Крылатый лев и лилия (СИ) - "May Catelyn". Страница 24

Виттория не могла понять до конца, что испытала, когда сеньора Гритти объявила ей, что сенатор Веньер ожидает ее в своем кабинете для важного разговора.

Радость от предстоящей долгожданной встречи, тревога пополам с неясным страхом — все это причудливо смешалось в ее душе, заставив побледнеть фарфоровое личико. Беатрис и сама была немало взволнована, но не хотела отвечать на многочисленные вопросы, которыми засыпала ее девушка, узнав о возвращении опекуна и его неожиданном распоряжении.

В кабинете уютно потрескивал большой камин, нарушая торжественную и немного пугающую тишину. Сенатор стоял лицом к пылающему огню, погрузившись в ведомые только ему мысли. Кажется, он даже не услышал, как позади него раздались осторожные шаги Виттории. Она уставилась на его широкую спину, не смея произнести ни слова, пытаясь смирить отчаянно забившееся сердце.

— Вы звали меня, Сеньор М? — Собственный голос показался ей чужим. И она воздала хвалу Всевышнему, что в этот вечерний час из-за полумрака, он не сможет увидеть смятение на ее лице.

Марко повернулся на ее голос — все тот же строгий и сосредоточенный взгляд архангела со знакомых фресок старинного собора. Она не отвела глаза, хотя ее лицо в миг залилось краской. Виттория слегка прикусила губу, чтобы не выдавать своего волнения.

— Сеньора Беатрис объяснила, что я пригласил тебя сегодня для очень важного разговора?

— Да….

От строгости его голоса Виттории стало не по себе. По коже поползли колючие мурашки, а в голове пронеслись самые неприятные догадки. Неужели он решил отослать ее? Когда это случится? Как долго она не сможет его увидеть? Будет ли с нею сеньора Гритти, которую она уже успела искренне полюбить?

— Я думаю, дитя, тебе пора узнать тайну твоего рождения. И когда я открою ее, тебе придется сделать непростой выбор. Как бы я не хотел избавить тебя от этого, злой рок не позволяет мне поступить по-другому…

— Вы говорите загадками, Сеньор М. Я уже не ребенок и я приму правду, какой бы она не была…

«Ну почему он снова обращается со мной как с несмышленой девчонкой!» — с досадой подумала Виттория, и в ее последней фразе послышались дерзкие ноты.

— Хорошо…Мне следует быть внимательнее… — Веньер бросил на нее немного удивленный взгляд. Разница между той худенькой и испуганной девочкой в подобранном наспех платье, которую он привез сюда в начале лета, и юной медноволосой сиреной, стоящей перед ним сейчас была поразительной! Как это случилось, что за несколько месяцев ее женская природа, едва пробудившись, уверенно вступила в свои права, подчиняя сейчас все его мысли.

Он указал ей на красивое резное кресло у огня, сам же опустился в кресло напротив.

Когда его знакомый низкий голос с нотками хрипотцы произносил имена королей и вельмож, ей казалось, что она окончательно утрачивает связь с собой прежней- безродной сиротой с Джудекки, живущей из милости в доме торговца Пьетро Канотти. Той девочки, что убегала на голубятню и мечтала там о дальних странах, прекрасных дамах и рыцарях, больше не было. Теперь ей нужно было принять странную, пугающую и жестокую истину. Она — незаконнорожденный ребенок куртизанки и покойного ныне короля, чью страну раздирает борьба за престол. Она- угроза, ее смерть- избавление, необходимость для новоиспеченного короля Франции, жаждущего полной власти.

— Итак, Виттория, как видишь, речь идет о твоей жизни. Дож и пальцем не пошевелит, если французы добьются своей цели, — закончил он свою речь, произнеся в слух тот страшный вывод, что без труда сложился у нее в голове.

— Значит, мне нужно уехать как можно дальше, взять другое имя. Я знаю, Ваноцца…

— Об этом не может быть и речи. Я обещал Веронике, что позабочусь о твоем будущем. Ты никогда не будешь голодать и скитаться!

Виттория тут же замолчала на полуслове. Зелень в его глазах заметно потемнела, как от набежавшей тучи.

— Единственный выбор, который я могу предложить тебе, и который ты вольна сделать сейчас: стать христовой невестой в отдаленном монастыре, или — он опустил взгляд, словно опасаясь собственных слов- …стать моей женой…И то и другое дарует тебе статус и относительную безопасность, покончит с попытками втянуть тебя в политические интриги чужой страны.

Он резко поднялся из кресла и зашагал к столу, чтобы наполнить красивый стеклянный кубок спасительным вином.

— Я дам тебе время на раздумья, Виттория. Но должен предупредить, что его почти не осталось. Ты слишком ценный трофей и слишком желанная жертва для тех, кто мечтает о королевских лилиях на своем гербе…

Молчание воцарилось в комнате, казалось, призраки прошлого наполнили ее своими грехами, которые теперь придется нести живым. Виттория с трудом подавила желание тут же признаться ему во всем, что чувствует с самого первого дня, когда увидела его у старой церкви на Джудекке. В том, что окрепло и утвердилось в ее сердце, когда он заботливо перевязал своим платком ее руку в саду, когда нес ее, прижимая к своей груди, после глупой выходки с Озаром. И потом, когда он едва не погиб, защищая ее жизнь, а она промывала его раны после той схватки и сама будто чувствовала его боль…Но почему то, все слова застыли у нее на языке. И нужны ли они этому сильному и могущественному мужчине, в чьем сердце возможно еще не угасла прежняя любовь?

— Сеньор М, — наконец тихо позвала она. — Стать Вашей женой- самый лучший выбор из тех, что Вы могли мне подарить…

Он медленно обернулся, удивленно посмотрев ее широко распахнутые, наполненные слезами глаза. И что-то в ее голосе, в этом кротком ответе ни на секунду не позволило ему усомниться в искренности сказанных ею слов.

Виттория стояла посреди комнаты, стараясь сохранить неподвижность, пока портниха снимала мерки для свадебного платья. Ее молодая, расторопная ученица подавала отрезы дорогой материи, которые умелой рукой изящно драпировались по хрупкой фигуре. Беатрис придирчиво рассматривала каждый вариант. Невеста сенатора Веньера должна была соответствовать своему статусу во всем. Наконец, выбор сеньоры Гритти остановился на небесно-голубом бархате, которому предстояло превратиться в роскошное верхнее платье. Златошвейки украсят его драгоценным узором, а нижнее, из жемчужного венецианского шелка, подчеркнет нежность кожи и темную медь волос юной невесты.

— Сеньора Беатрис, — спросила Виттория, как только они остались одни, — Вы не сердитесь на меня?

— Святая Дева! Что заставило тебя думать таким образом?

— Я понимаю, на какие жертвы идет Сеньор Марко, беря в жены безродную сироту…

— Что за глупости. Твоя кровь ничуть не хуже крови Веньеров, моя дорогая. Твоя мать принадлежала к одной из самых древних венецианских фамилий, а твой отец… — Беатрис вдруг осеклась, не смея произнести вслух имя, которое теперь было известно им обоим.

— Я так благодарна Вам за эти слова, за все что Вы для меня сделали, — Виттория порывисто приникла к руке своей наставницы.

И окончательно растроганная Беатрис добавила:

— Самое главное для меня, это счастье брата. Он сполна рассчитался за все свои прежние грехи и заслуживает простых семейных радостей. Сможешь ли ты принять его не как опекуна или покровителя, но как мужа, Виттория?

Беатрис знала, что ее вопрос попал в самое сердце юной собеседницы. Та заметно покраснела.

— Клянусь Всеми святыми, можете не сомневаться в этом, сеньора Гритти!

Больше она не в силах была ничего добавить, слишком большое волнение вызвал в ее душе заданный вопрос.

— Значит, мои догадки были верны, я давно заметила, как ты смотришь на Марко.

Глаза Виттории вспыхнули ярким, живым огнем. Наконец-то ей можно было открыто рассказать о том, что мучило ее столь долгое время. Но в голосе ее вдруг прозвучала неподдельная грусть.

— О сеньора Беатрис, я люблю его, я так его люблю… С самого первого дня, когда увидела на Джудекке. Вот только… мне кажется, он никогда не посмотрит на меня как на женщину…Этот брак лишь способ отвести злосчастный рок и ничего более.