Суженая мрака (СИ) - Гусейнова Ольга. Страница 9

— В моем клане ни один из виверн не считается «последним», — сухо парировал Хашер. — Мы — одна ветвь эволюции…

— Не-ет… — презрительно протянул Дамрис. — Пока жив я и мой род, со своего воздушного потока не спущусь. Сравнять себя с прислугой? Ни за что! Пусть виверны цепляют крыльями кроны деревьев, мои — будут закрывать небеса!

— Да ты, прапрадед, старый сноб, — криво ухмыльнулся Хашер.

— Да, я еще помню те времена, когда виверны не имели права поднять на дракона глаза. Прислуга знала свое место. Теперь магических существ на Игае все больше, а магии все меньше. Не оттого ли драконов рождается так мало, они слабеют и мельчают? — в запале повысил голос Дамрис. — Моя дочь приносит уже второе яйцо, но без подпитки древних скорлупа неумолимо смягчается и вскоре яйцо высыхает…

— Может, ты сам виноват в этом? — зло бросил ему Хашер.

— Я? — опешил Дамрис.

— Вы, глава, — поддержал синего дракона Майдаш, по-прежнему сидевший в позе самурая, да еще с косой и кинжалами.

Хашер продолжил:

— Именно ты пару тысяч лет назад жарко поддержал тех, кто посчитал магию целителей самой бесполезной, а драконов, владевших ею, — бездарными. Ты и такие как ты устроили гонения на зеленых, их потомков в других кланах принизили до уровня прислуги. Вы вынудили драконов развивать в себе другие способности, заглушать целительство — и что в итоге? Вы забыли о главном: проводниками древних могут быть лишь целители. И теперь у всех нас — общая беда. Видимо, будем дружно платить непомерную плату зеленым, чтобы наши дети могли обрести полноценные крылья.

— Мы все совершаем ошибки, — огрызнулся Дамрис. — Заметь, я сам, первым из клана, позволил золотому из правящего рода ввести в семью зеленую целительницу…

— …определив их в отдельную ненаследуемую ветвь и отослав в дальнее гнездо! — припечатал «благодетеля» Майдаш. — Ведь ты поэтому не сразу узнал о случившемся? Младшие Ашарвисы жили на границе ваших земель? И лишь благодаря Адаре, своей кузине, ставшей парой наследника Синего клана, смогли устроить свое яйцо здесь, рядом с Прародителем.

— Я здесь! Здесь, чтобы позаботиться…

— О ком? — вкрадчиво спросил Хашер. — Как ее зовут, Дамрис? Как нарекли твои потомки своего ребенка? Ты знаешь?

Дамрис облизнул губы, явно смешавшись. А Хашер весомо и с осуждением добавил:

— Алера! Так они ее назвали и поделились радостью с кузиной и моим старшим сыном. Притом, что Адара им более дальний родственник, чем ты. Но она знала, а ты, глава и прапрадед, — нет. Зачем она тебе?

Дамрис резко встал и зашипел:

— Она сама выберет клан, когда определится!

— Ну что ж, твое слово принято, глава. Древний услышал, как и представитель серых! — Хашер глядел прямо в глаза опешившему от своих же слов Дамрису.

В этот момент, уже почти привычно, в мою пятку впился деснами Тайрен. Этот синеволосый младенец вылупился через два дня после меня, поднял переполох и вызвал слезы радости и умиления у родителей и Кло. Теперь мамочки и папочка Хашер постоянно ворковали с крепким хорошеньким малышом, а он им беззубо улыбался, пуская довольные пузыри. Нас питала магия Прародителя, я всем телом ощущала ее потоки, которые пронизывали нас и серое яйцо. Даже трещина на нем почти заросла. Поэтому мы не испытывали ни чувства голода, ни жажды, ни естественного желания облегчиться. Но всего спустя сутки у Тайрена и у меня полезли зубы и — о боги! — началась суматоха. Я не нашла в нашей «колыбели» чем почесать десны, а как же они ноют, не передать словами! Ощущение, что у меня во рту Эйфелева башня растет, не меньше.

Я справлялась с проблемой по-взрослому: совала в рот пальцы и елозила по деснам сколько влезет. А Тайрен, змееныш, так и норовил засунуть в рот мою стопу или свою. И почему меня раньше умиляли голопопые младенцы с задранными ногами и обсасывающие пальцы? Когда у самой в наличии лишь пеленка и режутся зубы, умиление быстро превращается в раздражение. А где-то там, на периферии моего сознания, хихикает древний дракон, который теперь, надо думать, любуется миром, в частности происходящим сейчас в яслях, моими глазами.

Только Дамрис захотел возмутиться, что его провели, вынудили дать обещание свободного выбора для праправнучки, Тайрен решил почесать десны об меня. Я машинально дернула ногой и, наверное, дала соседу по магической колыбели в лоб. Тот закономерно возмутился и пещеру огласил его зычный рев. Я еще помню, как плачут младенцы, пусть воспоминания медленно, но верно истаивают, оставляя лишь отдельные кусочки мозаики моего прошлого. Тайрен заверещал как пожарная сигнализация, зато мгновенно пресек мужские споры и строгие взгляды. Хашер сразу всполошился и подался всем телом к нашему логову, ласково вопрошая:

— Сыночек, что случилось?

Чтобы не оглохнуть, да и взрослая я, жалостливая и будущая мать, снисходительно потрепала Тайрена по синим волосикам и показала, как надо действовать, засунув палец себе в рот. Мальчик, надув губки, замолчал, глянул на меня папиными синими-синими глазищами, шмыгнул сопливым носом, а потом абсолютно нагло и по-хозяйски сграбастал мою вторую руку и, сунув в рот, продолжил чесать десны. Вот ведь хитрый, маленький, ушлый змееныш, что будет, когда вырастет, — не представляю. Тем не менее, мне было весело и умильно, поэтому мысленно махнула рукой и смирилась с тем, что я вместо грызунка, грелки, игрушки и периодически подушки у этого дракошки и наверняка будущего интригана. Эх, я же теперь фактически сестра… старшая.

Взрослые мужчины смотрели на нас, как на самых чудесных-расчудесных, самых обожаемых, милейших и очаровательных детишек в мире. Хашер ворковал с нами обоими, словно ему бог близнецов послал. Дамрис впервые тоже решил пообщаться с детьми. Подался ко мне, протягивая руки и делая «козу». Еще и вытянул губы уточкой и, по-идиотски «агукая», вплотную приблизился к мерцающей защитной пленке со стороны серого яйца. Я неосознанно напряглась, ведь «серый» пока еще слишком уязвим в своей хрупкой скорлупе. Видимо, Тайрен ощутил мое напряжение и разделил опасение за собрата. Мгновение — и только что довольно пускавший пузыри малыш злобно «оскалился», встал на четвереньки и — утробно зарычал на «врага», защищая меня и яйцо.

Дамрис отшатнулся и от неожиданности плюхнулся на задницу. А Хашер и Майдаш с восторгом наблюдали за Тайреном, скулы и подбородок которого — ой, мама дорогая! — покрылись синей чешуей.

— Силе-ен! — признал Дамрис, невольно выразив удивление. Потом, наклонив голову, молча рассматривал нас; через несколько томительных мгновений, когда синий и серый драконы заметили его повышенный интерес, обернулся и, глядя Майдашу в глаза, ехидно добавил: — А знаешь, что сейчас было?

— Тайрен — сильный защитник! — гордо ответил Хашер.

Дамрис зло хихикнул перед тем как поделиться умозаключениями:

— Если я не ошибаюсь, твой сын защищал свое. Как старший! Понимаешь, куда я клоню?

Я точно не поняла, куда дед клонит.

Нахмурились оба отца. Первым возразил Хашер:

— Думаю, ты ошибаешься…

— Увидим, когда вы попытаетесь их разделить, — поддел его Дамрис.

— Ты хочешь сказать, что…

Майдаш бросил нервный взгляд на серое яйцо.

— Избранную не грызут, — продолжил ехидно веселиться Дамрис. — Сами знаете, это на инстинктах, даже с учетом того, что магия в них проснется лишь с рождением второй сущности, и только тогда дракон опознает свою пару. Но инстинкты с нами с рождения! То, что сейчас произошло, говорит об одном: дети связаны магией Прародителя как тройня, такое крайне редко, но случалось в прежние времена. И теперь…

— …пока не обретут вторую сущность, их не разлучить. Созревание магии и сути дракона может нарушиться, — мрачно продолжил Хашер, тоже посмотрев на серое яйцо… как на лишнее в нашей колыбели.

Мы с Тайреном дружно подползли к яйцу и облепили его с двух сторон. Наверное, тоже на инстинктах действовали, опять ощутив неладное, таким образом защищая и поддерживая серого брата. Наблюдавшие за нами мужчины переглянулись. Затем Хашер и Майдаш вперились взглядами в друг друга. Дамрис довольно хмыкнул и попрощался: