Колхозное строительство. Дилогия (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович. Страница 28

– Его нужно доставить в больницу, или это подождёт? – поинтересовался подполковник у врача.

– Ну, в принципе можно примотать руку к груди. Думаю, что операцию делать не надо, главное руку не тревожить, – махнул рукой доктор, – Выживет.

– Вот и замечательно. Ребята грузите его. Сильно не церемонтесь. Нужно узнать, кто его послал и что за это пообещал, – начальник милиции проследил, как мазурика сажают в машину, под крики и брань последнего, и вернулся к Петру.

– Колотит немного, – опередил его вопрос Штелле, – Но жив – здоров и пора мне на работу. Я к половине девятого кучу народа пригласил.

– Всё же Пётр Миронович нужно будет потом с вас показание взять и признать потерпевшим.

– Конечно, как освобожусь обязательно приеду, – вставая со спасительной скамейки, покивал Пётр.

– Может, к тому времени и заказчика узнаем.

Пожали руки, и Веряскин пошёл к своей машине, а первый секретарь на работу.

Глава 21

Совещание было нужным. Пётр пригласил на него практически всех имеющихся в наличии художников и архитекторов. Получилось почти тридцать человек. Ведь в городе есть художественное училище, а на каждом предприятии есть художник, плюс художники в кинотеатрах. Главный архитектор, получив в прошлый четверг команду, собрать всех этих людей, потом до конца недели всё пытался выяснить, зачем же Петру Мироновичу понадобились художники. Штелле держался насмерть. Не выдал тайну.

– Товарищи, вы знаете, что с 1962 года население города постепенно уменьшается? – Пётр обвёл взглядом притихших, наконец, художников.

Народ зашушукался. Скорее недоумённо.

– Думаю, молодёжь уезжает. Нет у нас пока института, только строить начали. С жильём проблемы. Да много ещё, наверное, причин. Все эти причины руководство города будет устранять. Но вот в одной можете помочь только вы, – народ опять зашушукался.

– Нам с вами нужно сделать наш Краснотурьинск самим красивым городом в стране. И самое интересное, что это не потребует огромных затрат. У меня тут родилось пару идей, – Пётр повернулся к окну и показал на него рукой, – Там, в начале Бульвара Мира, нужно установить небольшую композицию. Выглядеть это будет так. Небольшой постамент с обзорной площадкой наверху. Метра три – четыре в высоту. Рядом с ним глобус из медных листов с выступами материков и как-то обозначенной границей СССР. Глобус должен быть наклонён таким образом, чтобы наша страна была сверху. Зашёл человек по ступеням на смотровую площадку, а прямо перед ним наша страна. Должна быть чётко видна Москва, ну – Спасская Башня. И должен быть Краснотурьинск. Например, наша центральная площадь в миниатюре. Понятно, что масштаб Спасской башни и площади должен быть не в масштабе всего глобуса. Может быть, чтобы стыки листов меди замаскировать, нужно выделить нарочито какое-то количество параллелей и меридианов. Вот, объявляю конкурс на эту композицию. Лучший проект будет воплощён, а автор получит премию и почётную грамоту. Да, диаметр глобуса метра три-четыре.

Пришлось прерваться на несколько минут. Никто дисциплине творческую интеллигенцию не обучал. И выкрики с мест, и обсуждение вслух. Пришлось сначала прокашляться, а потом даже хлопнуть рукой по столу.

– Товарищи, давайте мы пойдём другим путём. Я сначала озвучу свои мысли, а потом предоставлю вам несколько минут на перекур и обсуждения. Ну, а после этого вновь соберёмся, и вы зададите вопросы или поделитесь соображениями.

Угомонились, но не сразу.

– Теперь по строящимся у нас домам. Каждый из вас бывал, наверное, в Москве, Ленинграде, Одессе или Львове. И все видели дома с лепниной и разными прочими украшениями. Мы же в последнее время строим скучные серые коробки, которые совершенно не вписываются в тот город, что построен ранее. Я понимаю, экономия. Только ведь если в железобетонной плите предусмотреть пару арматурин выходящих наружу, а в лепнине пару железных колец и отверстие для монтажа, то это практически не повлияет на стоимость дома. Навесил лепное украшение, отлитое из бетона с закладными элементами, на арматурины, обварил и заделал отверстие цементом. Ведь не сложно? А здание будет и вписываться в уже имеющийся облик Краснотурьинска, и выглядеть гораздо симпатичнее. Так что второй конкурс – это проекты фасадов домов с прорисовкой лепнины. Кроме того можно ведь предусмотреть как и в старых домах по торцам лоджии и прочие изыски. Творите! – Пётр перевёл дух и достал из ящика стола пару листков с эскизами фонарей.

В прошлом будущем он принимал непосредственное участие в отливке таких фонарей для Бульвара Мира. Сейчас как мог, по памяти, восстановил.

– Кто был в Ленинграде, видел, наверное, красивые уличные фонари, – Штелле передал листки собравшимся, – Нужно нарисовать красивые фонарные столбы. Только стоит иметь ввиду формовочные уклоны и прочую специфику литья. Лучше всего отливать отдельными небольшими фрагментами, а потом нанизывать их на стальную трубу, как это сделано в детской пирамидке, – именно так в прошлый раз и поступили.

– И последнее, – Пётр обвёл глазами притихших художников, – Если у вас есть другие предложения по украшению нашего города, то я их выслушаю. Всё сейчас вам пятнадцать минут на перекур и обсуждение и снова собираемся в этом кабинете.

После перекура до самого обеда "обсуждали". Пришлось даже ещё один перекур устраивать. Из полезных мыслей вслух Петру понравилась одна. Нужно у музыкальной школы соорудить тоже композицию. Первые ноты гимна на нотном стане сделать из той же меди и как-то всё это приподнять на уровень четырёх метров или даже чуть повыше, дабы защитить от вандалов. Не плохо для начала. Главное ведь разбудить в людях зуд творчества, а там ещё и придерживать придётся.

Глава 22

Этот разговор состоялся, когда возвращались из милиции. На переднем сидении устроились два амбала. За рулём был танкист-тёзка, справа от него на дурацком дерматиновом диване расположился старшина Вадим Кошкин. Пётр всё до конца не мог отойти от утреннего происшествия, он притулился к двери на заднем диване и, закрыв глаза, пытался спланировать дальнейшую жизнь с учётом того, что покушение может повториться.

Вопреки ожиданиям начальника милиции убивиц оказался тёртым орешком. Всё отрицал. Не было никакого нападения, наоборот бедным мужичок шёл никого не трогал, а тут вдруг один портфелем бьёт, второй руку ломает. Беспредел. Ни кто его, ни куда не посылал, ни на какие убийства, а Зуев Артём Потапович по кличке "Потап" ему – инвалиду вообще не известен. На ноже отпечатков пальцев нет, "товарищ" был в перчатках.

– Конечно, суд показаниям первого секретаря горкома партии и фронтовика милиционера поверит больше, чем той ерунде, что этот урка рассказывает, – развёл руками Веряскин, – но оформить ему группу лиц по предварительному сговору не получится. Сопротивление милиции при задержании и попытка убийства – максимум, что мы можем ему предъявить.

– А статья 206, часть 3 – "Хулиганство с применением оружия" разве не подойдёт? – поинтересовался почти от двери Пётр.

– Так там нужны люди в качестве потерпевших, – скорчил кислую рожицу принимавший участие в разговоре следователь прокуратуры.

– Насколько я помню, люди там были, вон хотя бы моего шофёра можно опросить и соседи на работу шли, – не сдавался Штелле.

– Хорошо, вменим и эту статью тоже, – не хорошо вздохнул прыщавый следователь с крысиным лицом.

В общем, ничего хорошего, если не считать того, что на несколько лет в Краснотурьинске будет на одного преступника меньше.

– Вот законы у нас, – сетовал старшина, – Ясно ведь, что Потап его подрядил.

– Была бы моя воля, заехали бы сейчас к этому вашему "смотрящему" и "застали" его залезающим в петлю, – мрачно процедил танкист.

– А давайте заедим, – вдруг вырвалось у Петра.

– Как это? – аж нажал на тормоза тёзка.

– Вадим, ты адрес Потапа знаешь? – Штелле повернулся к милиционеру.