Кадеты (СИ) - Сафонов Александр Алексеевич. Страница 14

– Ильинична, тут ко мне утром из домового комитета приходили, – подключилась соседка. – Уплотняют тех, у кого жилплощадь лишняя. Я сказала, у меня дочка живет и внучок, так меня, слава богу, не тронут, а вот к тебе точно подселят солдат, али беженцев. Вот и выдай ребятишек за своих сродственников, глядишь и пронесет.

– Да нешто я детей на улицу выгоню? – сразу переобулась Марфа. – Пущай живут, опасаюсь токмо, документов нет у них, коли спросют.

– Какие документы у детей, окстись! У взрослых и то не у всех имеются!

Совместными усилиями убедили Марфу, после ухода соседки продолжаю уже увереннее.

– Вот Ильинична, у тебя она сохраннее будет, – отдаю вторую монету. – А нам осталось что поесть? А то живот прилип к спине. И доктор говорил молоко с медом нужно больному, где купить можно? И водку!

– Да уж с голоду не помрете, не переживай, – получив золото Марфа расслабилась. – Молочко завтра достанем, с деревень утром выносят менять, если повезет то и медок будет. А водкой давно не торгуют, где-то у меня спирта чуток было, найду.

Заставила меня чистить картошку, предупредив, чтобы снимал тоненько кожуру. Нашлась луковица и смалец. Вспоминаю, что у нас осталась еда, я ее припрятал в куртке Артура. При виде колечка одуряюще пахнущей колбасы у Марфы перехватывает спазмом горло.

– Откель такое богатство, я уж и забыла что это такое?

– Была у нас еще монета, вот отдали прошлой ночью за ночлег в Батайске, и еды нам дали немного, – легко придумываю отмазку.

– Ох, обманули вас, – покачала головой Марфа. По-хозяйски забрала колбасу, отломила от нее примерно треть, остальное спрятала в проем между рамами. Про пост молчит, да и икон я в квартире не заметил. Странно, но хоть в этом повезло, тут за Артура не спрячешься.

Пока картошка с колбасой и яйцами жарилась, я чуть не захлебнулся слюной. Но в первую очередь понес тарелку больному. Артур завертел отрицательно головой:

– Убери, тошнит.

У меня даже слезы выступили, так его жалко. Быстро уничтожаю свою порцию и одеваюсь. Не очень надеюсь на ту микстуру, но вдруг… Захватил с собой зажигалку и часы, если деньги не пойдут в счет оплаты.

– Потерпи братишка, я за лекарством смотаюсь, – подхожу к Артуру.

– Гектора покорми, – шепчет Артур голосом умирающего лебедя.

– А что вороны едят? – озадачился я. – Червяков ему накопать?

Накрошил кусочек пирожка, на обрывке газеты просовываю между прутьев клетки. Так эта зараза клюнула меня за палец!

– Млять! Я все-таки сварю из тебя суп!

– Гекторр хорроший!

– Ваш попугай говорящий? – из кухни удивилась Марфа.

– Пока да, вот сделаю из него чучело, станет молчаливым, – накрываю клетку, пусть в темноте жрет. Лучше Марфе не знать, что это ворон. Начнет болтать, а если его ищут…

Аптекаря сыскал быстро, профессор точно объяснил. Лев Самуилович оказался совсем не похож на еврея, по крайней мере, внешне. Скорее на Кису Воробьянинова – нескладный, худой, только старее. А вот когда заговорил, все стало на свои места.

– И што ви мне имеете сказать, раз потревожили в такое время?

– И вам здравствуйте, Лев Самуилович, – решил я играть серьезного юношу. – Меня к вам направил глубокоуважаемый профессор Орловский, как к самому опытному аптекарю Ростова.

– Опыт, юноша, нонче не в цене, за него ничего не купишь, и бедному аптекарю не из чего сделать даже обычную растирку от радикулита.

– За ценой мы не постоим, – выразительно скашиваю глаза на карман.

– С вами таки приятно иметь дело, сразу видать какие умные родители вас воспитывали! И што господин профессор поручил вам приобрести у меня?

Протягиваю ему рецепт. Аптекарь, прочитав, принялся тяжело вздыхать, словно ему предлагают отдать последние деньги. Набивает цену, гад.

– Анисовое масло у меня почти закончилось, а экстракта корня солодки на один раз осталось. А где я найду теперь пополнить запасы, и самому нечем будет полечиться.

Смотрю на него с укоризной, не стыдно ломать комедию?

– Што не сделаешь для хорошего человека, себе в убыток. Ждите юноша, можете присесть, почитать литературу, это бесплатно, – указав жестом на стул аптекарь повернулся уходить.

– Погодите! А аспирин у вас есть? Или что-нибудь другое от температуры? Пирамидон, например?

– В рецепте указана ацетилсалициловая кислота юноша, или вы считаете себя умнее профессора?

– А на сколько ее хватит, в смысле микстуры? Сделайте побольше! А морфий у вас есть?

Про морфий сам не знаю с чего ляпнул, всплыло в памяти, что в прошлые века его от всех болезней подряд выписывали. Аптекаря мои слова не удивили, но и ответа я не получил. Пришлось усесться, взять с маленького столика журнал. «ВОКРУГЪ СВѢТА» ноябрь 1915 года. Полистал, непривычно с этими ять и твердыми знаками. Ничего, я могу и неграмотным прикинуться, в это время никто не удивится. Отложил журнал, взял газету. «РУССКIЙ ВРАЧЪ» пятилетней давности. А ведь в мое время они стоят солидные деньги. Как только мне их туда переправить, если я и сам тут застрял? А газета оказалась интересной, в одной из статей описывался способ лечения сифилиса. «Преимущественно эта болезнь существует на Дону в виде вторичных и третичных припадков, под видом ломоты, язв, лишайной сыпи и тому подобного, происходящих от дурного лечения казаков на службе. Дурно вылеченные, они нередко передают эту болезнь своим детям. Замечателен способ лечения венерической болезни, производимый бабками или другими знахарками. Способ этот, известный под названием “положить в траву”, состоит в следующем: больной, одержимый сильнейшими припадками сифилитической болезни, как то: сильными болями в костях, ранами и язвами на разных частях тела, помещается в довольно теплой комнате и ежедневно пьет крепкий отвар, приготовленный из сассаперели и других потогонных трав. При этом он употребляет ежедневно по рюмке водки с раствором сулемы. Кроме внутреннего употребления лекарств, больные окуриваются парами сладкой ртути, с раскаленного камня, причем тщательно окутываются одеялом, кроме головы. Это окуривание производится с целью выгнать наружу сильную испарину и тем вывесть заразу из организма».

Да уж, в это время лучше не болеть, шансов выжить не так уж много. Если от болезни не помрешь, то от лечения точно. Надеюсь, профессор в микстуру не написал ртути или сулемы, с них станется.

Возвратился Лев Самуилович, неожиданно быстро. Думаю, микстура ходовая и была у него в готовом виде.

– Вот, молодой человек, ваш заказ, – пузырек грамм в двести, заполнен на две трети. Но мне отдавать не спешит, держит на расстоянии.

– Сколько с меня?

– Ви думаете я знаю? Што купишь сейчас за деньги? – снова завел горестную песнь аптекарь.

– У меня есть просто замечательная зажигалка, отец, царство ему небесное, оставил как память. Но куда деваться… – со вздохом достаю зажигалку. Кстати выглядит она интересно, круглая как карманные часы, никогда такие не видел раньше. В мое время за нее…, ой, опять я начинаю!

Аптекарь изобразил скептическое выражение лица, взял зажигалку. Я даже не проверял, работает ли она. Оказалось, работает.

– Таких нужно пять штук, штобы мне хотя бы не было убытка, про прибыль я уж умолчу.

Я попытался выдрать зажигалку из рук Льва Самуиловича, не удалось. Тогда достал пачку царских бумажных денег, навскидку тысяч пять.

– Вот, на додачу. Но я возьму еще журнал!

Сгреб «Вокруг света» со столика. Он мне и даром не нужен, но так как торг не окончен, потом верну его обратно, типа скидку сделаю. Часы за микстуру отдавать слишком жирно будет, к тому же я подозреваю, что они серебряные.

– Разве это деньги? – грустно спросил аптекарь, однако тщательно пересчитал и спрятал. Потом оглядел меня с ног до головы, словно прикидывая, что на мне ценного.

– Больше ничего нет, – стараюсь сделать голос жалобным. – Только почки, но они мне самому нужны!

– Оставь свои почки себе, – улыбнулся Лев Самуилович. Даже еврейский акцент куда-то пропал. – Бери, будь здоров и не кашляй!