Форт-Хоэн (СИ) - Велесов Олег. Страница 16

Если я хоть что-то смыслю в музыке, то это был романс. Красивый, чистый и… и у меня просто нет слов, насколько он мне понравился. Подёнщики — эти жёсткие мужики, чьи мысли занимают только пиво и похоть, вытирали глаза, делая вид, что туда соринка попала. Ага, попала, Угольком зовут.

К девчонке вновь потянулись поклонники. Окружили её, сдвинули стол. Кто-то не поленился сбегать к реке и принёс тощий букет лютиков. На галёрке я заметил Мадам. Она стояла, облокотившись на перила, немного сгорбленная и растроганная. Если она и жалела, что повелась нам мои уговоры принять под защиту Уголёчку, то теперь эти сожаления ушли прочь.

Отбившись от поклонников, Уголёк вернулась ко мне.

— Ты стала знаменитостью, — констатировал я.

— Значит, с голоду не умру, — улыбнулась она в ответ.

— Не умрёшь, — согласился я. — Опыт тебе за это капает?

— За каждое исполнение одна единица. Сегодня я получила целых десять единиц. Сколько надо для второго уровня?

— Вообще, сто. Но с каждым новым уровнем сумма будет удваиваться. На песнях ты никогда не прокачаешься.

— И как быть?

— Иди ко мне в группу. Даже ничего не делая, опыт всё равно будет тебе капать.

— Это хорошая идея.

Игрок принял приглашение. Имя: Уголёк. Первый уровень. Человек. Стрелок. Искусница

Вот почему её голос так привораживает. Она искусница! Пожалуй, это первая профессия, которая оказалась востребованной в Форт-Хоэне.

— У нас пополнение? — хмыкнул над моим ухом Дизель и добавил не без иронии. — Этот рекрут симпатичнее того толстого немца, который целый день таскался за мной по болотам.

— От-т-т-т… — затянул Курт.

— …немца слышишь, — закончил за него Дизель.

Торопливо подошла разносчица, поставила три кружки с игристым, другая принесла полную миску истекающих жиром жареных колбасок. Дизель смотрел на них широко раскрытыми глазами и наматывал ус на палец.

— Ты в лотерею выиграл или клад нашёл?

— За всё это нам придётся заплатить. И возможно, жизнями.

— Ага, — кивнул Дизель, подвигая миску ближе к себе. — Куда идём?

— Для начала в лавку оружейника. Мадам презентовала пять монет серебром, нужно немного приодеться.

Дизель промычал что-то, рот его был занят колбасой. Курт не отставал. Изголодались. От соседних столов на нас поглядывали подёнщики, позволить себе сардельки мог не каждый.

Я есть не хотел. Чтобы поднять уровень сытости мне хватало пива. Я бы лучше послушал пение Уголёчки, но она, нанизав колбаску на вилку, ела.

— Как вкусно, — увидев мой взгляд, смутилась она. — У меня всё красное перед глазами и слабость…

— Это голод, — объяснил я. — Надо повышать сытость, иначе умрёшь.

— Ты снова спасаешь меня от смерти.

— Видимо, такова моя участь.

После ужина Уголёчек ушла. Петь она больше не стала, и своим отказом расстроила большую часть посетителей трактира. А мы до поздней ночи сидели за столом, обсуждая предстоящий рейд. Я как можно подробнее описал танкам на кого мы идём, как это выглядит и чего от этого можно ждать. Курт молча кивал, Дизель прихлёбывал пиво. Мне кажется, ему было всё равно, что я говорю. Он был счастлив, никогда раньше ему не доводилось пить столько игристого за чужой счёт.

Утром мы двинулись в обход лавок. Дизель предложил сходить на рынок, там можно было задёшево найти вполне приличный шмот. Подёнщики не обременяли себя лишним лутом, и спешили избавиться от него. Я отказался. То, что в понимании Дизеля было приличным, на поверку оказывалось серой дешёвкой.

Цены в лавках, конечно же, убивали. Наповал. Тех пяти серебряников, которые я получил от Рыжей Мадам, могло хватить разве что на экипировку одного из нас. Мы переходили из лавки в лавку, возвращались, уходили, снова возвращались и никак не могли решить, на что именно потратить деньги. Наконец договорились, что на шмот тратиться не будем, а возьмём только оружие. Для Курта мы присмотрели небольшой щит в виде полумесяца наподобие фракийской пелты [6]. Плетёный из ивовых прутьев, обтянутый кожей, он давал двухпроцентное поглощение урона и добавлял плюс три к выносливости. К нему же подобрали короткое копьё по типу фрамеи [7], хотя балансировка его скорее подходила для рукопашного боя, чем для метания. Курт остался доволен таким выбором.

Дизель примерялся долго. Он хотел что-то более мощное, гоплон или скутум [8], но денег хватило только на щит из тонкослойного дерева, обитого по краю медной полосой и усиленного умбоном. Поглощение урона он давал четырёхпроцентное и увеличивал силу на пять, но накладывал штраф на ловкость. Свою секиру и старый щит Дизель обменял на стальной топор с оттянутым, как борода, лезвием. По его светящимся глазам я понял, что он давно мечтал о таком.

От оружейников мы перешли в аптеку. Рейд без хилок всё равно, что пиво без алкоголя — ощущение натуральное, а толку никакого. Я долго присматривался к шприцам, таблеткам, мазям и прочим лекарским штучкам, способные полудохлого вояку за секунду превратить в нормальную боевую единицу, и жалел, что с нами нет Шурки. Шурка — лекарь, и все эти препараты в его руках становились более действенными. Он лучше знал, что и когда использовать и использовать ли вообще.

— Вы ко мне на экскурсию пришли? — спросил аптекарь. — Если ничего не покупаете, отойдите и не мешайте другим.

Цены кусались не в пример сильнее оружейных. Ценники за шприцы начинались от пятидесяти медяков и уносились в далёкие серебряные дебри. У меня в мешке после предыдущих покупок оставалось двадцать монет. Я высыпал их перед аптекарем.

— За это можно что-нибудь получить?

Аптекарь смерил монеты неодобрительным взглядом и достал из-под прилавка пачку таблеток.

— Я так понимаю, лекаря среди вас нет?

— Нет, — подтвердил я.

— Тогда читайте внимательно инструкцию. Следующий!

Инструкция ограничивалась двумя фразами: «Для внутреннего применения. Восстанавливает десять единиц здоровья».

— Проще сосисками в трактире затариться. И пивом, — критически заметил Дизель. Курт кивнул, поддерживая.

— Вам бы только пожрать да нажраться, — огрызнулся я. — Весь кредит за вчера проели.

Тем не менее, в словах Дизеля истина присутствовала. Еда восполняла небольшое количество очков здоровья, но для полного восстановления пришлось бы забить ей все свободные ячейки в мешках.

Когда мы выходили из аптеки, на вечевой башне грянул колокол. Звук был похож на удар грома — резкий и раскатистый — в город въезжал барон Геннегау. Последний раз я видел его во время штурма, когда крестоносец крутился со мной на спине. Барон стоял на фланке и наблюдал за нами с интересом. На мгновенье я растерялся, ослабил хватку, и крестоносец отхватил мой мизинец.

Сейчас барон ехал верхом на широкогрудом гнедом жеребце. Булыжная мостовая звенела под его копытами и шла в диссонанс с мерными ударами колокола. Следом двигался отряд меченосцев и арбалетчиков. Даже здесь, вне крепостных стен, они казались непобедимыми — закованные в железо люди прикрытые белыми плащами с красными крестами. Не понимаю, на кой чёрт мы пытались штурмовать замок, если и на открытом пространстве у нас против них нет ни шанса?