Звучание сердец (СИ) - Волчек Дарья. Страница 44

Мужчина располагал к себе и был с нами на одной волне, совсем не строя из себя крутого дядечку. Вся нервозность постепенно ушла, и я поведал историю о тернистом становлении группы «The Outsiders». Даже рассказал о мерзкой истории с Ромой, умалчивая тот факт, что оказался он дерьмовым другом, переспав с моей возлюбленной. Постепенно и ребята смогли включиться в диалог. Владимир Ильич очень дружелюбно узнавал у каждого об их стремлениях и желаниях, о том, чем же каждый из нас хотел заниматься в дальнейшем. Здесь мы были единогласны — каждый хотел заниматься только музыкой.

— Что же, отлично! Теперь у меня перед глазами складывается картинка, с чем я могу работать и куда двигаться, — он сложил руки на животе, сидя в шикарном кожаном кресле. — Скажу прямо, не тая — мне нравится ваш апломб, драйв и, главное, музыка. Более того, вы уже готовая группа, сработанная и сыгранная, значит, и проблем с вами должно быть немного. И думаю, моё предложение вас действительно заинтересует. Мне очень не хочется, чтобы такая перспективная группа ушла в руки кому-то другому.

Я с трудом подавил в себе вспышку удивления. Он, правда, сказал, что мы перспективная группа? Мне же не послышалось и это не галлюцинации?

— Предложение к вам такое. Того, что я услышал и увидел мне достаточно, чтобы предложить вам контракт. Для начала на короткий срок, на три года, но с возможностью продления. Мы запишем с вами альбом, плотно займёмся имиджем, запустим такое промо, что о вас будут говорить из каждой щели, пустим на разогревы к мастодонтам сцены. И если всё пойдёт хорошо, то вас ждёт собственный тур. Сначала по России, но у меня есть выходы и на зарубежные площадки.

Женька хрипло закашлялся, явно, подавившись слюной. Юлька тихо ойкнула, прикрывая рот ладошкой, а у меня на лице красовалась явно глупейшая и растерянная улыбка. Один Семён с присущей ему невозмутимостью сидел и внимательно слушал мужчину.

— Я понимаю, что моё предложение неожиданное, и вам нужно время посовещаться. Это нормально. Давайте поступим так, — он протянул свою визитку, которую я на автомате сжал в кулаке, и плотную папку, — вы обсудите это, прочтёте условия типового договора и позвоните мне. И кстати, чуть не забыл, самое главное. Записываться мы будем в моём головном офисе, в Москве.

— Как в Москве? — нахмурился я, теряя весь запал.

— Вот так, в Москве. С таким форматом музыки, как у вас, в столице больше шансов и возможностей выстрелить.

Разговор со столь уважаемым в музыкальной индустрии продюсером встряхнул. Но одновременно с этим у каждого, без исключения, на лице ярким стикером значилось: что сейчас произошло? Мы же в адеквате и нам действительно предложили контракт? И эти самые бумажки сейчас обжигали мою вспотевшую ладонь. Одновременно манили скрывающимися в строках горизонтами и утяжеляли папку огромной ответственностью. «Аутсайдеры» могли обрести мощный голос, который бы точно услышала вся страна.

Все мы понимали — такие предложения бывают раз в жизни.

Офис студии звукозаписи мы покидали как в тумане. Не до конца верили в происходящее, анализировали возможность хитро продуманного обмана, списывали встречу с Толмачёвым на неудачную шутку.

В полном, совсем нерадостном, молчании мы покинули неприметное снаружи, но кичливое внутри здание и сразу же, не сговариваясь, свернули к ближайшему бару на другой стороне улицы. Заказали четыре бокала пива, и только когда они были наполовину пусты, смогли нормально и внятно поговорить.

— У меня до сих пор трясутся коленки. И щёки горят, — призналась Юлька, прижимая к лицу запотевший бокал. — Всё как будто не по-настоящему.

— Даже у меня коленки трясутся, — рассмеялся Женька. — Что думаете по этому поводу? Скажу сразу, я всеми руками и ногами ЗА. Если мы упустим этот шанс, то будем полными придурками.

— Я тоже за, — откликнулась Юлька. — И полностью согласна с Женей.

Я хмыкнул, отпивая хмельную, чуть горьковатую жидкость. Ещё бы ты была с ним не согласна!

— И я не вижу причин отказываться от его предложения. Когда мы сами запишем альбом? Никогда? А так, даже если не сработаемся, у нас будет качественный материал. Белый, а ты чего молчишь?

А что я молчу? Да я бы прямо сейчас одной рукой срывал трубку Толмачёва, а второй запихивал в чемодан гитару, тексты песен и Сашку. Но в этом-то рыженьком «но» и кроется причина моего молчания…

Я не знал, и даже не мог предположить, как на эту новость отреагирует Саша. Есть такой вариант, что она просто меня пошлёт. Здесь у неё своя жизнь, работа, учёба, друзья и родители, и какой ей смысл ехать в неизвестность непонятно с кем. Наши чувства ещё так молоды и нежны, и им слишком рано для такого крутого поворота.

— Что с тобой, Богдан? — Юлька прикоснулась кончиками пальцев к моему предплечью, выводя из транса.

— Всё в порядке, — я беззаботно улыбнулся. — Это крутой шанс и обсуждать здесь нечего.

— А как же Саша? — осторожно спросил Семён.

Чёрт! Какой пронырливый и заботливый малый.

— Саша с нами, конечно же. Куда я без своей музы? — криво улыбнулся я.

Действительно, куда я без неё? И ведь в моих силах сделать так, чтобы она не смогла отказаться от переезда в Москву. Конечно, она согласится, как иначе?

Всю дорогу до дома друзья оживлённо обсуждали переезд в столицу, который был уже не за горами. Решение принято, мы отправляемся в Москву. Отказываться от такого предложения глупо, и это ещё очень слабо сказано. Стоит только представить, какие перспективы откроются перед нами. Но, как ни странно, эта новость немного померкла в моей голове. От одной мысли, что Саша не захочет ехать с нами, мне становилось дурно и больно где-то глубоко внутри. Я прикипел сердцем к этой маленькой, рыжей лисичке и вырвать её оттуда будет очень непросто.

Вернувшись домой, мы попытались репетировать, но ребята находились в состоянии дикого возбуждения. Юлька играла мимо струн, Сёма, вероятно, забыл, что педаль под его ногой не просто так. А я в голове выстраивал свой разговор с Сашкой, подбирал нужные слова и фразы, забывая при этом текст знакомой до последней буквы песни.

— Нет, всё, — я резко оборвал мелодию своих струн, снимая гитару с плеча. — Сегодня как-то не клеится совсем. Не будем насиловать инструменты и себя.

— Согласен, — воскликнул Жека. — Может, лучше отметим это дело? Повод более чем весомый. Я в магазин!

Я аккуратно поставил гитару на стойку, и посмотрел на часы. Саша как раз возвращалась домой в это время. Тянуть смысла не было.

Подхватив сигареты, я сунул ноги в кеды, вышел в подъезд и поёжился — здесь всегда тянуло влажной прохладой. За знакомой дверью слышались тихие шорохи и негромкое пение, значит, уже дома. Стукнув два раза, я привалился плечом к стене.

Громкий топот, щелчок тяжёлой щеколды и передо мной улыбающееся лицо моей милой лисички. Она протянула руки, затаскивая меня в квартиру, и доверчиво прижалась всем своим хрупким телом ко мне.

Я вдохнул её знакомый, такой нужный мне аромат духов и цветочного шампуня, зарываясь пальцами в длинные волосы.

— Пришла и даже не постучалась.

— Вы репетировали, я не хотела отвлекать, — Саша подняла голову, целуя меня в плечо. — Ты голодный? Я блинчики купила, с творогом.

— Очень голодный, — прохрипел в ответ и потянулся к её губам.

Сашка с готовностью потянулась ко мне навстречу, обнимая за шею. Понимая, что таким образом никакого разговора не случится, я тяжело выдохнул и отстранился от неё, проводя пальцем по нежной коже на скуле:

— Поговорить надо, Саш.

Она мгновенно вся подобралась, свела на переносице тонике, рыжие бровки.

— Что-то случилось?

— Пойдём на кухню? Не на пороге же.

Она сняла руки с моей шеи и пошла вперёд на кухню. Я невольно обратил внимание на её нереально прямую и напряжённую спину, и мысленно ударил себя по лбу. Идиот, явно её напугал.

Саша присела на табуретку около обеденного стола, сложила руки на коленях, как прилежная школьница, и молча ждала, пока я усядусь на подоконнике и закурю сигарету.