Крестной феей назначаю себя! (СИ) - Светова Ника. Страница 8

Эвелина улыбнулась тому, как нарочито сурово говорит молодой принц и весело взглянула на Эрнеста — разделит ли он ее улыбку. Графиня удивилась, увидев с каким отстраненным и холодно задумчивым выражением лица герцог слушает разговор влюбленных. Рядом с Эвелиной сейчас стоял не веселый кавалер Эрни, с которым она только что ужинала, а строгий первый министр короля Эрнест Берштейн. Непонятная тревога захватила сердце графини, и она отвернулась, не желая поддаваться дурным предчувствиям.

А влюбленные продолжали шептаться и целоваться. Кэтрин волновалась, узнает ли ее принц, когда все девушки наденут маски. И Дэниэль, смеясь, отвечал:

— Любовь моя, я всегда узнаю тебя по золоту твоих волос! Ни у одной девушки нет таких солнечных локонов, как у тебя!

Кэти счастливо улыбалась, и они опять целовались, и опять новые сомнения волновали девушку, а Дэниэль убеждал ее в том, что все ее переживания напрасны. Наконец. принц достал из кармана что-то маленькое, сверкнувшее сиреневой искрой в темноте зала, и сказал Кэтрин:

— Любовь моя, я хотел вручить тебе это колечко после Лунного Вальса, как знак нашей помолвки. Но ты так переживаешь, узнаю ли я тебя, что, пожалуй, лучше будет отдать его сейчас.

Смотри, Кэтрин, это колечко — единственное в мире, нигде больше не найдешь такого! Я сам придумал, как оно должно выглядеть, и объяснил ювелиру. А он подобрал подходящий камень — очень редкий, сиреневый сапфир — и сделал кольцо по моему эскизу.

Ты будешь в платье сиреневых тонов, я знаю. Все юные фрейлины шьют сейчас сиреневые платья, потому что принц будет в костюме такого же цвета.

Дэниэль рассмеялся, и Кэтрин подхватила его смех. Обычай королевской семьи каждый Лунный Бал проводить в нарядах цвета одной из лун Армании, был известен всем без исключения. И как только наследный принц выбрал ткань для своего костюма, новость о цвете ткани разлетелась с небывалой скоростью. Все девушки на выданье, не имеющие женихов, шили платья разных оттенков сиреневого, в надежде составить пару наследнику престола, если не в Лунном Вальсе, то в любом другом танце.

— Это правда, Дэн, — весело подтвердила Кэтрин, — я буду в сиреневом, и все мои приятельницы фрейлины тоже. И как же ты найдешь меня среди них?

— Колечко, — не менее весело ответил Дэниэль, — ты наденешь его на Бал, и если вдруг случится невероятное — я не сумею узнать тебя под маской, кольцо подскажет мне, где прячется моя Кэти..

Влюбленные опять поцеловались и, пожалуй, долго продолжали бы в том же духе, но неожиданный скрип половицы прервал их.

— Здесь кто-то есть, — испуганно сказала фрейлина. Но принц только отмахнулся — он уже ничего и никого не боялся. Кольцо с сиреневым камнем крепко сидело на пальчике Кэти, до Бала оставалось всего три дня, а в том, что Лунный Цветок благословит их любовь, Дэниэль был уверен.

— Не бойся, любимая, — нежно сказал он девушке, — я никому не позволю тебя обидеть. И никто никогда не сможет разлучить нас, ты веришь мне, Кэти?

— Верю, Дэн, — ответила Кэтрин, отдышавшись после очередного, на этот раз успокаивающего, поцелуя. — Но давай, все-таки, уйдем отсюда. Мне не дает покоя мысль, что нас могут подслушивать. И время позднее — меня вот-вот хватятся. если уже не хватились.

Девушка вопросительно смотрела на принца, и он важно кивнул — Дэниэлю нравилось чувствовать себя в ответе за маленькую фрейлину.

— Хорошо, дорогая, идем. Я провожу тебя до женской половины, и мы расстанемся до завтра. Но помни, Кэтрин, что тебе нечего бояться! Я люблю тебя, одну тебя, и никто не заставит меня изменить данному тебе слову!

— Я знаю, Дэниэль, я сердцем чувствую, что ты не обманываешь меня…

Влюбленные ушли через боковые двери, и Эвелина хотела уже спросить герцога, чем вызваны неожиданные изменения его настроения, но не успела. Новое лицо — неприятное во всех смыслах: и внешне, и по характеру, — появилось на сцене.

Из ниши между книжными полками — точно такой же, как та, в которой прятались герцог и графиня, только подальше — появилась Матильда Лейзон, камер-фрейлина Ее Величества королевы Амелии. Эвелина подавила досадливый вздох, увидев еще одну свидетельницу разговора влюбленных. Любовь камер-фрейлины к сплетням и пересудам знала вся дворцовая челядь: Матильда умела за самым невинным разговором увидеть такую подоплеку, так ловко извратить все своими домыслами, что за минуту делала из мухи слона, да еще и облитого грязью.

Матильда Лейзон появилась в свите королевы более десяти лет назад, и за эти годы добилась статуса камер-фрейлины — негласной надсмотрщицы за юными девушками, только прибывшими ко двору. Маленькая тощенькая Матильда держалась чопорно и неприступно, серые волосы собирала в зализанную строгую прическу, вечно укоризненный взор и сурово поджатые губы дополняли ее излюбленный образ строгой наставницы. Только остренький любопытный нос, да серые глазки, возбужденно бегающие при малейшем намеке на новую сплетню, выдавали истинные интересы камер-фрейлины.

Молодые фрейлины быстро раскусили свою "наставницу" и называли ее не иначе, как Мышильда Лезет. Надо сказать, прозвище было очень удачным: стоило одной из девушек увидеть маленькую фигурку в строгом сером платье, как тут же раздавался возглас: "Ой, Лезет!" И фрейлины почти всегда успевали сделать вид, что заняты обсуждением очень серьезных тем, а вовсе не нарядов и кавалеров.

Вот и сейчас, Эвелина была уверена, глаза Матильды шныряли во все стороны, пытаясь увидеть что-нибудь любопытное. Графиня невольно подалась глубже в нишу — если эта завзятая сплетница увидит здесь ее с Эрнестом… Но Лейзон было не до них, фрейлина явно слышала, а может и видела, все происходящее между принцем и Кэтрин, и была так взбудоражена увиденным, что высказывалась вслух:

— Так, так…наша маленькая скромница Брайтон собралась отхватить себе лучший приз! Самозванка! — камер-фрейлина забылась и последнее слово взвизгнула в полный голос. Визг гулким эхом отозвался в сводах большого зала, и Матильда испуганно примолкла, видимо, ожидая, что ее окликнут. Оклика не последовало, камер-фрейлина, успокоенная тишиной, погрозила сухим кулачком непонятно кому и удалилась, злобно шипя что-то сквозь зубы.

Встревоженная Эвелина разобрала только некоторые слова, но их хватило, чтобы ее тревога усилилась. Там было про "золотые волосы", "колечко" и злорадное "посмотрим еще, сможет ли принц не перепутать". Графиня непременно задержала бы Матильду и потребовала не выдавать увиденное, но Эрнест помешал ей. Он придержал девушку за плечи и отпустил только убедившись, что фрейлина Лейзон плотно прикрыла за собой тяжелую дверь.

— Почему ты задержал меня, Эрнест? — Эвелина повернулась к герцогу, заглядывая в его глаза. — Надо было вмешаться, запретить этой…Мышильде рассказывать о принце и Кэтрин.

И опять графиня удивилась выражению лица Эрнеста — он довольно улыбался, ничуть не разделяя ее тревоги. А слова герцога поразили девушку еще сильнее.

— Не надо ее останавливать, Велли, — весело заявил Берштейн, — даже удачно вышло, что здесь оказалась вездесущая сплетница Лейзон. Новость о выборе сына Август узнает не от меня, а от своих придворных, мне останется только подтвердить достоверность сплетен.

— Как, Эрнест?! — Эвелина ахнула, услышав, что сказал герцог. — Неужели ты хочешь открыть королю тайну Дэниэля и Кэтрин?

— Непременно открою, — лицо Берштейна вновь обрело серьезность, а голос звучал уверенно и твердо, — Кэтрин весьма милая девушка, но претендовать на роль будущей королевы…Это уже слишком для захудалого рода Брайтон, ты разве так не считаешь, Велли?

Эрнест взглянул на свою спутницу с лукавой улыбкой, но графиня Роддерик не способна была улыбнуться в ответ. Она с отчаянием смотрела на герцога Берштейна, очевидно вспомнившего о том, что он первый министр короля, и пыталась найти слова, способные убедить самого бездушного чиновника.

— Эрнест, послушай… — графиня прикоснулась рукой к руке герцога, желая привлечь внимание к своим словам, и он немедленно захватил ее пальчики в плен, как самую долгожданную добычу. Эвелина на обратила внимания на его действия, она говорила то, что рвалось из сердца: — Они любят друг друга, понимаешь? Не мешай им, прошу тебя, не разрушай их любовь! До Бала всего три дня, и если вокруг их пары засияет Лунный Цветок, они поженятся, несмотря на всю разницу в положении. Древнюю традицию — не разлучать пары, соединенные сиянием трех Лун, — не посмеет нарушить даже король!