Усатый-полосатый, бедный и богатый (СИ) - Милок Анна. Страница 27

Не знаю, как спалось Диме, но мне — отвратительно. Я зло косилась на сломанный вентилятор, не спасающую от жары открытую форточку, улыбающегося Журавлёва, который смотрел на меня с дисплея телефона. Уж он-то твёрдо знал, кто виновен в моей бессоннице.

Утро на кухне встретило меня одиночеством. Кто бы мог подумать, но даже за пару дней можно привыкнуть к заспанной кофезависимой компании, но сегодня, в свой законный выходной, Дима отсыпался. Я на цыпочках пробралась в комнату, чтобы взять чистую одежду, и тут же пожалела, что не сделала этого накануне.

Дима лежал на животе, распластавшись по всей тахте. Подушка была скинута на пол, там же покоилось и одеяло. Я наивно считала свою кровать большой и вместительной, но торчащие конечности Димы утверждали обратное. Быстро схватив искомое, вышла в коридор, чтобы перевести дыхание от этого ходяче-лежачего искуса.

Уже в парке, за работой, я постепенно успокоилась, вошла в привычную колею. А заботы о пушистых подопечных на время оттеснили мысли о Диме, который остался один дома. В голову пришло запоздалое переживание, хоть бы не натворил чего.

— Ну как ты, труженица тыла? — Маша помахала мне рукой из соседнего вольера в карантинной зоне. Она, как настоящая мамаша, ни на шаг не отходила от потомства дьяволицы. — Сегодня аванс дали. Не забудь сходить в бухгалтерию.

— Это хорошо, а то, что дали на пару дней раньше ещё лучше. Надо Диме позвонить.

— Он уже был, утром вроде.

Невольно нахмурилась, никак не ожидая такого ответа. Ну был и был… Мог бы зайти к ней, конечно. А должен ли был?

На другом конце города Дима словно почувствовал, что я думаю сейчас о нём. Как ещё объяснить его смс?

“Я заеду за тобой после работы”.

Улыбающийся смайлик в шофёрской фуражке заставил сердце пропустить удар. Не такая уж большая сумма выплачивается стажёрам, неужели Дима спустил все деньги на штраф за машину или аренду новой? От него можно ожидать что угодно.

До наступления вечера я успела несколько раз шалопая-Журавлёва казнить и помиловать. Всеми силами старалась держать себя в руках и не обрывать телефон с целью выпытать у него все подробности о том, что именно он имел ввиду. В конце концов, я ему не жена, чтобы требовать отчёт, на что он потратил аванс. Но если он-таки додумался выкупить машину или, Боже упаси, взять в аренду новую, я его точно скалкой огрею!

— Всё хорошо, босс? Выглядишь неважно, — явившийся за мной Дима едва ли не сиял от хорошего настроения.

— День выдался нелёгкий, — кивнув, подтвердила я, стараясь никак не выдать первопричину. До таких откровенностей наши отношения ещё не дошли, боюсь спугнуть самца.

Боже, Степанова, какие отношения?!

— Физически или морально? — вдруг уточнил Дима с самым что ни на есть серьёзным видом.

— Скорее морально, — я позволила ему увлечь себя и послушно зашагала рядом, но от его следующей реплики чуть не споткнулась.

— Ну это поправимо! Сейчас мы тебя развеселим. Только придётся раздвинуть ножки и чуть-чуть поработать.

— Ты в своём уме?! — лицо Журавлёва выражало ангельскую безмятежность. А ведь только вчера я скучала по его пошлым шуточкам, вспомни про чёрта…

— А что я такого сказал?

— Что?! Действительно! Ты мне только что предложил ноги раздвинуть. Начинать прямо здесь или до дома потерпим? — если я ещё хоть на тон повышу голос, к нам точно сбегутся все кому не лень.

— А как ты сядешь на велосипед, не раздвинув ноги? — Дима подмигнул мне, расщедрившись на коварную улыбку, и махнул рукой на ворота.

У кованных ворот в зоопарк, к моему непомерному стыду, стоял велосипед для двоих. И где он только откопал такой раритет?

— Мы ведь с тобой неплохой тандем, я подумал это будет символично, — продолжал улыбаться мой змей-искуситель, пока я вовсю наслаждалась тем самым чувством, после которого хочется сквозь землю провалиться.

— Ага, — мой словарный запас знатно оскудел при виде толпы запозднившихся прохожих, с интересом поглядывающих на необычный велосипед.

— Дамы вперёд! — Дима приобнял меня за талию, подталкивая к переднему сиденью того самого тандема, как вдруг моё ухо опалил его тихий шёпот: — Но твоё предложение мне тоже понравилось! А что? Так можно было?

Ох, Надя, выдыхай! И прекращай так глупо улыбаться.

Но проще сказать, чем сделать. Потому что от одной мысли о том самом предложении и о том, что Дима этим заинтересован не меньше моего, табун мурашек под предводительством на всё готовых тараканов ломанулся в экзотический тур по моему телу.

— Надеюсь, ты умеешь управлять этой штукой, потому что я последний раз катался на велосипеде… ну в общем, очень давно.

— Весёлая будет поездочка, — потому что я и сама не могла припомнить, когда последний раз каталась. Когда-то в далёком и беззаботном детстве.

На удивление поездка наша прошла очень успешно и с минимальными потерями. Нет, мы, конечно, въехали пару раз с хохотом на обочину, но это ничуть нас не остановило. Ещё быстрее мы смирились с тем, что стали эпицентром всеобщего внимания. А точнее, даже не замечали посторонних взглядов. Словно бы никого, кроме нас двоих, и не существовало во всей вселенной.

Дома меня ждали подгоревшие макароны под пикантным соусом, упаковку которого Дима шустро спрятал в мусорное ведро. Зная о его кулинарных способностях, можно смело сказать, что подгоревшие макароны, которые вроде как варить нужно, а не жарить, — уже большой успех. А стакан любимого яблочно-виноградного сока тоже хорошая награда, учитывая, что завтра снова трудовой день.

— Спасибо большое! Я помою посуду.

— Точно? — на лице Димы отразилась целая дилемма и явная борьба с собой: джентльмен сражался с пригоревшей кастрюлей, покрывшейся чёрной копотью и гарью.

— Точно, — снисходительно кивнула в ответ. Хотя, признаться честно, мыть посуду я люблю гораздо больше чем готовить.

Вместе с тем, как я наконец закрыла кран, квартира полностью погрузилась в тишину. Потопталась немного в коридоре, думая, успел ли уже уснуть Дима или нет. Будить не хочется. А вот зайти в комнату надо. Наверное, было не очень правильно устраивать его в своей спальне.

Тихонько приоткрыв дверь, я заглянула внутрь. Дима лежал на кровати, но из-за сумерек не было видно, спит он или нет. Его грудь мерно вздымалась, глаза кажется были закрыты. А в остальном, когда кажется, крестится надо!

Почти на цыпочках я подошла ближе, стараясь привыкнуть к темноте. Порядочная девушка должна была испугаться, если бы её неожиданно взяли за руку. А я… А я кажется совсем не порядочная.

Стоило его пальцам коснуться моего запястья, как глупое и влюблённое сердце пропустило удар и забилось пуще прежнего.

— Попалась, — то ли с сонной, то ли с хищной хрипотцой прошептал Дима, не переставая гладить мою руку. Искушённая пытка.

— Это пока что ещё моя спальня и моя кровать, — сначала сказала, а потом прикусила язык. А ещё пожалела, что не сделала этого раньше.

— На них я не претендую, да и на кровати места хватит, — Дима сел и попытался даже подвинуться, демонстрируя сколько свободного места даром пропадает.

— А на что претендуешь? — Я села на освободившийся край, пытаясь заглянуть в его глаза. Как кролик на удава…

Дима молчал. Невыносимо долго. Каждая секунда тянулась целую вечность. И весь мир затих, только наше дыхание и стук моего бешеного сердца отдавались в ушах.

— На тебя, — его голос раздался совсем близко и одновременно с этим ладони опустились на мои плечи. Я инстинктивно повернула голову, за малым не соприкоснувшись носами.

Даже в сидячем положении он был выше и снова склонялся надо мной. Простынь, которой обычно укрывались летом вместо одеяла, спала вниз, позволяя скорее почувствовать, чем увидеть, что выше пояса на нём точно ничего нет. А ниже?

— Ты покраснела, — губы Димы изогнулись в улыбке.

Я попыталась отвести взгляд с его губ на предательницу-луну, так невовремя заглянувшую в окно, но Дима мне не позволил. Он обхватил ладонями моё лицо, сужая всё пространство вокруг до одного себя. А я и так, куда бы ни смотрела, могла думать только о нём.