Сенешаль Ла-Рошели (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич. Страница 58

Поразмыслив немного, я пришел к выводу, что выгоднее плыть не в Лондон или Саутгемптон, через которые вели торговлю почти все французские купцы, а в Бристоль или Глостер. Добраться туда я мог напрямую, намного быстрее плывущих вдоль берега купцов, а цены там должны быть выгоднее. Что и проверил весной, сразу после Пасхи.

Бристоль теперь был самостоятельным графством. Город расширился за счет предместий. Говорят, сейчас в нем проживает не менее пятнадцати тысяч жителей. Через реку Эйвон появился каменный мост. Некоторые пристани стали каменными, а на берегу реки появилось много каменных складов. Нашему приходу очень обрадовались. Мы были первыми в этом году, кто привез вино. Взамен нагрузились свинцом, кожами и шерстью. Несмотря на высокие пошлины, торговать с Бристолем оказалось намного выгоднее, чем с Брюгге.

Я передал командование эскадрой шкиперу Эду Фессару. Он управлялся с бригантиной не хуже меня и намного лучше моих рыцарей. К тому же, был не так агрессивен, как они. Я запретил нападать на чьи бы то ни было суда, только отражать нападения. Ежели кто-то еще не знает, на что способны мои бригантины, с тем расправиться быстро и жестоко и получить за это часть добычи. Впрочем, никто на нас не нападал. Как догадываюсь, у английских купцов, которые частенько грешили пиратством, были свои источники информации, как и у ларошельских. Видимо, эти источники подсказали им, что лучше держаться от моих судов подальше.

Лето я провел на суше. Охотился, занимался делами. Приобрел еще собственности. Теперь был самым крупным землевладельцем в этих местах. Деньги ведь надо было куда-то вкладывать. Не хранить же в сундуках?! Тем более, что они и так не успевают пустеть, несмотря на старания обеих моих жен. Человеку двадцать первого века не трудно стать богатым в четырнадцатом. По уровню образования и информированности я на голову превосхожу самых ученых людей этой эпохи. Про боевой опыт вообще молчу. У меня его теперь на четыре с лишним обычные жизни. Это не считая теоретической подготовки в будущем. Единственное, в чем позволяю им быть выше, — это теология. Что мне, как атеисту, не обидно. Кроме знаний, требуется, конечно, и удача, но она мимо дураков скользит без остановки, а к умным любит приласкаться. Главное, успеть схватить ее за волосы, пока лицом к тебе. Я в этой эпохе успел.

Зима прошла тоже без происшествий. По весне, еще до Пасхи, вопреки обычаю, повел свой флот в первый рейс в Англию. Повезли вино и вайду. Англичане уже с тех времен обожали ткани синего цвета. Добрались мы благополучно, несмотря на то, что в Кельтском море немного потрепало. Западный ветер нагнал высокую волну, которая сделала переход нескучным. В Бристоле нас не ждали так рано. Вину, конечно, обрадовались. Теперь им будет, с чем разговляться на Пасху.

На второй день стоянки в порту на пристань прибыла кавалькада благородных всадников. Впереди скакал Джон, герцог Ланкастерский, регент короля Англии. Конь под ним был вороной, а сбруя, седло, попона — золотые. Он оставался верен своим любимым цветам. Я встретил герцога у фальшборта своей бригантины. Так наши головы находились примерно на одном уровне. Если бы я спустился на пристань, пришлось бы смотреть на герцога снизу вверх, что мне претило.

— Когда мне сказали, что в порт пришли странные корабли из Франции, я так и подумал, что это твои! — произнес Джон Гонт радостно, будто к нему прибыл близкий родственник или лучший друг.

— В мирное время чем только не займешься! — пошутил я в свое оправдание.

— А у меня как раз есть для тебя интересное предложение, — сказал он. — Сколько человек ты сможешь взять на свои корабли и как быстро перевезешь их в Лиссабон?

— Сотни по полторы на каждое. Перевезу за неделю, — ответил я.

— Всего за неделю?! — удивился герцог Ланкастерский.

— Если не будет шторма, то дней за пять-шесть, — признался я. — В это время года возле Иберийского полуострова часто дуют так называемые португальские норды — сильные северные ветра, попутные, благодаря которым быстро доберемся до Лиссабона.

— Ты не откажешься помочь моим союзникам португальцам в их борьбе с вашим союзником кастильцами? — поинтересовался Джон Гонт.

— Я теперь сам по себе. Мой союзник тот, кто мне платит, — произнес я слова, ласкающие слух любого феодала. — Тем более, что с португальцами и меня раньше были очень хорошие отношения.

— Я готов заключить с тобой два контракта, — сказал герцог Ланкастерский. — Один — на перевозку шести сотен моих лучников в Лиссабон, а второй — на наем на все лето тебя вместе с твоими людьми и бомбардами для участия в войне в Португалии. Что ты на это скажешь?

— Что дело только в цене, — ответил я.

Вечером на мою бригантину привезли мешки с серебряными монетами — оплата перевозки войск, аванс за контракт на службу отряда из ста человек и двенадцати пушек, которые в договоре были названы бомбардами, вместе с обслугой и оплата всего привезенного на четырех бригантинах груза. Как только последняя бочка с вином коснулась днищем пристани, на бригантины началась погрузка английских лучников. Командовал ими Ричард Пембридж — старый вояка с небольшим отростком, оставшимся от левого уха. Как ни странно, он не прятал изуродованное ухо под длинными темно-русыми волосами, собирал их сзади в конский хвост, перевязывая алой ленточкой, довольно чистой. Борода у него была короткая, какие обычно носили рыцари из Гиени.

— Служил в Аквитании? — спросил я Ричарда Пембриджа.

— Угу, — промычал он.

Что ж, неразговорчивый попутчик лучше навязчивого болтуна.

46

Город Лиссабон теперь столица королевства Португалия. Может, он и стал больше, но это не было заметно. Все прошлое лето его осаждали кастильцы, которые, уходя, сожгли предместья. Помогла осажденным не столько их стойкость, сколько чума, разразившаяся в лагере осаждавших. Нет пока и Иисуса Христа на мысе на противоположном берегу Тежу. Монумент будет сделан по образу и подобию бразильского, что высится над Рио-де-Жанейро, только меньшего размера, так сказать, пропорционального территории страны. В порту стояло много судов, которые португальцы называли просто нао (корабль), а я классифицировал, как каравеллы. Они были небольшие, около двадцати метров в длину и пять-семь метров в ширину, то есть, соотношение длины к ширине было примерно, как три к одному, и имели по три-четыре мачты с латинскими парусами. У некоторых на фок-мачте был прямой парус. Следуя по заливу Мар да Палья, я обратил внимание, как ловко маневрируют каравеллы, какой у них легкий ход, если так можно выразиться. Единственная страна, где мой опыт по строительству судов не был забыт полностью. Разве что триселя заменили на латинские паруса и корпус сделали шире, чтобы суда стали более остойчивыми.

Английских лучников, а вместе с ними и нас, лиссабонцы встретили радостно. Может быть, немалую роль в этом сыграло то, что прибыли мы на Пасху. Эдакое очень символичное появление. Не думаю, что мы являлись такой уж грозной военной силой. Важен был сам факт помощи со стороны герцога Ланкастерского. Именно герцога, а не Англии. В Португалии опять был «защитник отечества». На этот раз им стал Жуан, магистр Ависского ордена, бастард, сводный брат короля Фердинанду Первого, почившего два года назад и не оставившего законного наследника мужского пола. На трон Португалии претендовал зять покойного короля Хуан, король Кастильский. Португальцы произносили и его имя, как Жуан, так что это была битва тезок. Население королевства разделилось на два лагеря. Как я понял, португальцы сражались в данном случае не за кандидата на престол, а за слияние двух королевств или независимость. За слияние была знать, за независимость — горожане и крестьяне. Опыт научил меня, что выигрывает тот, на чьей стороне знать и горожане, а проигрывает тот, на чьей стороне крестьяне. В данном случае мой опыт подсказок не давал.

Я снял двенадцать пушек с кораблей, по три с каждого, и большую часть пороха, ядер и картечи, а также сократил на них количество арбалетчиков на сотню человек и артиллеристов на четыре десятка. Все четыре бригантины пойдут в балласте в ЛаРошель, где пополнят количество пушек, боеприпасов и членов экипажа, после чего возобновят торговлю с Бристолем, где, благодаря герцогу Ланкастерскому, для моих кораблей введен льготный режим пошлин и гарантирована неприкосновенность в случае начала войны между Англией и Францией. Осенью или раньше, если я дам знать, одна бригантина прибудет в Лиссабон и заберет нас.