Ночной рейс - Хиггинс Джек. Страница 14

Лицо девушки освещало лишь слабое мерцание компаса, густые черные тени скрывали ее глаза, что придавало ее облику какую-то таинственность.

– А вы необычный человек, – заметил Мэннинг. – Николи Алеко сказал, что вы учились в Вэссэре?

– Несколько месяцев назад – да, – кивнула Анна. – Это была папина идея. Он получил наследство. Как и большинство греков, папа считает, что образование – самое главное в жизни. Вот и решил послать меня в Штаты. И конечно, в самый лучший университет, ни больше ни меньше.

– И какие же у вас были планы?

– В этом году я собиралась ехать в Оксфорд – слушать курс по праву.

– И вот что случилось.

– Мой брат Янни утонул в прошлом году. Папа написал мне об этом, но сказал, что мне не имеет смысла возвращаться домой.

– Значит, вы остались в Вэссэре?

– А какие у меня могли быть причины поступить иначе? В письме папа уверял, что у него все идет отлично.

– Но когда вы наконец вернулись домой, то оказалось, что все совсем не так?

– В общем, да. – Анна прижала лоб к стеклу, всматриваясь в темноту. – Наверное, вы меня не поймете, но, видите ли, я не узнала своего отца. Он превратился в побитого жизнью старика, человека, который стремительно опускается на самое дно. Раньше он таким не был. – Анна вздохнула. – Ему даже пришлось занять деньги, чтобы я могла учиться дальше, заложить наш корабль. Наследство, очевидно, растаяло еще до того, как погиб Янни.

– И ваш отец решил, что сумеет свести концы с концами, если опять начнет нырять за перламутром?

– Человек в отчаянном положении выбирает только самые отчаянные способы решения своих проблем. – Анна почти в точности повторила слова Алеко. – Конечно, есть и другой выбор – выйти замуж за Микали.

– Вы шутите?

Анна пожала плечами.

– Мы, греки, – люди упрямые. Придерживаемся древних обычаев. У нас до сих пор сохранились браки по сговору. Но мой отец от этого отказался.

– Еще бы, черт побери, – отозвался Мэннинг, вдруг почувствовав, как в нем вспыхнул безотчетный гнев. – Можно найти способ получше.

– Естественно, и вы нам его предоставили.

Мэннинг ничего не ответил на это. Разговор прервался. Дождь постепенно закончился, горизонт начал светлеть. Вместе с рассветными лучами на море возник туман, поднялся холодный ветер, но никто не обращал на него внимания.

Анна задремала, прикорнув в кресле. С ее лица сошли усталость и напряжение. Гарри тихонько наблюдал за ней, и вдруг с удивлением понял, что она красива. Словно увидел ее впервые.

Она открыла глаза, посмотрела на него и улыбнулась:

– С добрым утром, Гарри.

Он тоже ответил ей улыбкой, почему-то ужасно обрадовавшись, что Анна назвала его по имени.

– Длинная была ночь.

– Пожалуй, пойду приготовлю завтрак. – Девушка взяла поднос, но задержалась у двери и нерешительно сказала: – Возможно, я больше не сумею поговорить с вами наедине. – Мэннинг ждал продолжения, на сердце у него лежал камень. – Что бы ни случилось в Сан-Хуане, вы все-таки дали нам надежду. И за это я всегда буду вам благодарна.

Анна вышла, а он сидел и смотрел на раскачивающуюся взад и вперед дверь, прислушиваясь к шагам, которые постепенно замерли где-то на палубе. Когда Мэннинг отворил окно и впустил в рубку холодный воздух, его руки дрожали.

Глава 10

Остров Слез

«Влюбленный эллин» обогнул мыс, на котором стоял бетонный блиндаж, и вошел в узкий канал. Сан-Хуан, казалось, дремал в жарком мареве. Вдали над морем поднимались скалы высотой футов в сто. На вершине одной из них угнездилась старинная испанская крепость.

Папаша Мелос высунулся в окошко рубки и кивнул в сторону крепости:

– Вот она, тюрьма для политических заключенных. Ходят слухи, что там происходят страшные дела.

– Охотно верю.

Задрав голову, Мэннинг осмотрел крепость. Ей было не меньше четырех веков, и, наверное, с тех времен, с эпохи инквизиции, и до эпохи Кастро удобств тут не прибавилось. Все возвращается на круги своя. У времени нет ни начала, ни конца.

Сан-Хуан выглядел как обычный маленький кубинский портовый городишко. Но в гавани стояло всего несколько лодок, и везде царила странная атмосфера запустения. Даже кубинский флаг, водруженный на ратушу, обвис как тряпка в раскаленном воздухе.

Папаша Мелос выключил двигатели и дал сигнал матросу Мэннингу, чтобы тот бросил якорь. Какое-то время «Влюбленный эллин» продолжал скользить вперед, потом, слегка дернувшись, остановился в пятидесяти или шестидесяти футах от причала, выложенного битым камнем. Причал находился на южной стороне гавани.

Старик вышел из рубки и встал рядом с Гарри у поручня.

– Нужно подождать, пока начальник гавани не произведет таможенный досмотр.

Анна поднялась из каюты, повязав голову на крестьянский манер голубым шелковым шарфом. Черные очки скрывали глаза. Девушка приблизилась к Мэннингу и слегка коснулась его рукой.

– Какое у вас впечатление, Гарри? – спросила она тревожно.

– По-моему, беспокоиться не о чем. – Он старался, чтобы голос его звучал убедительно. – Все будет хорошо.

Под рубашкой, за поясом, у него был заткнут автоматический пистолет 38-го калибра. И он быстро дотронулся до него, подбадривая самого себя.

Пока они рассматривали гавань, в проходе между двумя рыболовецкими суденышками, пришвартованными к молу, появилась шлюпка. Бородатый толстяк в пятнистой униформе цвета хаки понукал второго человека, сидевшего на веслах.

– Слава Богу, начальника гавани не сменили! – с облегчением воскликнул папаша Мелос. – Его зовут Рафаэль Луис. И радушия в нем не меньше, чем жира.

– Для нас это очень важно, – заметил Мэннинг.

Когда шлюпка ударилась о стапель, Рафаэль одарил всех улыбкой, задрав вверх голову. Его лицо так и блестело от пота. По-английски он говорил с ярко выраженным американским акцентом.

– Вот те на! Да это же папаша Мелос! Мне показалось, что вроде бы твой корабль, да я глазам своим не поверил. Сколько времени не виделись!

Папаша Мелос перегнулся через поручень, и они пожали друг другу руки.

– Луис, старый дружище, рад тебя видеть! – Папаша Мелос махнул рукой в сторону Анны. – Моя дочка. Я часто рассказывал тебе о ней.

Рафаэль просиял:

– Рад познакомиться, сеньорита. – Потом он снова повернулся к старику: – А как поживает Янни?

– Полгода назад он утонул в сильный шторм неподалеку от Андроса, – спокойно сказал папаша Мелос и кивнул на Мэннинга. – Вот пришлось нанять Алексиаса.

Рафаэль, искренне расстроенный, быстро перекрестился.

– Да упокоится душа его в мире.

– Поднимешься на борт?

Кубинец покачал головой.

– Подведи свой корабль прямо к причалу. Там я тебя встречу. По-моему, есть повод выпить.

– Отель все еще принадлежит Бэйо?

– Да, дела идут теперь не так, как прежде, но он пока выкручивается. Трудные времена.

– Нам всем тяжко приходится, – отозвался папаша Мелос. – Увидимся на набережной.

Рафаэль отдал короткий приказ гребцу, и тот немедленно заработал веслами. Папаша Мелос с улыбкой повернулся к Мэннингу.

– Думаю, все будет хорошо.

– Похоже, что так, – сказал тот. – А что за человек этот Бэйо, о котором вы упомянули? Ему можно доверять?

Старик кивнул:

– Здешние жители рьяные католики, чтобы служить коммунистам. Вот где Кастро допустил большую ошибку. На Кубе масса людей, похожих на Рафаэля и Бэйо. Обычных людей, которым приходится мириться с тем, что происходит. Ведь надо как-то жить, у них есть дети и жены. Но им далеко не все нравится. Когда-нибудь Кастро почувствует это на собственной шкуре.

Они вернулись в рубку и опять завели двигатели. Гарри поднял якорь, а потом пошел на нос и подготовил трос. Рафаэль уже стоял на причале и, пока они швартовались, затеял разговор с парой бродяг, которые тут же подошли поближе к «Влюбленному эллину». Мэннинг бросил им трос, и кубинцы обвязали его вокруг столбика. Папаша Мелос выключил двигатель.