На родине предков - Хиггинс Джек. Страница 21

Клей надел пальто:

– Я опять заеду завтра, взглянуть на рану. Между прочим, что случилось с тем парнем, Варли? Тем, который вас пырнул?

Шон Роган едва заметно усмехнулся, взгляд его вдруг стал холодным и суровым.

– Он сбежал, но мы до него еще доберемся.

Когда Клей взял свой саквояж, Кевин Роган спокойно проговорил:

– Прежде чем вы уйдете, скажите нам одну вещь, полковник. Вы с нами или против нас?

Клей взял один банкнот и стал задумчиво его разглядывать.

– Мастерская работа, – сказал он. – Но к сожалению, я видел, что индустриальная нация способна сделать во время войны с другой нацией, не являющейся таковой. Вы никогда не победите. Вся тяжелая артиллерия у Англии.

– А может, вы боитесь? – перебил его Мартин.

Кевин яростно повернулся к своему брату:

– Полковник – не трус. Уж кто-кто, а ты мог сполна в этом убедиться. – Он снова повернулся к Клею: – Какую позицию займете вы, полковник? Мы рассказали вам слишком много, чтобы спокойно чувствовать себя этой ночью.

– Я вас не выдам, даю вам слово, – ответил Клей. – Я не могу делать вид, что мне нравится сэр Джордж Гамильтон, или Марли, или прочие люди такой же породы, с которыми я познакомился в Драмор-Хаус, но я не встану ни на чью сторону. За прошедшие четыре года я хлебнул столько лиха, сколько человеку вполне хватит на всю оставшуюся жизнь.

Шон Роган протянул правую руку:

– Для меня этого вполне достаточно, полковник.

Они пожали друг другу руки, Клей кивнул остальным и последовал за Кевином Роганом, который проводил его обратно на улицу. Когда он приторочил свой седельный вьюк на место и вскочил в седло, Кевин спокойно сказал:

– Что бы там ни говорил мой отец, ни один человек не может вечно сохранять нейтралитет, полковник. Наступит время, когда вам придется выбрать, на чью сторону встать, а если вы не хотите принимать такого рода решение, то вам лучше находиться за тысячу миль от Драмора. – Он вернулся в дом и закрыл дверь прежде, чем Клей успел ответить.

Множество мыслей проносилось в голове у Клея, пока он ехал по тропе к верху лощины. Грязные лачуги в Драморе, принадлежащие сэру Джорджу Гамильтону, мальчик, умирающий от чахотки на соломенном тюфяке у стены, по которой струится вода. Опять же – Эйтн Фоллен. Какова была бы ее участь, если бы он на несколько часов не возродил к жизни капитана Свинга?

Он уже чувствовал усталость, глаза резало от недосыпания и оттого, что он слишком долго и напряженно всматривался в темноту. Ему казалось, что он видит в темноте огромную пятидолларовую купюру и пламя, которое наползает с краев, пожирая слова «Ирландская республика», а потом оно полыхнуло огромными языками, взметнувшимися к небу, когда загорелся Клермонт.

Пегин перебралась через край лощины, Клей встряхнул головой, чтобы привести себя в чувство, и помахал рукой Дэннису Рогану, невидимому среди деревьев. Когда он во весь опор с грохотом помчался по тропе, то с упавшим сердцем понял, что ему, вопреки собственному желанию, уже приходится встать на одну из сторон.

Глава 7

День был бодрящий, синее небо уходило к горизонту, но, когда Клей выехал со двора и поскакал по тропинке, идущей вверх между деревьями, лицо его было задумчивым и мрачным.

Раним утром он съездил в деревню навестить мальчика с чахоткой и застал там отца Костелло, проводящего соборование. Несмотря на все, что Клей предпринял, чтобы облегчить последние минуты ребенка на этом свете, тот упорно цеплялся за жизнь еще в течение часа, и его кончина представляла собой не слишком приятное зрелище. Пустошь была пурпурной от вереска, и Клей осадил лошадь у черного карстового озера, где плавали болотные лилии и ветер посвистывал в сухом дроке. Жалобно причитала ржанка, взмывая над подножием холма, а потом наступила тишина, и странная грусть охватила Клея при мысли о молодой жизни, закончившейся прежде, чем она по-настоящему началась.

Он слегка пришпорил Пегин, уводя ее из этого тихого места, и галопом поскакал к морю. Осенний туман стелился над землей, и ветер, дувший с Атлантики ему навстречу, был теплым. Он спешился и, оставив Пегин пощипывать длинную траву, сел у края скал и устремил взор на море. Именно там полчаса спустя его обнаружила Джоанна Гамильтон.

Она соскочила с седла прежде, чем он успел подняться, и подошла к нему с серьезным лицом:

– Я заехала в Клермонт, и Джошуа рассказал мне про мальчика. Мне очень жаль.

Он пожал плечами:

– Не жалейте. Я видел такое немыслимое количество смертей за последние четыре года, что, кажется, одной больше, одной меньше – не так уж и существенно.

– Но в этой смерти не было необходимости, – яростно проговорила она. – Мы оба это знаем. Если бы этим людям предоставили достойное жилье, вместо того чтобы обращаться с ними как с животными, таких вещей не происходило бы.

– Я бы не советовал вам продолжать спор в том же ключе, – сказал Клей, – если только вы не хотите, чтобы я нанес визит вашему дяде специально для того, чтобы всадить в него пулю. Именно такое желание я испытывал, когда стоял у кровати этого ребенка.

Последовала небольшая пауза, и Джоанна сделала очевидную попытку сменить тему разговора:

– А вы слышали, что случилось в Килине прошлой ночью? Клей покачал головой и спокойно проговорил:

– Нет, а что – надо было?

– Весь Драмор только об этом и судачит. Вчера ночью кто-то подстерег Хью Марли из Килин-Хаус, когда тот возвращался домой с нашего приема, и высек его на главной улице Килина на глазах у большинства его арендаторов.

Она описала все в подробностях с удивительной точностью, а когда закончила, Клей улыбнулся:

– Я не могу сказать, что мое сердце обливается кровью из-за него. Судя по тому, что я услышал прошлой ночью, он получил по заслугам.

– Таково, кажется, всеобщее мнение, – сказала она. – Таинственный капитан Свинг за одну ночь превратился в героя.

– У вас есть какие-нибудь соображения относительно того, кто бы это мог быть?

Она покачала головой:

– Я подумала на Кевина Рогана, но это может быть кто угодно.

– А что обо всем этом думает ваш дядя?

– Он отправил с нарочным письмо в Голуэй, в котором просит прислать кавалерию, но у них есть занятия получше, чем прочесывать местность в поисках одного-единственного человека, особенно когда речь идет о стране, находящейся в таком состоянии.

– Все это кажется таким мелодраматичным, – заметил Клей. – Чего он вообще надеется добиться в одиночку, этот ваш капитан Свинг? Разъезжать в маске ночью по сельским просторам и размахивать пистолетом – все это, конечно, замечательно, но как это может помочь в нынешней ситуации?

Она зарделась, и в голосе зазвучал едва сдерживаемый гнев.

– Он уже вернул надежду людям, которые забыли значение этого слова. Уже за одно это мы должны быть ему благодарны. Неужели вы этого не понимаете?

– Я дам вам такой же ответ, какой прошлой ночью дал Шону Рогану, – сказал Клей. – Проведя последние четыре года в непосредственной близости от широкомасштабной мелодрамы, вы бы поняли, почему сейчас меня мало привлекают проигранные дела.

Она удивленно посмотрела на него:

– Откуда вы знакомы с Шоном Роганом?

Он рассказал ей о том, что произошло, и она закусила губу от досады:

– Я ничего не знала об этом происшествии у Кохана. Теперь отношения между моим дядей и Роганами еще больше обострятся. Что вы думаете об этой семье?

Клей пожал плечами:

– Мне они понравились. Ребята слегка отбились от рук, но из них вырастут славные мужчины, если они проживут достаточно долго.

– То есть, по-вашему, их всех ждет плохой конец? – спросила она.

– Конец веревки, – сказал ей Клей, – если только они не изменят свое поведение и не откажутся от этих нелепых планов – принять участие в восстании против Англии. Оно обречено на поражение.

– Но на их стороне правда, – возразила она.

– Прав тот, кто сильнее, – сказал он. – Англичане придумали эту поговорку и потратили уйму времени и усилий, доказывая ее на практике.