Не умирай раньше меня. Часть 2 (СИ) - Домосканова Ольга Геннадьевна. Страница 17

— Можешь пойти первая, у меня еще кое-какие дела, — милостиво разрешил мой тюремщик.

— Это снять не хотите? — я потрясла наручниками. — Хотелось бы как следует помыться.

— Еще чего. Тебе поможет Кутран. Она же даст новую одежду. Тащить тебя в этом, — Лейб брезгливо ткнул в заляпанную кровью и вывалянную в пыли футболку, — в Хенане чревато последствиями.

Хорошо, хоть только это, — язвительно подумала про себя я.

Он действительно позвал для помощи южанку. Ванная комната была таковой постольку-поскольку, она выполняла необходимые функции, но производила мрачно-удручающий эффект. Ванна, или просто очень большой таз, был старым и в ржавых потеках. Таким же был и унитаз-ведро за перегородкой. Я уставилась на Кутран, с нетерпением ожидая, как она снимет с меня футболку, не расстегивая браслетов. Она недолго возле меня покрутилась и рванула одежду по шву. Через секунду футболка бесформенной тряпкой валялась возле моих ног. Судя по всему, то же самое женщина собиралась сделать и с моими штанами. Мне, конечно, было интересно, как она будет рвать плотный хлопок, но я ее остановила:

— Я сама.

Садиться в ванну я побрезговала, села на корточки, а Кутран облила меня из ковшика водой, намылила голову и тело. Меня не мыли с детства, так что пришлось пережить несколько неловких минут и немного постесняться, но южанке будто бы и не было до этого дела. Она просто механически выполняла свою работу. Облив напоследок прохладной водой, Кутран подала полотенце.

Я выбралась из помывочной и стала вытирать волосы. Надеюсь, никакой живности я не подцеплю, санитарные условия на нуле.

Эти мысли только плеснули масла в огонь моего смятения. Я никогда не думала, что у меня будут проблем из-за моей национальности. Насколько я успела понять, лароссийки, особенно светлокожие и светловолосые, для хенов нечто вроде экзотики. Уважать они, конечно, женщин не уважают, но спрос на таких как я явно высокий. От клиентов отбоя не будет, — мрачно подумала я, вспоминая, куда меня везут.

— Расческа есть? — спросила я, показывая руками, что я хочу от южанки.

Кутран показала рукой на тумбу под зеркалом. На ней лежала забытая кем-то косметичка, набитая разнообразной косметикой. Я запустила в нее руки и тотчас же обнаружила расческу. Ополоснув ее в оставшейся горячей воде (мало ли, какими недугами страдала ее бывшая хозяйка), я стала расчесывать волосы. После второго жеста расческа намертво увязла в длинных волосах и заставила меня зашипеть.

Южанка что-то произнесла на своем языке и забрала у меня пыточный инструмент. Расчесывала она аккуратно, а я тем временем рассматривала чужое добро, надеясь найти что-нибудь, чтобы обработать ссадины. Мало ли, может йод найдется или хотя бы пластырь.

Мое внимание привлек карандаш для глаз. Мысль о том, что пользовалась им явно не южанка, была отодвинута мною на задний план, не вовремя. В голове заворочались шестеренки, включая смекалку. В мгновение ока я оказалась у тумбы, распахивая дверцу и примеряясь к ней. Мне нужно всего пару слов, на случай, если Агеллар все-таки поедет за Ягри и случайно заедет в эту гостиницу.

Деревянная панель — не глаза, карандаша надолго не хватило, но на то, что я рассчитывала передать, его хватило. Я схватила Кутран за руку и заставила присесть.

— Если приедет человек и спросит обо мне, покажешь это, — я ткнула пальцем в надпись.

— Не понимат, — качнула головой южанка.

— Придет человек, мужчина, — стала объяснять я. — Черные глаза, — жестами показывать оказалось невероятно сложно, — черные волосы. — Спросит меня, — я положила ладонь на грудь, — покажешь это, — снова надпись.

— Не понимат, — повторила Кутран.

От бессилия я едва не встряхнула ее за плечи. Как так, Ягри понимала, а меня нет?!

В дверь постучали. Мы с южанкой вздрогнули и отпрянули от тумбы. Она захлопнула дверь, чем навела меня на мысль, что не так уж она и не поняла. Покажет ли она надпись кому надо или сдаст меня Лейбу или хотя бы Зулбару — я не знала.

— Эй, вы, я тоже мыться хочу! — крикнул Лейб.

— Одеваюсь уже! — ответила я, кивая Кутран на стопку принесенной ею одежды. — Что там у вас под одежду надевается? Сомневаюсь, что у вас знают про назначение бюстгальтера.

Облачения в новый наряд я ждала с нетерпением — вдруг, все-таки снимут наручники? Но и здесь моим мечтам не суждено было сбыться. То, что надевалось вместо привычного бюстгальтера, выглядело как кусок ткани без бретелек и легко наделось через голову и поднятые вверх руки. Трусики меня тоже впечатлили — жуткие панталоны длинною мне по колено. Они были несколько великоваты мне, Кутран пришлось их покрепче затягивать. На голову южанка надела что-то вроде чепчика, поверх повязала платок. Сверху всего этого безобразия надевался предмет одежды, мною неопознанный. Наверняка он имел название, но кроме как балахоном его язык не поворачивался назвать иначе. Руки, по-прежнему скованные, тоже остались под одеждой. Я посмотрела в зеркало — и от прежней меня остались только глаза и босые ноги. Все остальное — черная клякса.

— Монашка из меня что надо, — протянула я. Задрала ногу. — Обувь?

Мне продемонстрировали расшитые цветными нитками потрепанные тапочки.

В комнату я вышла при полном облачении. Лейб удовлетворенно потер свои пухленькие ручонки.

— Замечательно. Не хочешь перейти в дочери Мхари?

— Боже упаси, — ответила я, возвращаясь на матрас. Я так устала, что рада была принять горизонтальное положение где угодно, даже на голом полу.

Лейб тоже вознамерился воспользоваться ванной. Он предварительно запер дверь на ключ и ушел вместе с ним.

— Ты пойдешь со мной, — заявил он Кутран.

Южанка замотала головой.

— А что, если Зулбар узнает, что ты плохо встретила дорогого гостя? — прошипел он, хватая ее за руку. — Пошли, я сказал!

Ягри подмигнул мне, а меня передёрнуло от омерзения. Он заперся с южанкой в ванной. Я старалась не прислушиваться к происходящему за дверью, но Лейб не слишком беспокоился за мою психику. Я лежала на матрасе, смотрела в потолок и думала. Вскоре с каким-то нечеловеческим остервенением вытерла увлажнившиеся глаза. Не дело это, не время и не место. Да, меня занесло. Да, надеяться не на кого, кроме призрачного Агеллара. Только прав был крестный — Ранхил так просто не сдается. Вот я и подожду, теша себя мыслью, что там, вместе с Ягри, могла бы быть и я. А пока он меня не трогает, есть гарантия выйти из этой истории с минимальными потерями. Эх, Лиа, не сиделось же тебе дома…

Лейб вышел донельзя довольный. Выскочившая из-за его спины Кутран, опустив голову, устремилась к двери и сразу же за ней скрылась. Ягри не заговорил со мной, улегся на кровать, но я не смогла промолчать.

— Гореть вам в аду, рейн Ягри, за дела ваши, — тоном проповедницы произнесла я.

— Не так страшен ад, как халифат, — отозвался Лейб. — Сердобольные здесь долго не живут, запомни это.

— Я уже усвоила, — пробормотала я, поворачиваясь к кровати спиной.

Мне казалось, что я сплю крепко, но стоило Ягри коснуться моего плеча, я подхватилась с единственной мыслью — буду сопротивляться до последнего.

— Вставай, — прошипел он, — нам пора.

Я понятия не имела, который сейчас час — окна в комнате отсутствовали, часов у меня не было, а мобильник, вероятно, выпал еще в Багране. Для того, чтобы перекусить, пришлось откинуть маску-капюшон, которая, оказывается, имела место быть. В ванной мне показалось, что балахон сшит как единое целое. На завтрак нам подали кофе и лепешки, причем кофе был с пряностями и очень крепкий. Вкус на любителя, но Лейб хлебал за троих.

— Погляди-ка на себя, — хохотнул Ягри, раскрывая мой паспорт и сравнивая фотографию с оригиналом. — Одно лицо.

Он развернул документ ко мне, и я не сдержалась, дрогнула левая бровь. С фотографии на меня смотрела типичная южанка, ничем не отличающаяся от кляксы-меня. Естественно, это была не я, под балахоном мог быть кто угодно, даже сам Лейб — разницы никто не заметит. Справа в две строчки шла вязь букв, похожих в своей совокупности на причудливый узор.