Огненные острова (ЛП) - Швартц Ричард. Страница 86

Остальные из нас с ещё двумя тенетами будут резервом, чтобы быстро отреагировать на непредвиденные обстоятельства. В основном мы будем поддерживать Деркина, атакующего усадьбу, где мы предполагаем находятся офицеры и капитан корабля.

— Чтобы перевезти на берег всех этих людей в одной лодке, потребуется много времени, — заметил я.

— Верно, — согласился Менделл. — Лодка для вас и ваших людей, генерал. Остальные из нас доберутся до берега вплавь.

До этого момента Эльгата только слушала.

— Хорошо, — сказала она теперь. — Так мы и сделаем. Менделл, вы будите отвечать за операцию.

Она сказала это с многозначительным взглядом в мою сторону, послание было достаточно ясным.

— Команда в лодке ещё получит копья, а четверо человек будут вооружены тяжёлыми арбалетами. Мы не знаем, что там с этой бестией, а я не хочу никаких сюрпризов. — Она выжидающе посмотрела на нас, но никому из нас больше нечего было сказать. — Хорошо. Тогда вперёд.

Когда лодку теперь гребли под проливным дождём через тёмную бухту, а шторм над нашими головами разыгрался в полную силу, я подумал, что никто не спросил меня, хочу ли я вообще принять участие в атаке.

Эльгата осталась на борту, она была капитаном, и это имело смысл. Но разве это также не относилось к генералу?

Если да, тогда мне стоило подумать об этом раньше. Во всяком случае сейчас, когда тёмный берег и далёкие огни становились всё ближе, было уже слишком поздно. Когда на этот раз мой желудок сжался, дело было не в волнах. Я озяб и дрожал, и меня внезапно затошнило.

На этот раз Искоренителя Душ, который исцелил бы мои раны во время боя, со мной не было. Никакой божественной миссии, поддерживающей мою жизнь. На этот раз с моей талии свисала добрая холодная сталь, а не посвящённый богу смерти меч.

Если мне нанесут удар, то, возможно, следующим лежащим и кричащим на койке Девона буду я, в то время как он приставит к моему телу пилу, чтобы отнять руку или ногу.

Ангус что-то крикнул. Я посмотрел на него, и он оскалил зубы в безумной улыбке. Он снова что-то крикнул, и на этот раз я расслышал его с трудом.

— Разве не здорово снова ринуться в бой?

Всё что я мог, это кивнуть, слишком сильно был занят тем, чтобы держать под контролем свой взбунтовавшийся желудок. Но у меня ничего не вышло.

Когда я свой последний обед принёс в жертву тёмной воде и чуть не умирая, цеплялся за низкий борт лодки, Деркин доброжелательно похлопал меня по плечу.

— Тут немного штормит, но мы почти на месте, генерал. Просто не у каждого подходящий для этого желудок.

Амос тоже так говорил. Но если Деркин и другие думали, что во всём виновата морская болезнь, то меня это устраивало. Я весь промок, что могло объяснить мою дрожь.

Когда лодка пристала к берегу с узким пляжем, было уже поздно для таких мыслей. Вместе с остальными я поспешил вылезти из неё, в то время как вокруг нас из вод, подхлёстываемых ветром и дождём, словно зловещие тени, поднимались десять тенетов Морских Змей.

Прежде чем я осознал, я уже вместе с остальными забежал на большой двор, где Деркин коротким жестом послал два тенета к задней стороне. Я заметил рядом движение, из сарая вышел солдат Талака в чёрных кожаных доспехах, в его руке полное ведро парного молоком. Он удивлённо посмотрел на меня, уронил ведро и схватился за меч. В следующий момент у него изо рта хлынула кровь, и сильная рука схватила его за шею, затем Морская Змея вытащила тёмный кинжал из шеи мёртвого солдата и медленно опустила его на землю. Морячка кивнула мне и поспешила дальше, а я вслед за ней. Только теперь я подумал о том, чтобы тоже вытащить свой меч.

Шторм становился всё сильнее, теперь казалось, что небесные врата распахнулись окончательно и бесповоротно. И будто скоро нам пригодятся жабры рыбы. Однако в этом было и кое-что хорошее: вой и свист ветра, и стук дождя, который ветер теперь почти горизонтально гнал вниз, заглушали любой звук, даже крики умирающих.

Мы с тенетом Деркина присели рядом с главным входом в усадьбу. Сам двор был уже прочёсан, ни один солдат Талака сегодня больше не будет доить корову. Пока Деркин сидел на корточках и ждал, его рот шевелился. Когда другой тенет направился занять позицию у чёрного входа, оба капрала начали считать. Теперь он кивнул и поднял вверх палку с верёвкой на конце. Он приказал нам плотно закрыть глаза и резко дёрнул за верёвку. Палка превратилась в пылающий факел, который на мгновение ярко вспыхнул, прежде чем Деркин выбросил горящий остаток. Даже в мокрой грязи факел, прежде чем погаснуть, продолжал гореть ещё один долгий момент, освещая усадьбу красноватым, зловещим мерцающим светом.

Капрал Деркин ещё раз огляделся, изучил наши решительные лица, затем кивнул и подал Ангусу знак, который готовился выбить дверь. Серафина схватилась за ручку и толкнула дверь, и та, подгоняемая ветром, распахнулась. Она оказалась не запертой.

Мы ворвались в коридор. Там у подножья лестницы стоял мужчина в нижнем белье, сонно поднимая фонарь. Рядом со мной Варош зарядил арбалет и выстрелил. Болт пробил мужчине левый глаз. Еще прежде, чем он упал, Серафина оказалась рядом с ним и поймала мужчину и фонарь.

Слева от меня распахнулась дверь, там, в темноте, стоял солдат с мечом в руке. Мой клинок дёрнулся вверх и в сторону и перерезал ему горло. Я оттолкнул его и перешагнув через тело, зашёл в комнату, где ещё три сонных солдата как раз вскочили со своих постелей.

Я махал мечом направо и налево, обезглавил одного, который как раз собирался атаковать Серафину со стороны и потерял равновесие, когда другое тяжёлое и безжизненное тело упало на меня. Его я не заметил, он лежал рядом с дверью и вскочил на ноги за моей спиной. В дверях стоял Варош и вставлял в арбалет новый болт. Один из вражеских солдат был ещё жив и пытался уползти. Серафина полоснула мечом, тот приподнялся и остался неподвижно лежать.

Мы поспешила дальше, пока вокруг нас бушевал шторм, встряхивающий стены старой усадьбы. Тёмные, призрачные фигуры, искры, когда сталь обрушивалась на сталь, единственным источником света были ослепляющие вспышки молнии, просачивающиеся через каждую щель и стык. Едва слышимые крики, тела в конвульсиях или безжизненно падающие на пол, запах крови, страха и прочего.

Иногда в темноте было трудно отличить друга от врага. Один раз я протянул руку споткнувшемуся товарищу, чтобы помочь ему встать, только чтобы почувствовать своей рукой твёрдую кожаную браню врага. Но Сольтар был ко мне благосклонен, я заметил ошибку чуточку раньше, чем он, и поэтому тем, кто, истекая кровью, снова упал на пол, оказался он.

В какой-то момент, после бесконечно долгого кошмара, я, тяжело дыша, стоял у стены большой комнаты, в которой всё ещё горела свеча, хотя светильник упал, и держался одной рукой за бок, в другой был мой окровавленный меч, а передо мной картина разгрома и смерти. Здесь лежало двое наших и пятеро врагов, включая капитана «Крови Шипов». Удар топора Ангуса почти разрубил его пополам, когда он метнул в Серафину кинжалом. Тонкое лезвие лишь задело Серафину, он не успел бросить в неё второй, который всё ещё держал в руке.

Деркин опустился на колени перед трупом. У него текла кровь, а его свисающая вниз левая рука была заправлена за пояс. Он выпрямился и покачал головой.

— Останься он живым, было бы лучше, — заметил он. — Не то, чтобы я тебя винил, фарлендер, но… — Он покачал головой. — Живым он принёс бы нам больше пользы.

— Может и так, — сказала Серафина, которая как раз обыскивала низкий, обтянутый кожей сундук. — Но у нас есть это!

Она подняла вверх толстую книгу и пачку документов.

— Судовой журнал «Крови Шипов» и последние указы, которые получил этот человек.

— Хорошо, — крикнул Деркин. — Тогда уходим!

Мы осторожно покинули дом: Деркин, Серафина, Варош, Ангус, я и шесть выживших из тенета. Все были ранены, но ещё живы. На один долгий момент мы застыли у входа, неуверенные, удалось ли нам одержать победу и в других местах, затем один из Морских Змей вышел из темноты и отдал под козырёк.