Час охотника (Исповедальня) - Хиггинс Джек. Страница 3

– Это волк-одиночка, – произнес Масловский. – Никакого уважения к начальству. Приказов не слушает вообще. Ему ведь было сказано не брать оружия, не так ли?

– Да, товарищ полковник.

– Таким образом, он наплевал на приказ и превратил обычное учебное занятие в какую-то резню. Черт с ними, с этими диссидентами, которых мы здесь используем. Это хоть какой-то способ заставить их послужить Родине. А кто такие полицейские?

– Точно не знаю. Секундочку. – Черный поднял телефонную трубку.

– Левина ко мне.

– Что еще за Левин? – спросил Масловский.

– Он здесь уже месяца три. Диссидент-еврей, получил пять лет за тайную переписку с родственниками в Израиле. Отлично руководит конторой.

– Кто по профессии?

– Физик, инженер-конструктор. Насколько мне известно, занимался самолетостроением. У меня есть все основания предполагать, что он осознал свою вину.

– Это они все так твердят, – заметил Масловский.

В это время вошел тот, о ком они говорили. Виктор Левин был довольно щуплым человеком, выглядевшим несколько солиднее благодаря телогрейке. С виду лет сорока пяти, однако с совершенно седой головой, стальная оправа очков заклеена изолентой, в глазах – страх перед неожиданным стуком в дверь, что в его положении было вполне оправданно.

– Кем были трое полицейских?

– Сержант по фамилии Воронин, – ответил Левин. – Артист из Москвы. Год назад после смерти жены пытался бежать на Запад. Приговор: десять лет.

– А ребенок?

– Таня Воронина, его дочь. О двух остальных надо справиться.

– В данный момент это неважно. Можете быть свободны.

Левин вышел.

– Однако вернемся к Келли, – сказал Масловский. – Совершенно непонятно, зачем он выстрелил в человека из бара. Полное пренебрежение к моим приказам. Великолепный, впрочем, снайпер, – добавил он.

– Да, меткий.

– Расскажите подробнее о нем.

Масловский налил себе еще кофе, плеснул в чашку водки и подсел поближе к огню. Черный взял со стола папку и раскрыл ее.

– Майкл Келли, родился в 1938 году в деревне Баллигар в Керри, Республика Ирландия. Отец: Шин Келли, активист ИРА, участник войны в Испании. В Мадриде познакомился с гражданкой СССР Мартой Вронской, будущей матерью Келли.

– Насколько я помню, его отца повесили англичане?

– Совершенно верно. В первые месяцы второй мировой войны он участвовал в проведении серии взрывов, организованных ИРА в районе Лондона. Был схвачен, предстал перед судом и казнен.

Британский мученик, значит. Такое впечатление, что этот народ в них прямо-таки нуждается.

– Марта Вронская получила ирландское гражданство, работала журналисткой в Дублине. Там мальчик посещал школу иезуитского ордена.

– То есть получил католическое воспитание?

– Само собой разумеется. Вся эта довольно запутанная история дошла до нашего человека в Дублине, и он сообщил о Келли в Москву. То, что парень может нам пригодиться, было ясно, как божий день. Мы уговорили Марту вернуться в Россию. Через два года она умерла от рака желудка.

– А тем временем ему исполнилось почти двадцать, и он оказался довольно умным парнем?

– Совершенно верно. У него блестящие языковые способности. Схватывает все на лету. – Черный еще раз посмотрел в дело. – Обладает также необыкновенным артистическим талантом. Я бы осмелился назвать его даже гением в этой области.

– Что ж, совсем неплохо при нашем раскладе.

– При других обстоятельствах вполне мог бы стать великим артистом.

– Ну, об этом пусть забудет, – отрезал Масловский. – Мне лично особо ярким кажется его инстинкт охотника.

– Как вы знаете, товарищ полковник, научить убивать можно любого. Именно поэтому при наборе мы делаем особый упор на сообразительность. Но Келли, работая с личным оружием, демонстрирует редкий, почти уникальный дар.

– Я тоже обратил на это внимание, – недовольно заметил Масловский. – Для него убить – раз плюнуть... Нет ли у него выраженных признаков психопата?

– Это не тот случай, товарищ полковник. Может, я не очень понятно объясняю, но Келли, повторяю, великолепный актер. Сегодня он играл роль боевика ИРА и исполнял ее максимально близко к сценарию.

– Ну да, только разница в том, что режиссер не успел крикнуть «стоп!», а мертвецы не встали, когда выключили камеру.

– Нельзя не согласиться, – сказал Черный. – Однако вполне объяснимо, почему он, нарушая приказ, должен был убить троих полицейских и стрелять в Мерфи. Ведь Мерфи – стукач, которого следовало покарать публично. По роли, которую играл Келли, он не мог поступить иначе. В этом, собственно, и состоит цель обучения.

– Ясно, я понял. Так вы считаете, его уже можно привлечь к настоящей работе?

– Думаю, да, товарищ полковник.

– Хорошо, приведите его ко мне.

В темном свитере, грубой суконной куртке и брюках из плиса, без шляпы и плаща Келли выглядел еще более юным. Он производил впечатление необыкновенно собранного, замкнутого в себе человека, при виде которого Масловский снова почувствовал необъяснимое раздражение.

– Вы, должно быть, гордитесь тем, что натворили? Я же запретил вам стрелять в Мерфи. Почему вы нарушили приказ?

– Потому что он стукач, товарищ полковник. Если такие, как я, хотят выжить, то таких, как он, следует ставить на место время от времени. – Келли пожал плечами. – Цель терроризма – распространение террора.

– Черт побери, но ведь это была игра! – взорвался Масловский. – Понарошку!

– Если мы слишком долго играем в какую-нибудь игру, товарищ полковник, то потом она начинает играть нами, – отпарировал Келли спокойно.

– Боже праведный! – выдохнул Масловский, хотя старался не употреблять таких выражений.

Он уселся за письменный стол напротив Келли.

– Профессор Черный считает вас готовым к работе. Согласны?

– Так точно, товарищ полковник.

– Задачу вашу описать довольно легко. Наши главные противники Америка и Англия. Последняя слабее. Самой больной занозой в ее теле является ИРА. Вы должны загнать эту занозу поглубже...

Полковник откинулся на спинку стула и посмотрел Келли в глаза.

– Итак, Келли, вы будете возмутителем спокойствия.

– В Ирландии?

– В конечном счете да, однако вам нужно еще подучиться на месте. Сейчас объясню подробнее.

Он встал со стула и подошел к огню.

– В 1956 году Армейский Совет ИРА проголосовал за проведение очередной боевой кампании в Северной Ирландии. Через три года выяснилось, что она потерпела полный провал. Сейчас нет уже никаких сомнений в том, что боевые действия будут скоро прекращены. Результат равен нулю.

– И что же? – спросил Келли.

Масловский возвратился к письменному столу.

– С другой стороны, из наших источников стало известно, что в Ирландии должен в конце концов разразиться конфликт более серьезный, чем когда бы то ни было. И ваша задача состоит в том, чтобы дождаться этого часа, закопавшись поглубже, словно крот.

– Ясно, товарищ полковник.

– Для начала достаточно. Когда я уеду, профессор Черный разъяснит вам наши непосредственные планы. А пока можете идти.

Келли молча вышел.

– Он выполнит все. Я в нем уверен, – сказал Черный.

– Хотелось бы надеяться. Пожалуй, он сможет работать не хуже любого ирландского «крота», но с преимуществом – пьет меньше.

Полковник подошел к окну и стал смотреть на залитую дождем улицу. Нахлынувшая усталость вернула его на землю. По непонятным причинам он вспомнил о девочке, набросившейся на Келли на площади.

– Как, вы говорили, зовут эту осиротевшую девочку? – спросил он.

– Таня. Татьяна Воронина.

– У нее нет близких, которые могли бы позаботиться о ней?

– Насколько я знаю, нет.

– А ведь она довольно симпатичная и умненькая, вы не находите?

– Мне тоже так показалось. А что, у вас какие-либо планы на ее счет, товарищ полковник?

– Почему бы и нет? В прошлом году наша шестилетняя дочь умерла во время эпидемии гриппа. Жене рожать больше нельзя. Она встала на очередь в доме младенца, но ее все равно что-то гложет. Ее будто подменили, она совершенно извелась. И когда я увидел эту малышку на площади, то мне пришла в голову спасительная мысль. Ведь это то, что нам нужно.