Безнадёжная сказка (СИ) - Анкай Виктория. Страница 7
Снова заглянула в комнату… Обвела глазами крошечную искусственную ёлочку на хромоногом столике, скользнула взглядом по экрану телевизора, где шёл какой-то новогодний концерт, задержалась на пару секунд на шикарных блестящих платьях знаменитостей, поднимающих бокалы и желающих всем счастья в новом году…
Подхватила с кресла плед, накрыла Пашку, сделала потише звук, погасила свет и прикрыла дверь — не хочет помогать, так пусть хоть не мешается…
Уже в десять вечера, покончив с салатами и выключив сковороду с котлетами, разбудила мужа и убежала к бабушке — ей хоть и не до праздника, но мы с Юлькой вчера для неё тоже маленькую ёлочку нарядили… Да и отнести поесть нужно обязательно…
Вернулась домой полдвенадцатого.
Ну я так и думала — несколько Пашкиных приятелей, моя Люська, Ленка, Вовкина жена… Все довольные, нарядные, уже за столом… Только у меня настроения в этом году нет совсем почему-то…
На протяжении последних лет пяти я каждый Новый год загадывала одно и то же желание — чтобы Пашка бросил пить. И оно даже иногда сбывалось ненадолго — когда совсем не было денег или когда мы крепко ругались из-за его случавшихся запоев…
А в этом году, глядя на улыбающиеся лица друзей, на то, как Вовка под одобрительные возгласы обрывает фольгу с горлышка бутылки с шампанским, как по телевизору вещает о вечном президент, как сонно трёт кулачками глаза Юлька, я вдруг неожиданно поняла, что больше не хочу загадывать это…
Вот именно в этот момент я как-то остро осознала, что гораздо сильнее хочу чего-то для себя лично… Не знаю даже… Платье может… Или сапоги и шубку… Или хотя бы ногти накрасить что ли… Чтоб вот не стыдно было держать в руках отремонтированный сияющий телефон в новом чехле… Или, наверное, хочу ещё раз увидеть Андрея…
Растерялась, когда часы безжалостно забили полночь, отправляя в небытие ещё один год нашей жизни — я так и не определилась с тем, что хочу загадать…
Зажмурилась и беззвучно зашептала, поднося бокал к губам:
— Пусть у всех всё будет хорошо… У нас с Пашкой, у Юльчика, у бабушки, у мамы с папой, у Андрея… Просто хорошо… Ну хотя бы не хуже, чем есть сейчас…
Дурацкое желание. Да и не желание даже, а какой-то бессвязный набор слов. Ну теперь поздно… На будущий год заранее придумаю чего хочу…
Быстро нацепила дочке курточку и вышла с ней на балкон смотреть новогодние феерверки. У нас тут, конечно, жиденькие салюты, петарды в основном, а вот с центральных районов иногда доносится невероятный грохот, а высоко в ночном небе вдали расцветают разноцветные цветы, от которых дух захватывает даже на таком расстоянии…
Больно от всего происходящего почему-то, щемит в груди… Первый раз мне так тоскливо в самый разгар веселья…
…Юлька уже спала, когда Пашкины приятели шумной толпой вывалились из нашей квартиры, оставляя после себя благословенную тишину. Господи, неужто я старею, раз меня так напрягают все эти шумные компании?..
Выдохнула, глядя на бардак на столе и на стройный ряд бутылок, выстроившихся у батареи. С натянутой улыбкой повернулась к мужу, всё ещё возившемуся в коридоре после ухода гостей. Замерла, чувствуя, как обида, весь вечер незаметно теснившаяся в груди, вспыхнула напалмом…
Пашка стоял перед зеркалом и возился с вечно заедающей молнией куртки. Уже в кроссовках даже…
Чёрт, он что, с ними собрался?! А как же я?! А праздник?! Я думала… Надеялась, что мы просто посидим вдвоём…
Вышла в коридор, прислонилась к стене. Закусила губу, пытаясь унять крупную дрожь…
— Паш, ты чего… Уходишь?
Муж хмуро глянул на меня в отражении зеркала.
— Ну а что, Маш… Чего мне дома-то делать? Новый год всё-таки… Все гуляют…
Всхлипнула, из последних сил сдерживая рыдание…
— Все?! Я не гуляю, Паш… Я вот дома сижу! Посуду сейчас мы-ыть буду! — мой голос всё-таки надломился и стал тонким. — Думаешь, мне п-погулять не хочется?! Да?! Х-хочется, чтоб ты зна-ал! О-оочень! Я тоже весь год пахала, между прочим! Я-я же вообще ник-куда не хожу… Я-я…
— Маш, не начинай! — Пашка в сердцах дёрнул вниз разошедшуюся молнию. — Мы просто с ребятами посидим где-нибудь! В гараже, наверно… Я же не собираюсь шляться где попало! Что страшного-то? Хочешь гулять — иди гуляй, кто тебя держит? Посуду и завтра помыть можно!
Он со злостью бросил неподдающуюся молнию, оставляя куртку нараспашку, и потянулся к дверной ручке, явно не желая продолжать разговор…
Вспылила от какой-то острой невыносимой несправедливости, бросаясь к нему…
— Да у меня же Юлька! Куда я пойду? — я вцепилась в его рукав, больше не в силах сдерживать рвущую на части боль и горечь. — Н-не уходи, Паш… Ну завтра сх-ходишь… С-сегодня же пра-аздник…
Он напрягся, застыл на месте, закрывая обратно приоткрытую было дверь… Обнял меня свободной рукой и глубоко вздохнул, борясь с раздражением…
— Маш, тише. Меня ждут уже, я же договорился, понимаешь? Давай в праздник не будем ругаться… Маш, ну…
С ожесточением оттолкнулась от него, не поднимая головы метнулась в ванную… Хотела хлопнуть дверью, но сдержалась — дочь спит, нельзя…
Закрыла рот ладонями, давясь истерикой и не выпуская наружу раздирающий горло вопль отчаяния и безнадёжной обречённости — ему просто плевать… На меня, на Машку, на семью, на всё… Я ему вообще не нужна! Раздражаю и мешаю только!
Хлопнула входная дверь… Послышались торопливые шаги по лестнице…
Сползла по стене на пол, захлёбываясь слезами и хватая ртом воздух… Обхватила голову руками, тихо подвывая и покачиваясь из стороны в сторону…
Пустота… Не чувствовала больше ни обиды, ни злости, ни боли. Жалость только какую-то, переплетающуюся с презрением… И почему-то ко всем сразу — и к себе, и к Пашке, и к друзьям его недалёким…
5
Проснулась от Юлькиного бормотания и шороха подарочной бумаги — дочь, стараясь не шуметь и не будить уснувшую прямо в одежде на диване маму, копошилась рядом с неубранным со вчерашнего вечера столом и открывала подарки, которые я всё-таки успела поставить на кособокий столик рядом с ёлочкой. Набор пазлов она уже распаковала и положила на пол, конфеты, выданные мне на работе, тоже пошли в ход, а теперь Юлька с сосредоточенным сопением разворачивала последний подарок — мебельный гарнитур для своей любимой куклы. Не такой, конечно, как она просила у Деда Мороза, а поскромнее намного и гораздо дешевле, но даже ради него я облазила все сайты в поисках самой гуманной цены.
С минуту, улыбаясь, молча наблюдала за дочерью…
Наконец Юлька почувствовала мой взгляд и подняла голову.
— Мааам! Смотри! Ты говорила — не подарит Дед Мороз мне этот набор! — она быстро схватила ещё закрытую огромную коробку и бросилась ко мне. — А он подарил, видишь?! И диван есть, и холодильник… И шкаф, мам, смотри, настоящий!!!
Шкаф для кукольной одежды — это вообще наша с ней больная тема. Если диван ещё можно соорудить из кубиков, то хлипкие коробки из-под геркулеса, которые мы пробовали переделать под двустворчатый шкаф, мялись и ломались уже через день. А тут и правда — четырёхстворчатый, с настоящими полочками, даже два выдвижных ящика есть…
Потрепала дочку по пушистым со сна волосам, вдохнула запах детского шампуня… Счастье-то какое — никуда не надо, можно спать сколько влезет, и новый год уже наступил… А впереди ещё несколько выходных… Только посуду осталось помыть, и можно валяться с чистой совестью…
— Юль, а папа дома? — я прошептала вопрос ей на ухо, не желая нарушать тишину и гармонию утра.
Дочь отрицательно помотала головой.
— Нету. А можно мандарину?
Нету…
Кивнула, поднимаясь на локте. Чёрт, ну и бардак же на столе… Надо было всё-таки ночью мыть посуду, а не откладывать на утро этот кошмар. Но пореветь было нужнее, да…
После уборки постояла под душем, смывая с себя остатки впечатления от празднования Нового года, ополоснула лицо ледяной водой, приводя в норму опухшие после истерики глаза, достала из шкафа чистую одежду… Хотелось чего-то женственного, лёгкого, кружевного, чтобы по фигуре и холодило кожу — изредка, но находит такое вот состояние… Впрочем, среди пузырящихся обоев и пожелтевших потолков с разводами это смотрелось бы жалко и неуместно, да. Натянула серую трикотажную футболку и вытянутые бриджи — самое оно для меня и окружающей обстановки. Кто на что учился, как говорится…