Между нами только +18 (СИ) - Бельская Анастасия. Страница 18

Блять, это невыносимо. Я знаю, что мужики стойкие и все такое — но это ожидание сводило с ума. Я хотел уже ясности, четкости, а эта неопределенность под тиканье секундной стрелки — просто пиздец для моего уставшего после перелета мозга!

Поэтому, как только доставка сообщает, что мой заказ готов — я сваливаю, предварительно проверяя, сможет ли Настена в случае чего сама отпереть дверь.

Я даже не осознаю, отчего так завелся, ведь сам же решил, что ей не нужно отзваниваться перед прибытием. Просто, блядь, представлял ее — одну на трассе, в темноте, и как-то совсем неуютно сжималось сердце.

А ну как заснет, и ее занесет в какой-то овраг? Или, что вероятнее — заснет кто-нибудь из встречных водителей, и его фура (обязательно, блять, это будет она!) понесется прямо в лобовое Насте…

Я мотаю головой, отгоняя весь этот бред из башки, и уже подхожу обратно к дому. Идти недалеко, но чтоб растянуть прогулку — достаю сигарету и чиркаю зажигалкой. Первый вдох дыма в легкие заставляет немного расслабиться, и сознание начинает работать яснее, мягче.

Она обещала, что будет ехать медленно и осторожно. И не говорить за рулем. Именно этим объясняется ее долгое отсутствие — девушка просто выполняет договоренность, и потому задерживается в дороге.

Хотя я уже погуглил, сколько тут ехать, и она вполне могла сейчас ждать меня дома…

Ждать дома…

Я усмехаюсь, выкидывая окурок, и направляясь к двери. Дожил до тридцати четырех, и до сих пор не знаю, как это — чтоб тебя кто-то там ждал, и не просто любой человек на общей территории — а именно ждал, и именно меня, скучая и поглядывая все время на часы.

Мда, многого захотел к старости. Ну что ж, иногда и на такого пессимиста, как я, накатывает сентиментальность…

Я тихо-тихо открываю дверь, и натыкаюсь на простые кроссовки темно-серого цвета, аккуратно поставленных в уголок. Маленькие, размера тридцать седьмого, они смотрятся тут так… Мило, что я и дальше крадусь на цыпочках, боясь спугнуть прокравшуюся кроху в доме.

Какая она?

Осторожно ставлю бумажный пакет с едой у входа, стягиваю ботинки, и иду дальше. Кто-то шебуршит на кухне — именно так, шебуршит, словно нашкодившая мышь, нечаянно уронившая хозяйские вещи. Может, Настя решила приготовить ужин? Или же…

Картина, открывшаяся перед глазами, не дает и шанса сразу подать сигнал, что я тут. Худенькая темноволосая девушка, стоя на коленях, в теплых гетрах, умопомрачительной толстовке и полуголыми бедрами натирает тряпкой пол.

Бляяяять.

А можно я уже выжму свои яйца, потому что они стали подпирать мне тесную ширинку?!

Я с трудом беру себя в руки, отлепляя взгляд от молочных бедер, и даже говорю какую-то подкалывающую дребедень, от которой малышка мигом вскакивает, и оборачивается, утыкаясь в меня взглядом.

Бляяяять. Дважды.

Это вообще вот все… Откуда?

Я видел ее не единожды. И в том числе нюдс, без приукрас и фильтров. Я знал, чего ждать, и стопроцентно понимал, как же повезло с типажом и фигуркой брюнетки.

Но вот чего я не мог предугадать — это вот этих заливающихся краской щек, словно с каждой секундой ей становится все более стыдно за свое поведение или мысли. Темно-карих глаз, которые уставились на меня с такой мольбой и желанием, словно я — единственное ебаное спасение от всех ее внутренних демонов. Мне реально страшно оттого, насколько она в самом деле кроха — даже не по росту, а по выражению лица, большим глазам, слегка детскому наряду, который охуенно ей шел, и сводил мой и без того дымящийся член с ума.

Хочу ее прямо сейчас.

И похуй, если мы не дойдем до душа.

Я как на автопилоте делаю пару шагов навстречу — и тяну ее к себе, кайфуя оттого, как она проваливается в мои объятия. Вот так хорошо — как доверительно и без страха она склоняет голову, и я сам не понимаю, что тяну носом ее запах. Тонкий, едва уловимый аромат тропических фруктов — кажется, малышка даже успела принять душ.

А это значит, она прекрасно понимала, что будет дальше.

Я отклоняю ее тонкую шею, и снова жадно всматриваюсь в лицо. Совсем без недостатков — и даже бледность не портила правильные черты с тонким носиком и какими-то нереально большими глазами. Ни разу не «кукольная» красотка — а скорее что-то из фильмов про девятнадцатый век, без современных дутых губ и наклеенных ресниц на свои собственные.

Мне нравится.

Сильно больше, чем я сам мог того ожидать.

— Поцелуй номер раз, малышка, — предупреждаю, потому что больше не могу терпеть и притворяться, что мы здесь не за этим.

Я склоняюсь к приоткрытым губам, зная, что мне позволено быть с ней нетерпеливым. Медлительность и осторожность — не для нас с Настей, и я быстро втягиваюсь в поцелуй, разгоняя по нашим телам адреналин.

Охеренные ощущения.

Я даже не понимаю, сколько проходит времени, и как мы оказываемся на полу. Просто в какой-то момент мягко стукаюсь руками о только что вымытый влажный линолеум, придерживая на весу тяжело дышащую Настену, не давая ей коснуться пола. Я — сверху, и уже не целую, а просто посасываю расслабленные губы, другой рукой проводя по краешку гольф чуть выше колена.

— Охуенно выглядишь, — шепчу ей в рот, и он тут же тянется в улыбку, от которой мне самому вдруг хочется улыбаться.

— Я тебе…?

Она приподнимает брови, словно стесняется продолжить дальше, и предлагает догадаться самому. Это несложно — ей интересно, понравилось ли она мне вот так, без обездвиженности экрана смартфона. Я знаю, что ответить, но не могу не поддразнить этого Ангелочка, что стыдливо замерла подо мной.

— Хм… — делаю вид, что еще раз оглядываю ее всю, и даже прищуриваюсь, словно оценивая открывшийся вид.

— Максим!

Она смеется, вполне искренне, давая понять, что оценила шутку, но я успеваю уловить нервные нотки в голосе. Тут же снова склоняюсь, вглядываясь в порозовевшее лицо, и умиляясь тому, как она вдруг краснеет еще больше.

— Я еще даже до первой фотки знал, что ты красотка, — она слушает, прикусив губы, и мой член мучительно дергается, напоминая, как сильно я хочу эту женщину, — но даже не представлял, какую милаху выловил среди всего этого хлама…

Настя снова вспыхивает, хотя я реально не представляю, как можно еще больше покраснеть, и тянется для еще одного поцелуя.

— Не, Настен. У нас там схема по поцелуям, забыла?

О, черт, женщина, прекрати так краснеть! Иначе я не удержу свой член в штанах до душа…

Настя смешно охает, когда я спускаюсь ниже, и бесстыдно задираю ее длинную толстовку, под которой прячутся белые кружевные трусики. Я знаю, что большинству мужчин понравилось бы больше черное белье — контраст с кожей и все такое. Но я просто балдею от ее молочных бедер в сочетании с невинным кружевом.

Восхитительное зрелище.

Я поднимаю взгляд к ее лицу с вновь закушенной губой и нахожу в ее взгляде все. Предвкушение. Желание. Наслаждение происходящим.

И совсем-совсем немного — страх.

— Не хочу даже представлять тебя ни в чем другом, — оглаживаю край гольф, и целую нежную кожу вокруг пупка.

— Тебе… Нравится?

— Шутишь? Мне охуеть как охуенно, уж прости за плеоназм, маленькая.

Она откидывает голову, натурально постанывая на последнем слове, и добавляя градус в нашем и без того горячем «общении на полу».

— Твои заумные словечки…

— Да-да?

— Это уже как мой личный фактор возбуждения.

Я приподнимаю брови, а затем возвращаюсь к поцелуям плоского, с выпирающими косточками таза животика. Ее возбуждает моя речь? Ха-ха, и кто теперь скажет, что ученые занудны?

Мне ужасно хочется зачитать ей что-то из своей последней статье о вакцинах, и посмотреть, какой будет эффект. Но я оставляю ребячество — во-первых, не сказать, что эта женщина нуждается в дополнительном возбуждении.

А во-вторых…

Блять, я уже начинаю тереться вставшим членом о ширинку!

— Настен, раздвинь ножки.

Моя простая фраза заставляет видимые мне участки кожи покрыться мурашками, и в следующий момент Ангел просто раздвигает колени, открывая мне самый пошлый и очешуенный вид на планете.