаю до конца, ритмично доводя нас обоих до оргазма.

Давай, маленькая. Я знаю, как быстро ты можешь кончить — и уж точно сам сразу последую за тобой…

Она взрывается еще скорее, чем я ожидаю — просто спустя пару быстрых толчков вся сжимается вокруг моего члена, и сама массирует его мышцами, заставляя стиснуть челюсти. Давай, до конца — а затем я за тобой, сразу, точно…