Велейская империя. 2. Враг, который не забудет (СИ) - Елисеева Валентина. Страница 13

– В сухом остатке: надо придумать способ нейтрализовать сотню ищеек и заблокировать в столице ира Хальера, только тогда можно думать про набег на тюрьму, – подвела итоги всех рассуждений Алеся.

– Да. Так что проще устроить побег с каторги, – развили ее мысль мужчины.

С этим выводом трудно было не согласиться, так что постановили ждать решения суда и определения места отбывания наказания.

Ник вышел на крыльцо проводить Алесю.

– Читал интервью с Хальером? – сумрачно спросила Алеся.

– Да. Не вздумай ему сдаться! Ребят ты этим не спасешь и сама сгинешь, – ответил, как отрезал, Ник.

– Странно, что он придумал именно такой способ выманить меня из тени, – задумчиво обронила Алеся.

– Почему странно? Я бы тоже о таком методе подумал, если бы знал о твоем сотрудничестве с нами.

– Ты бы подумал, – согласилась Алеся, – но очень странно, что Хальер предполагает во мне подобное благородство, ведь человек обычно судит о других по себе. Эгоистичный мерзавец никогда не построит плана, основанного на готовности человека пожертвовать собой ради других.

– Он очень умный и хладнокровный негодяй и прекрасно знает психологию людей, – холодно ответил Ник, недовольный, что Алеся до сих пор сомневается в абсолютной черноте души Хальера.

– Я уже несколько дней игнорирую его приглашение заглянуть с визитом. Как думаешь, что он сделает, когда убедится, что я не планирую приходить?

– А что он может сделать? Максимально увеличить срок каторги? Так что с того, ребятам без разницы, с какого срока убегать. Они будут жить на другом материке – у нас нет договора о выдаче преступников с Торийской империей. К слову, законы у торийцев не такие строгие, они куда лояльнее наших и лирмийских, ребята без проблем получат там гражданство, как только устроятся на работу.

Алеся вздохнула. Всё так, но у нее было плохое предчувствие.

– Прошу, не сообщай своему «высокому покровителю» в маске, что я вновь объявилась, ладно? – попросила она.

– Ты все еще подозреваешь, что это он спустил собак?

– А ты хочешь, чтобы я всерьез подозревала тебя? – пожала плечами Алеся.

Ник чертыхнулся, провел рукой по волосам.

– Алеся, ты не понимаешь, мой товарищ в маске – прекрасный, добрый, широкой души человек, он...

– Я ему не доверяю, Ник. С первого взгляда он вызвал во мне чувство тревоги. Он скрывает свои чувства, он диссонирует, фальшивит, как плохо настроенная гитара, он... я не знаю, как это объяснить, я это просто чувствую.

– Ты заставляешь меня сомневаться в том, что черное – это черное, а белое – это белое, – проворчал Ник.

– Брось, ты не хуже меня знаешь, что в этом мире нет ни чисто черного, ни чисто белого – мы живем во всевозможных оттенках серого. Скажи, твой товарищ-покровитель может приказать Хальеру отпустить ребят?

– Если Хальер не желает что-либо сделать, то ему не может приказать даже император.

– Отлично, значит, помощь твоего покровителя нам не нужна.

Утром дня суда по управлению пронеслась весть, что ир Хальер прислал судье личное письмо с пояснениями по данному делу и какой-то просьбой. Что это за пояснения и что за просьба предположения высказывались самые разные, но страшная правда вскрылась только на суде.

Ир Хальер сообщал в письме, что с помощью нелегальных амулетов, производившихся «бандой Рислирина Хорса», лишал жизни девушек убийца-маньяк, и требовал для всех арестованных смертной казни.

Разумеется, судья провинциального городка никак не мог проигнорировать требование главы тайной канцелярии империи. Казнь должна была состояться через семь суток.

О побеге с каторги можно было забыть.

Ир Хальер сумел весьма настойчиво подтолкнуть Алесю в спину, вынуждая ее шагать в заданном им направлении. В направлении широко распахнутых объятий главы тайной канцелярии...

Повторно опубликованное на следующий день после суда интервью напоминало, что ир очень-очень ждет беглую магиню.

 Глава 6. Пожертвования магистрата.

Днем второго рабочего дня недели Алеся мыла полы в камерах заключенных, слушая разговор двух контролирующих ее сотрудников сыска:

– Неожиданно вчера суд завершился. Доказательств – кот наплакал, все данные по делу до сих пор засекречены, и на тебе – смертный приговор.

– Просто так ир казнить не станет, он крайне редко приказы о казни подписывает, сам знаешь.

– То и странно. Если бы эти мальчишки сами девушек убивали, я бы их лично на виселице вздернул, а за то, что их амулеты в дурные руки попали...

– Запрещёнка только в дурные руки и попадает!

– Но они же не могли знать, что их покупатель – маньяк-убийца!

– Видимо, знали, оттого и приговор такой суровый. Может, они амулеты магией жертв и заливали – магией, преобразованной из жизненных сил.

Мужчины помолчали. Алеся перешла в следующую камеру. Все эти каморки напоминали однокомнатные хрущовки: миниатюрная прихожая, совмещенный санузел с душем, маленькая комнатка с узкой кроватью, столом-тумбочкой, сундуком для вещей. В стене окошко под самым потолком, забранное решеткой, и несколько полочек с книгами – при тюрьме была библиотечка.

– Не похожи эти парни на матерых преступников и прожжённых негодяев, глаза у них светлые, – вновь заговорил один из ищеек.

Алеся шуровала шваброй. Три квадратных метра прихожей, семь квадратов комнатки. Работа действительно не пыльная. В санузле заключенные сами наводили порядок.

– Это оттого, что ничего не помнят о своих делишках, – ответил второй.

– Не скажи... Черную душу вместе с памятью не очистишь, зло в сердце не искоренишь. Они в таком ужасе от самих себя после вчерашнего суда, что готовы самоказниться: их убили сведения, что они причастны к смертям девушек. И я не чувствую в них зла.

– Боссел, у тебя какой уровень ментальной магии? Шесть единиц? Не чувствует он зла! Тоже мне, великий маг нашелся!

– Причем тут магия? Я чисто по-человечески. Уж злодеев мы с тобой довольно повидали, можем отличить мерзавца от добропорядочного обывателя без всякой магии. Ты потому и раздражаешься сейчас, что сам не понимаешь ситуации, видишь несоответствия в этом мутном деле.

– Ир без вины казнить не будет, – твердо сказал его оппонент.

– Это верно.

Алеся ниже опустила голову и перешла в последнюю камеру. Здесь жил Рис. По столу были рассыпаны сделанные им рисунки: рассвет на опушке леса, роса на луговой траве, птичка на ветке за решеткой тюремного окна.

Под рисунком с багровым закатом была подпись:

«Жизнь за жизнь – это справедливо. Некоторые поступки не исправить никаким раскаянием».

Ком в горле разбух до такой степени, что Алеся не могла вздохнуть. Хорошо, что магия тюремных камер не позволяет заключенным причинить себе вред! А как только они спасут ребят, то всё им расскажут, всё объяснят. Первым делом заверят, что никакие они не преступники!

– Ты чего замерла? – обратился к ней Боссел. – Случилось что?

– Нет, заканчиваю, – хрипло ответила Алеся, смаргивая слезы. – Ставьте галочку, что уборка произведена.

Ее состояние заметили.

– Они преступники и заслужили такой конец. Не сомневайся в справедливости правосудия. Ты молоденькая, впечатлительная, тебе жалко симпатичных ребят, твоих ровесников, но... Не трави себе душу, те, кто сидит в этих камерах, не стоят твоих слез.

Низко-низко опустив голову, Алеся двинулась на выход, вцепившись в ведро и швабру так, что до онемения заломило пальцы. Эти люди верят в непогрешимость Хальера, не ведая, что их кумир порой снимает маску благородного рыцаря и втихаря творит убийства под прикрытием своего высокого сана и профессиональной репутации. О, у него, конечно же, благие цели: научный эксперимент, двигающий прогресс вперед (как было с Володей Коневым), поимка смертельно опасной магини-менталиста, которая в любой момент может слететь с катушек и залить потоками крови городские улицы. Что значит жизнь нескольких людей-приманок в свете потенциальных массовых жертв?