Крестной феей назначаю себя! (СИ) - Светова Ника. Страница 32

Отчет Матильды был очень близок к правде, а вот Клози и Полли, вероятно, немного преувеличили свои расходы, но в разумных пределах. Счет от "Ателье мадам Лилье" графиня Роддерик собиралась забрать сама, во время утреннего визита. Постепенно, занимаясь делами, Эвелина смогла совсем выбросить из головы встревоживший ее сон. А когда Кэтрин, в полной готовности для выезда в город, вышла из своих комнат, графиня уже вполне благодушно предложила ей сначала выпить чай с пирожными из "Веселой утки", доставленными вчера. Эмму тоже оставили на утренний чай, и женщина от души нахваливала "невиданную во дворце" вкуснотищу.

Кроме пирожных дамы успели обсудить еще и неожиданные перемены во внешнем виде Мышильды, причем старшая камеристка несказанно удивила графиню Роддерик, сообщив, что блондинкой стала не только камер-фрейлина Лейзон, но почти все молодые фрейлины, и даже некоторые горничные.

— Вот дурехи-то, — смеясь, рассказывала Эмма внимательным слушательницам, — пустил кто-то слух, что нашему принцу блондинки нравятся, вот они и рады стараться! У Их Высочества от такого числа белых кудряшек, не иначе, голова на Балу закружится, вот что я вам скажу! Это же все, как куклы, одинаковыми будут — и платья у всех сиреневые, и прически из отбеленных волос!

Эвелина глянула на побледневшую Кэти и, легко догадавшись о причинах ее волнения, весело улыбнулась фрейлине:

— Да пусть и все девушки будут блондинками, нашу Кэтрин все равно ни с кем не спутаешь, верно, Эмма?

— Да что тут говорить, сударыня, — добродушная камеристка немедленно поддержала графиню, — таких золотых волос, как у нашей девочки, ни у кого не получится, как ни старайся!

После таких добрых слов краски вернулись на личико Кэти, и девушка робко улыбнулась своим собеседницам, чуть смущаясь от их комплиментов. А когда графиня Роддерик весело добавила, что принц не только по цвету волос будет себе пару для Лунного Вальса выбирать, улыбка Кэти стала по-настоящему счастливой, и она нежно погладила колечко, которое со вчерашнего вечера больше не снимала.

Когда завтрак был окончен и последние указания старшей камеристке оставлены. графиня Роддерик напомнила Эмме, чтобы она лично подошла после обеда в ее апартаменты и забрала с собой Кэти.

— Если не сможешь подойти сама, пришли горничную из тех, кому ты доверяешь, поняла? Я не хочу, чтобы Кэтрин одна шла мимо охранников, переведенных в старое крыло, и наткнулась там на Шенброка.

— А как же, сударыня, неужели я не понимаю? Вы не волнуйтесь, девочку одну никуда не отпущу, я уж обещала Вам вчера, все и сделаю, как обещано.

Получив подтверждение Эммы, убедившись, что все другие ее указания выполняются, Эвелина удовлетворенно вздохнула и, весело подмигнув притихшей Кэтрин, заявила:

— А вот теперь, когда все при деле, а само дело не стоит на месте, мы можем отправляться в город, к Сесиль Лилье!

Кэти немедленно вскочила с места, и девушки, на том же фаэтоне, под водительством того же Пьера, отправились на Центральную площадь Арма в "Ателье мадам Лилье". Они собирались выбрать туфли и перчатки из присланных образцов и встретиться с магом, который взялся зачаровать платье Кэтрин. А еще Эвелина очень надеялась встретить у Сесиль маркизу Эльзи д'Анжу и понять, что с ней произошло, почему юная девушка была так равнодушна, выбирая платье для Лунного Бала.

В утренние, но не ранние, часы пробираться по улицам Арма было не в пример легче, чем вчера, во второй половине дня. Все, кто занят делом, уже разошлись по рабочим местам и начали новый трудовой день, а время бездельников, шляющихся по кафе и магазинам, еще не наступило. Так что Пьер подвез своих пассажирок прямо ко входу в "Ателье мадам Лилье" и там же остался ждать их возвращения.

Колокольчик прозвенел знакомой веселой трелью, и сама хозяйка, Сесиль Лилье, вышла навстречу ранним посетительницам.

— Эвелина, доброе утро, дорогая! Ты сегодня первая клиентка, никого еще не было, даже Барти не появлялся, а уж маркизы я так рано совсем не ожидаю!

— Ничего, Сеси, — спокойно ответила Эвелина, обнимая приятельницу, — Кэтрин пока примерит платье и выберет подходящие туфли, да и я найду, чем заняться.

Образцы бальных туфель и перчаток доставили в ателье с самого утра, так что "чем заняться" графиня решила быстро. Сначала Сесиль и Эвелина еще раз полюбовались Кэтрин в новом сиреневом наряде и помогли фрейлине выбрать наиболее подходящие аксессуары к ее бальному платью. Закончив с выбором для Кэти, Эвелина попыталась найти в имеющихся образцах более-менее подходящие к сиянию "белого золота", но к своему огорчению поняла, что не видит ничего, что ее устроило бы. Когда графиня совсем отчаялась подобрать себе туфли и перчатки в комплект к платью, легкомысленная Сесиль вдруг заявила, махнув рукой:

— А знаешь, что я тебе скажу, подруга! Выбирай-ка ты туфли не по цвету, а по ноге, чтобы сидели изящно и ловко! А за подходящий цвет не волнуйся, с твоим волшебным платьем и ты сама, и весь твой наряд ярче всех засияете!

Озадаченная такой неожиданной идеей, графиня Роддерик не сразу с ней согласилась, но примерив еще несколько пар и выслушав от Марты, что "нет ничего точно такого в магазинах, уж поверьте мне, Ваша Светлость, я сама им объясняла и видела, что они предложить могут", решила последовать мудрому совету. Так что к приходу городского мага, вызванного, чтобы зачаровать платье Кэтрин, все покупки девушек были упакованы и, стараниями Пьера, даже уложены в фаэтоне. Оставалось только забрать платье и можно было возвращаться во дворец. Но Эвелина не теряла надежды дождаться маркизы д'Анжу, и умышленно тянула время, распивая чай с Сесиль и болтая о пустяках. Что же касается верного кучера — ему не пришлось скучать в одиночестве, ожидая своих пассажирок. Марта Рейн, неожиданно для всех, предложила напоить Пьера чаем со свежей сдобой, и увела его в комнату, где обычно обедали девушки мадам Лилье. Сегодня в ателье было тихо, Сесиль, как и обещала. отпустила своих мастериц готовиться к Балу, оставив в помощь одну только Марту.

За разговорами и чаем время проходило незаметно, но Эвелина не забывала о главной цели сегодняшнего визита. Перезвон колокольчика у двери заставил графиню радостно посмотреть на вход, и тут же вздохнуть, выдав свое разочарование. В дверях появился неизвестный Эвелине лысый маленький толстячок в круглых очках. Нелепую старомодную шляпу мужчина снял сразу, как только вошел, а теперь пытался протереть запотевшие очки концом длинного шарфа и одновременно удержать в руках снятую шляпу. Сесиль Лилье, увидев, кто пришел, немедленно вскочила с места и подбежала к толстяку, осыпая его упреками:

— Барти, соня ты этакий! Наконец-то соизволил появиться! Тебя, увальня, две знатные дамы ждут, а ты и не думаешь торопиться!

Все это мадам Лилье выговаривала, одновременно снимая с толстяка теплый сюртук и раскручивая на нем шарф, казавшийся бесконечным. Сам же Барти успел только протереть очки, а сейчас беспомощно оглядывался, пытаясь пристроить шляпу, которую он все еще держал в руках.

— Дай сюда этот нелепый предмет, который ты считаешь головным убором! — Сесиль прикрикнула на неповоротливого толстяка, быстро освободила его от ценного груза и вернулась к прежнему занятию, не переставая выговаривать благодушно улыбающемуся мужчине. — Опять ты намотал на себя столько одежек, словно подрядился изобразить кочан капусты! Барти, ну сколько раз тебе говорить — нельзя так кутаться, когда на улице совсем уже весна!

— Весенняя погода — самая опасная для тех, кто подвержен простудам, — степенным баском ответил визитер, явно похудевший после того, как с него сняли сюртук и шарф. Как будто в подтверждение своих слов, мужчина чихнул, успев прикрыть нос большим клетчатым платком, и, виновато улыбнувшись, поклонился присутствовавшим дамам. — Леди, прошу меня извинить! Хронический насморк, он, знаете ли, ничем не излечивается.

Кэти вежливо кивнула, давая понять, что не сердится на странного посетителя, а графиня Роддерик с нескрываемым любопытством рассматривала нескладного посетителя и свою подругу. Эвелину заинтересовал не столько смешной толстячок, сколько заботливое отношение к нему Сесиль, обычно не склонной к сентиментальностям или нежностям. Мадам Лилье, освободив, наконец, гостя от верхней одежды, перешла к официальным представлениям: