Чудеса на седьмом этаже (СИ) - Гриин Эппле. Страница 8

И вот теперь, услышав ненужную, выпадающую из контекста пьесы фразу Агаты, Артем решил, что игра закончена.

Агата смотрела в потолок и думала в каком-то поэтическом бреду о том, что…

«Теперь я для него пройденный этап, перевернутая страничка: ни я, ни моя жизнь его больше не интересуют. А что делать мне? Как справиться с зияющей дырой в сердце, пробитой осколком ледяного равнодушия»?

Скрип ступенек. Чье-то дыхание.

Дима.

— Агата, прости меня, — прошептал он, присаживаясь рядом с ней на кровать.

Девушка почувствовала, что ее сейчас вытошнит. Происходящее утомляло своей предсказуемостью.

— Давай забудем все эти глупости, — тихо говорил Дима, гладя ее по плечу. Агата вдруг осознала, что если сейчас она ничего не предпримет для того, чтобы прекратить эту невероятно бестолковую мелодраму, то все закончится тем, что она наверняка расплачется, уткнувшись в Димино плечо. Слезы плавно перетекут в объятия, затем постельная сцена в знак примирения, а утром она будет себя чувствовать еще отвратительней, чем сейчас.

— Все будет хорошо, — продолжал успокаивать сам себя Дима.

— Ты действительно в это веришь? — вспыхнула Агата, откидывая его руку и садясь. — Ну сколько можно обманывать себя? Неужели ты не замечаешь, что нас со всех сторон окружает ложь?

Дима молчал, отвернувшись с упрямым выражением. Агата видела по его лицу — он знает, что она ему скажет. Давно ждал этих окончательных слов, готовился к ним и все равно не хотел их услышать.

— Я ухожу, — произнесла Агата, подскочив с кровати и в спешке натягивая кроссовки. Сломала ноготь на мизинце. Чертыхнулась.

— Значит, это правда? — спросил неживым голосом Дима.

— Что? — отрывисто.

— Ты и Тема?

— Какое это имеет значение? Тема, Вася, Петя… Все равно кто. Это просто должно было произойти! — воскликнула она.

Агата замолчала, просветленная только что высказанной мыслью. Ведь в самом деле… Все равно. Она купилась на Темину талантливость? Чушь. Ей просто необходимо было почувствовать себя заново влюбленной и любимой. Потому что сердце еще искало того, кому отдаться в бессрочное пользование. Но ни Дима, ни Артем не обладали силой… способностью… удержать его.

Все еще впереди. Да. Безусловно.

Все еще впереди.

— Почему ты сразу не сказала? — услышала она Димин вопрос.

— Не знаю. Ты всегда повторял: «Все будет хорошо», и я тебе верила. Но это ложь… Плохо. Между нами уже давно все было, есть и будет очень плохо! Мы только и делаем, что лжем друг другу, — тихо проговорила Агата, на секунду замерев в дверном проеме. Бросила последний взгляд на Диму.

Никаких сожалений.

Она вышла. И Дима не пытался ее удержать. Больше незачем.

Светало. Звезды погасли, уступив место восходящему солнцу. Природа дышала свежестью и призывала к продолжению жизни.

Агата заглянула в комнату на первом этаже. Почти все спали. Девушка вытащила свой рюкзак и куртку из сваленного в кучу барахла.

— Ты куда? — сонным голосом спросила Женя.

— Домой.

— Одна? Спятила? Еще рано. Автобусы не ходят, — подруга села ровно и с беспокойством окинула взглядом Агату.

— Пешком пройдусь. Доберусь, не маленькая. Только не останавливай меня, ладно? — она нахмурилась. — Лучше спи.

Женька вздохнула, пожала плечами и снова легла.

— У тебя все в порядке? — спросила она.

— Да, — кивнула твердо Агата.

Идти было легко. События минувшей ночи с каждым шагом оставались все дальше в прошлом. Стыд, растерянность, беспокойство, отвращение растворялись в запахе сена, в шелесте листвы, в солнечных лучах, в бодром пении птиц.

Она найдет свою любовь. Еще найдет. Обязательно.

Артем смотрел вслед удаляющейся фигурке Агаты.

Она его не заметила. Шла, глядя прямо перед собой, и улыбалась. Слегка. И улыбка ее была хуже пощечины.

Тема подумал неожиданно о том, что жизненные линии их судеб больше не пересекутся и что, быть может, он совсем не выиграл, а проиграл. Впрочем, это уже неважно теперь. В голове крутились последние слова Агаты: «Ты все-таки еще очень глуп, несмотря на всю свою разумность».

Артем горько усмехнулся — кажется, он получил свою первую трагическую любовь и не по-игрушечному, а по-настоящему разбитое сердце».

Ярик закрывает файл с рассказом и без комментариев кладет голову на стол.

— И где счастливый конец? — спрашивает он, выдержав паузу.

— А разве он не очевиден? — улыбаюсь. — Эти трое еще так молоды. Как и ты. И у них вся жизнь впереди. И еще будет столько самых разных историй о любви. Это лишь первая. Как опыт, как урок… Иногда мы становимся заложниками чьей-то чужой игры, поддерживая и подогревая не свои иллюзии. Но как бы ни было трудно, страшно и больно — лучше обрывать связи, которые никому не принесут счастья.

— Ты о своем бывшем муже? — проницательно интересуется Яр.

— И о нем тоже, — соглашаюсь. — Но, дружочек, я не только об этом хотела сказать тебе в этом рассказе.

— А о чем еще? — хмурится Ярик, все так же глядя на меня, прижавшись щекой к столешнице.

— О том, что нельзя судить со стороны об истинных отношениях между людьми. На поверхности все может выглядеть иначе, — многозначительно на него смотрю.

— На что ты намекаешь? — Яр садится ровно в кресле.

— А вдруг Агата — действительно тонко чувствующая, красивая, умная, привлекательная, блестящая, восхитительная, необыкновенная девушка, — склоняю голову набок, — и ждет именно тебя?

— Пфф… Чепуха! — Ярик встает и потягивается. — Я пошел домой. Папа вот-вот должен вернуться с работы.

— Трус, — говорю ему беззвучно. Одними губами.

Он не отвечает, трет кончик носа и сбегает.

Вздыхаю.

Как же я ему завидую! Это восхитительное томление первой любви. Пускай безнадежной и безответной. Но чувства еще так сильны, глубоки, беспокойны… Прекрасны. Лишены рутины и бытовых разборок. Когда всё замыкается на одном человеке, и вселенная вдруг получает его имя.

И нет жизненного опыта, выработанного годами цинизма и недоверия. Нет разочарования.

Мне уже так не влюбиться.

4. Переводы с албанского и доказательства магии

— Яр! — кричу из кабинета. — Ярик!

— Чего? — топает чудовище из гостиной, в которой он, по-моему, окончательно решил прописаться. Интересно, а вот его папашу не волнует, где целыми днями пропадает его сынище? Он в курсе, что тот пасется у мадам, на двенадцать лет его старше?

В дверном проеме появляется улыбчивая физиономия моего дружочка, и я мгновенно отгоняю прочь непотребные мысли в сторону.

На самом деле, Ярик, наверное, один из тех немногих молодых людей, которые в корне не испорчены навязываемой с экранов телевизоров и страниц интернет-сайтов похабщиной. Нет, безусловно, ромашкой невинной его не назовешь, и порой он выдает такие перлы, что мне лишь переспрашивать остается, откуда сие ему известно. Но у него сформированы близкие моему пониманию, скажем так, правильные ориентиры и понятия о том, что есть хорошо, а что не очень. Как у Маяковского, точно. Видимо, его родители — неплохие люди. Пусть у них и не сложилась совместная семейная жизнь.

Миша ведь тоже, если вдуматься, отличный парень, но не легла карта. Можно долго предъявлять друг другу претензии, но если изначально нет взаимопонимания, магического притяжения… Любви как привычки, без которой не дышится воздухом, то с этим трудно что-то сделать.

И, думаю, главные принципы все-таки в Ярика заложил отец. Я не совсем одобряю несколько невнимательное отношение Николая Валентиновича к сыну, который его явно боготворит, но понимаю. Очень хорошо понимаю его желание обеспечить ребенку достойное будущее, дать все самое лучшее — я же по одежде и карманным деньгам вижу, что он сына балует. И это правильно, это задача настоящего мужчины — зарабатывать деньги. Я так считаю… Мой папа такой же.

Но по Ярику видно, что он все шмотки и дорогие гаджеты не задумываясь отдал бы за возможность чаще проводить время в компании отца. Он даже слово «папа» как-то по-особенному произносит — так, что мне сразу хочется позвонить своим родителям и узнать, как у них дела. Любопытно, я-то вообще когда-нибудь познакомлюсь с Николаем Валентиновичем? Очень хочется на него взглянуть. Хотя бы со стороны.