Избранная и беглец - Штерн Оливия. Страница 35

Оллин сцепил пальцы рук в замок, хрустнул суставами. Вот что она с ним делает, эта беловолосая богиня?

И решительно постучал в переборку.

…Дверь открылась так стремительно, будто Айрис — как подумал Оллин — специально стояла и ждала его.

Минуту он молчал, рассматривая ее — такую строгую, подтянутую в летном комбинезоне. Только вот рассыпавшиеся по плечам белые волосы воскрешали в памяти образ разъяренной дикарки, которая пыталась его, Оллина, побить и отвоевать свободу.

— Привет. — Голос прозвучал неожиданно хрипло. — К тебе можно? Я поговорить.

Она молча шагнула в сторону, приглашая, и, как только Оллин оказался внутри, тут же закрыла дверь. У Оллина снова начало ныть под грудиной, не сильно, но неприятно. Он уже неоднократно ловил себя на том, что испытывал боль только в присутствии Айрис. И вот сейчас она казалась тихой и задумчивой, какие-то неведомые мысли точили ее изнутри, выгрызали радость. Впрочем, Оллин догадывался, о чем — или о ком — постоянно думает Айрис. О своем ребенке конечно же. Нейроаналитик и Оллину немного подправил представление о мире, и теперь было понятно, что Айрис никогда не прекратит думать об оставленном на Эрфесте малыше.

Все же он на всякий случай поинтересовался:

— Что случилось?

Вялое пожатие плечами.

— Ничего не случилось, Оллин. — Она подняла на него полные бриллиантового блеска волшебные глаза. — Пока не случилось. Но, как ты понимаешь, ситуация не бодрит. Мне, похоже, мозги вправили. Чувствую себя как-то по-иному, не той, что была раньше. А ты садись, не стой. Садись, пожалуйста, я просто вот… задумалась.

И посмотрела так пронзительно-виновато, что Оллину захотелось тут же сгрести ее в охапку и прижать к себе, впитывая ее боль.

Но он пришел просто поговорить.

Поэтому сел на край кровати, вытянул ноги и, положив сцепленные руки на колени, сказал:

— Я наконец побеседовал с дядей. Ты выслушаешь? Мне хочется, чтобы ты тоже знала. Не хочу манипулировать тобой.

Айрис кивнула, тоже села на краешек кровати, уперлась в нее кулачками.

А Оллину снова захотелось пропустить сквозь пальцы шелковистые пряди ее волос. И зарыться в них носом.

— Дядя хочет, чтобы я заменил собой моего близнеца Артемиса и навел порядок на Рамелии. Как понимаешь, мой брат будет убит.

— Вот как… — Кажется, Айрис даже не удивилась. — А ты не хочешь, да?

Оллин кивнул:

— Мне это все не нравится. Вообще не нравится сама идея становиться кем-то другим. Оллин перестанет существовать, будет только Артемис. И — да, настоящего Артемиса убьют. Хоть он и напал первым, желая от меня избавиться, все же мы дети одних родителей. Я говорю глупости, да? Я не должен задумываться?

— А почему господин Делайн хочет тебя на место Артемиса? — В серых глазах Айрис заблестел интерес. — Прости, но я не в курсе. Мне про Рамелию мало что… записали.

— Мой отец принял ряд законов, направленных на уничтожение модификантов. Пребывая на месте Артемиса, я мог бы повернуть все вспять. Ну, потому что сам модификант. Своих не буду истреблять. Тут дядя угадал точно. Ради того, чтобы спасти себе подобных, я на многое готов.

— А чем плохи модификанты? — спросила она.

— Да ничем, — он развел руками. — Вот я, сижу перед тобой. Чем я так сильно плох? Чем плохи дети модификантов?

— Наверное, тем, что модификант всегда сильнее и быстрее человека, — пробормотала Айрис. — Людям свойственно ненавидеть тех, кто лучше их.

И умолкла, думая о своем.

— Это все мой отец. Он им мстил из-за одного случая. Умело проводимая политика всегда находит отклик среди жителей.

Айрис молча поднялась.

— Так отчего ты сомневаешься? Как я правильно поняла, на одной чаше весов — жизни сотен, тысяч живых существ, а на другой, выходит — твоя и твоего брата.

— Да, выходит, что так, — согласился он. — Мне не нравится терять себя и становиться кем-то. И мне не нравится, что для этого придется убить Артемиса, как бы глупо это ни звучало. Знаешь, когда я жил совершенно один, я мечтал о том, что когда-нибудь встречу себе подобного. И я понимал, что буду высоко ценить этого подобного, пусть даже не единственного. Жизнь ценна, хоть иногда… вынужденно приходится ее обрывать.

— Но тебе предлагается разменять всего две жизни на жизни многих. — В голосе Айрис слышалась печаль. — А на моей планете, там, где я жила, жизнь человека не стоит ничего. Вообще ничего. Мой… бывший муж мог убить крестьянина просто так, из прихоти, и ему за это ничего бы не было.

— То есть, ты полагаешь, что можно меняться?

Айрис улыбнулась и качнула головой.

— Я ничего не полагаю. Это же твоя жизнь, тебе и решать. Становиться правителем Рамелии или нет.

— Хитрая ты, — буркнул Оллин.

Он с тоской посмотрел на Айрис, окинул взглядом ее узкое изящное тело. Его пара. Пара, которую он, по сути, совсем не знает. Пара, которая его толком к себе не подпускает, боится.

— Я пытался узнать что-то про Поддержку, — тихо сказал он.

Айрис ощутимо вздрогнула и обхватила себя руками за плечи, как будто по каюте прошелся сквозняк.

— Получилось?..

— Нет, — мотнул он головой, — нет. Их представительство в сети — федеральное. Возможно, став правителем Рамелии, я получу больше прав доступа и к этой информации. Как думаешь, хороший повод им стать?

Айрис подошла, остановилась так близко, что Оллин мог ее обнять за талию и усадить к себе на колени. И ему очень хотелось этого, но сдержался.

— Хитрый ты, — повторила Айрис его слова, — хочешь сказать, что пойдешь на все это только ради меня? Конечно же мне очень хочется знать, что такое со мной сделали Проклятые… вернее, Поддержка. Но это не должно влиять на твое решение.

— Но это уже влияет. — Он встретился с ней взглядом. — Мне не плевать на твое будущее, Айрис. Я хочу знать, что с тобой сделали. Это последний камешек в чашу весов.

Губы Айрис дрогнули.

— Я не могу принять от тебя такую жертву.

— Это не жертва. — Он протянул руку и все же коснулся ее тонкого запястья. — Для тебя — не жертва. А еще правитель планеты может послать корабль на Эрфест и забрать твоего малыша.

Айрис стояла, задумавшись, перекатываясь с носков на пятки, и внезапно ее взгляд показался Оллину тяжелым и пронизывающим.

Да, определенно Айрис-мотылек исчезала, на поверхность всплывала совершенно другая личность. Интересно, это была только работа нейроаналитика или вмешательство Поддержки тоже сказывалось? Оллин не знал.

— Это будет непросто, Оллин.

— Я знаю.

Вот и все. Всего две жизни на одной чаше весов, а на другой — сотни, тысячи жизней и… возможность выяснить, кем сделали Айрис.

Лайон Делайн все так же сидел за столом и курил сигару, пуская в потолок красивые колечки белесого дыма.

Как-то особенно остро он глянул на Оллина. Неприятно и… алчно, что ли.

Но тут все понятно. Дядюшка прекрасно осознает, что в случае согласия и ему перепадет жирный кусок власти на Рамелии, а может, и на Джейфалисе.

— Ты подумал?

Оллин кивнул.

— Да, подумал. Мне не нравится идея расправиться с моим же братом. Но не буду строить из себя чувствительную девицу. Я этого брата никогда не знал, и он мне чужой. К тому же ты говоришь, он напал первый. Так что — да, дядя. Я согласен занять место Артемиса. Но с одним условием.

Лайон дернул бровью, и почему-то Оллин вспомнил, что много раз видел подобное движение в зеркале. Семейное, видимо.

— И чего ты хочешь?

— Ты дашь мне обещание, что ни ты, ни твои люди никогда не причинят вреда моей подруге Айрис. Мы запечатаем это обещание сведениями о том, что ты подменяешь Артемиса на модификанта-близнеца, положим в информационный реестр. К ячейке будут иметь доступ двое — ты и я. Если что-то случится с Айрис, я обнародую данные.

Он сказал это, и даже как-то легче стало.

Лайон помолчал, невозмутимо пуская дымные кольца, затем неторопливо отложил сигару в блестящую пепельницу.