Огненные острова (ЛП) - Швартц Ричард. Страница 23

Мне приходило на ум много разных мыслей. Я подумывал избавиться от сапог и одежды, но когда что-то коснулось моих ног, решил этого не делать; я не хотел, чтобы рыбы отцапали мне пальцы. Также мне казалось, что моя одежда сохраняла тепло.

Этой ночью у меня было много времени, чтобы подумать обо всём, что со мной приключилось. Когда началось это злоключение, я ожидал, что встречу смерть. Но когда после этой ночи в море появилась первая утренняя заря, я понял, что хочу жить.

Мне просто нужно было развязать верёвку, и моя одежда утащила бы меня на дно моря. Однако я не мог этого сделать.

Говорят, что надежда — это самый величайший дар людям от отца богов. Надежда и вера.

Одна из чаек приземлилась на кусок мачты и склонив голову, посмотрела на меня. Увидев, что я ещё жив, она разочарованно улетела.

Искоренитель Душ находился где-то глубоко подо мной на дне океана. Я больше никогда не смогу взять в руку бледный клинок…

Сначала я не знал, сожалеть мне об этом или радоваться, но в конце концов решил, что наконец освободился.

Что бы ни случилось, без магии проклятого клинка, не было ничего, что отличало бы меня от других людей.

Моё время на этом земном диске снова было ограничено.

Если я переживу этот инцидент, что казалось мне маловероятным, то число лет моей жизни сократится до продолжительности жизни человека.

Без клинка я был не более, чем свинопасом.

И рад этому.

Когда я засмеяться, чайки, кружившие надо мной, улетели прочь. Они были правы, они могли подождать тот момент, когда жизнь и безумие покинут меня.

Покачивание волн наводило сон. Кроме бесконечного моря, видно ничего не было, поэтому я закрыл глаза. Солнце взошло и начало печь. Я подумал, что правильно поступил, оставив одежду, в противном случае, солнце бы меня безнадёжно сожгло. Я обернул голову красным кушаком и в какой-то момент заснул.

Когда я проснулся, мои губы потрескались, меня мучила жажда, а мой пустой желудок жалел о той жертве, которую я преподнёс рыбам.

Меня разбудил хихикающий щебет, я открыл глаза и увидел длинную, зубастую морду, заканчивающуюся дружеской улыбкой. В правом глазу дельфина я заметил тёмные пятна, похожие на веснушки. Он проплывал под моим телом, толкал меня носом и, казалось, что его щебет высмеивает меня. Он продолжал подплывать, и я наконец понял, чего он хочет.

Я не совсем верил в легенды, но когда к первому дельфину присоединились трое других и своими телами почти подняли меня из воды, они оказались верными. Действительно ли это духи моряков? И передо мной Синор и Амандус? И так ли это важно?

Я огляделся… В бесконечных водах эти четверо были единственными, кто вселял надежду. Надежду и веру.

Верёвка разбухла, мои затёкшие пальцы с трудом смогли развязать узел, но в конечном итоге, мне это удалось. Я ещё держался за мачту, когда одно из этих верных животных нырнуло под мою руку. Я ухватился за плавник на спине, и дельфин защебетал, как будто хотел поздравить с тем, что я наконец его понял.

Я отпустил мачту и обоими руками ухватился за плавник.

Я уже многое повидал, но ничего, что могло бы сравниться с этой ездой. Когда они тянули меня через воду, мне открылось всё величие этих животных. Я ощущал мышцы под гладкой кожей, сильные удары хвоста, иногда такие быстрые, что скорость не позволяла мне уйти под воду, я лежал на поверхности. Если бы мои сапоги не были прошнурованы кожей, то самое позднее, я потерял бы их сейчас.

Они были умны, эти дельфины, поскольку сменяли друг друга. Один тянул меня, в то время как трое других составляли компанию. Их радостное щебетание было словно щитом против отчаяния, вестью о надежде.

Неудивительно, что их считали священными.

Щебет, казалось, имел смысл, хотя я не понимал его значения; это были не бестолковые звуки глупых животных, а разумная коммуникация, может они пытались объяснить мне свои действия.

Я мало что видел, вокруг были только волны, но чувствовал, что это не бесцельное путешествие, оно напоминало скорее полёт стрелы. Они знали, куда хотя меня отвезти, и мне казалось, что они спешили.

Вскоре мои силы покинули меня, но они не сдались. Когда я больше был не в состояние держаться, они нырнули под моё тело и подняли, так что я мог дышать. Они повернули меня в воде, так чтобы было удобно, затем одна из этих длинных морд ткнулась в мою одежду носом и зацепилась за капюшон, трое других довольно защебетали. На спине я скользил по волнам так быстро, что было невозможно утонуть.

Вода постоянно накатывала на меня, но в основном только на пару секунд… Я научился доверять животным и больше не паниковал, когда это случалось, но терпеливо ждал, когда снова всплыву, и скоро нашёл в этом ритм.

Я ощущал себя странно свободным. Мне больше не нужно было пережевать и размышлять о том, есть ли у миссии Лиандры шансы на успех, и смогу ли я её защитить. Больше не нужно было ломать голову над тем, что Серафина, возможно, была права, и моя душа — это душа Джербила Коная… Зокора оказалась права. Это бремя было для меня слишком тяжёлым, я не хотел его нести.

Теперь решение было принято за меня. Я был свободен.

Такие и похожие мысли сопровождали меня, когда умные животные тянули меня по воде, а солнце снова медленно погружалось в море. А потом, вскоре после наступления ночи, я и сам это почувствовал: появилось течение, отличающееся от того, что было раньше, слышался оглушительный рёв, который всё приближался и приближался, волны поднимались и опускались иначе, с большей силой, чем раньше. Прежде чем я понял, что происходит, трое других животных тоже ухватились зубами за мою одежду и потянули изо всех сил. Казалось, что они несли меня по воде быстрее, чем когда-либо смогло плыть «Копьё»!

Под нами поднялась волна, плавники забили ещё быстрее, потом появилось такое чувство, будто они швырнули меня вперёд… Волна подхватила меня, и, казалось, будто я лечу вниз. Когда верные животные меня покинули, я запаниковал, затем сквозь брызги заметил грубые камни, о которые разбивались волны. Я уже видел себя, как расшибаюсь об эти твёрдые скалы, но этого не случилось, камни исчезли подо мной в гребне волны, волна разбилась… и с силой швырнула меня на берег.

Долгий момент я лежал там, словно мёртвый, затем повернулся на бок, хотя болели все конечности, и, откашлявшись, выплюнул воду. Я поднял голову и увидел в темноте брызги прибоя. Это был не дружелюбный пляж, а изрезанная ограда каменных зубов, которые должны были раздавить меня… Но я лежал на каменистой земле, и лишь иногда волна накрывала мои сапоги.

Вдалеке, за рёвом прибоя, казалось, я в последний раз услышал дружеский щебет, затем оказался наедине со скалами, ревущим прибоем и каменистым пляжем.

Из последних сил я на четвереньках прополз вверх по склону. Посчитав, что теперь линия воды достаточно далеко, я обессилено остался лежать. Особенно острый камень впился мне в ноющие рёбра, я вытащил его из земли окоченевшими пальцами и отбросил в сторону, а затем заснул.

11. Огненные острова

Когда я проснулся, на полотне Сольтара появились первые следы зари, но на этот раз ночь была не ясной; тяжёлые тучи надвигались с севера, первые тучи, которые я видел за долгое время. Где-то к вечеру, возможно, даже пойдёт дождь. На спине моя одежда высохла, только на животе она была ещё влажной.

Я с трудом встал сначала на четвереньки, затем, опираясь о камень, мне удалось подняться на ноги. Все сухожилия и мышцы запротестовали.

Всё моё тело было измученно, и какая-то непривычная тяжесть охватила мои кости. Меня мучила жажда, а живот урчал, как будто собирался съесть камни.

И их здесь было вдоволь, но больше ничего.

Я посмотрел туда, где лежал, и покачал головой. Каменная постель лишь доказывала, что человек может спать где угодно, если только достаточно устал.

Затем я поднял глаза и обнаружил ещё больше камней, твёрдые, зазубренные и угловатые чёрные камни, между которыми лишь тут и там проглядывал пучок травы. Неподалёку всё ещё бушевал прибой, ударяясь о чёрный базальт. Дельфины спасли меня, но безопасная земля была такой унылой и бесплодной — пустыня из чёрных камней — что могла любого лишить надежды.