Путь ведьмы (СИ) - Шкарупа Тома. Страница 14

Так его речь и продолжалась, со всеми техническими подробностями. До определенного момента.

— Только вот махаонка — растение крайне редкое. Как определиться, на кого стоит тратить раствор, а на кого — нет? Рия, что ты в окно глядишь?! Вот читала бы что-то полезное на досуге, может и был бы у тебя шанс стать нормальным лекарем, а так… Даже повитухой по селам пустить страшно.

Вот такую наглость сил стерпеть не хватило. Дорогой профессор, я тоже встала сегодня не с той ноги. И я тоже не очень люблю людей, только этот прискорбный факт признаю.

— Раствор махаонки, безусловно, крайне действенное свойство, — как можно более важно проговорила, вызывая заинтересованные взгляды. Учеба второго года началась едва ли месяц назад, а наши с профессором перепалки уже успели прославиться. — Да только недавно заговорили о новом способе. Если перенаправлять энергию немного под другим углом и менять связки, то достаточно присыпать рану порошком аглеахомы, — последняя росла чуть ли не на каждом углу. — Вы не читали? У нас в библиотеке есть несколько крайне интересных работ…

Профессор Боголан, к своему сожалению, не учел и то, что делать мне на прошлой неделе было нечего. И какое-то поразительное чудо, не иначе, загнало меня на целый день в царство книг. Из прочитанных томов несколько случайным образом относились к целительству. Что-то в голову стукнуло. Обычно я ограничивалась обязательным списком книг по специальности и набрасывалась на все остальные.

Вылетела я из зала на крыльях собственного возмездия. Профессор успел мне мозги ложечкой выесть за последние дни. Теперь он, наверное, возьмется за это занятие с еще большим энтузиазмом. Что раздражало его больше всего — ко мне не придерешься. Я ленивая, мне не жалко людей и я не собираюсь с ними сюсюкаться — всё правда. А еще я ответственно учу всё, чтобы никого ненароком не искалечить, и никакими вопросами меня засыпать не получится.

***

В дверь постучали. Учитывая, что обычно к нам вламывались, пролезая через стену, я напряглась.

Тара уехала на поиски какого-то редчайшего зверя еще пол лунного круга назад. Я успела ужасно по ней соскучиться, но не надеялась застать на пороге подругу — она точно никогда не стучала, скорее вламывалась, падала на свою кровать и начинала запоем рассказывать, что интересного успело произойти. Я почти предположила, что это ее очередной ухажер решил заглянуть, но вспомнила, что она с трудом, но избавилась от него перед своим отъездом.

Снова постучали.

Я оторвалась от размышлений, громко, недовольно вздохнула и поднялась. Открою и убью. Кому такому навязчивому я могла понадобиться?

На пороге стоял Ант. Я уже думала разразиться недовольной тирадой о том, что все бессовестно отрывают меня от учебы, как присмотрелась. Ант опирался на дверной косяк, перенеся весь вес. Ноги его стояли под таким углом, что толку от них было мало. На лице запеклась кровь, да и общий вид был помятый. Он посмотрел на меня мутными глазами.

— Не знал, куда еще прийти… — пробормотал.

Он пьяный? Ант начал медленно сползать вниз.

Его нельзя назвать щуплым, но я никогда не могла и предположить, что подтянутый Ант мог оказаться настолько тяжелым. Пока я тащила его до кровати Тары и пыталась усадить, Ант трясся. В этот момент и мне стало не по себе. Никто никогда не видел, чтобы он дернулся от удивления, не то что бился крупной дрожью. Тогда я уловила запах мандагории — растения, с наркотическим эффектом. Ант не пьяный. Похоже, он ранен — мандагорию давали воинам, когда не было возможности сразу закрыть раны.

— Что с тобой случилось? — я спросила с большей паникой, чем хотелось бы. — Тебе нужно к нормальному целителю! Где твои раны?

Ант не ответил, он смотрел в пространство мутными глазами и продолжал трястись. Одну, неприятную, но не смертельную рану я нашла у него на плече по следу крови. Не успела протянуть ладонь, чтобы попытаться хоть что-то сделать, как Ант перехватил мою руку.

— Я ошибся, — сказал он таким голосом, что у меня пробежали мурашки.

Ант редко ошибался, это правда. Но он точно не был из тех людей, которые путают аллистиновое плетение с тоуроковым и называют это концом света.

Я замерла. Ант все еще держал мое запястье — не больно, но крепко, и смотрел своими карими, затуманенными глазами.

— В чем ты ошибся?

— Выбрал не то место. Они умерли, потому что я ошибся.

Анта начало трясти еще сильнее, хотя я и не думала, что такое возможно. Оглядев его, я даже выпустила немного своей силы и попыталась прощупать ей ранения. Не найдя ничего смертельного, заставила его лечь.

Нам часто попадались задания, где от нас зависели жизни. У меня, как у целителя, так чуть ли не каждую практику. И, тем не менее, каждый раз оно бьет, как первый. Со временем, конечно, привыкаешь. Мои пациенты могли умереть. Даже не проникаясь к ним особой любовью, я знала, что задавалась бы вопросом — что я сделала не так? Где я могла исполнить свою работу лучше, чтобы этот человек выжил? Ант, как воин, сталкивался с другими проблемами. Я не могла представить, что могло произойти, чтобы он оказался в таком состоянии. И, как целителя, и как подругу, именно это сейчас меня не волновало.

— Завтра, — тихо сказала я, — ты расскажешь мне всё, что произошло. И никуда я тебя до этого не пущу.

А потом начала перебирать ему волосы, зная, что на утро Ант об этом не вспомнит, и вплетать заклинание, погружающее в сон.

На рассвете Ант пришел в себя. И первым, что он увидел, было заспанное, страшное лицо, которое над ним нависало. Быстро просмотрев обстановку вокруг, он повернулся обратно ко мне. И выжидал.

— Наконец-то! — воскликнула я. Хотелось спать и знать при этом, что Ант не отправиться к предкам. — Показывай раны.

— У меня их нет, — прохрипел он. Его голос сел и стал почти неузнаваемым.

— У тебя они есть, — преувеличенно бодро ответила я. — И ты мне их сейчас покажешь. А потом расскажешь, что произошло. И почему ты вчера завалился сюда в таком состоянии, что я чуть не… Не важно.

Я успела добраться до глубокого пореза на его плече, когда Ант неохотно заговорил.

— Там был горный перевал. В Болгурии, у них есть туннели. Десять магов, в основном болгурианцев, под нашим командованием. Эрот, наш командир, был без сознания, на него напал горный виверн. Нужно было выбрать между переходами в которых могли оказаться контрабандисты — а у них есть свои маги тоже, — или другими ходами, там могли произойти обвалы в любой момент.

Ант замолчал, потер виски. Я разобралась с плечом. Там и правда не оказалось ничего серьезного, только много крови и глубокий порез.

— Я ошибся, — снова повторил он. — Я свернул не туда, и должен был при первых же подозрениях перейти в другой туннель. Найти третий ход, демоны, я не знаю!

Ант дернулся, и я заметила еще одно кровавое пятно, теперь на ребрах. И снова ничего смертельного, только в этот раз гораздо неприятнее. Пыталась придумать, как бы вылечить ее так, чтобы не сделать еще больнее.

— Ант, — серьезно сказала, начиная плетение на краях раны. — Ты один из лучших воинов и лучших тактиков на нашем потоке. Ты сделал всё, что ты мог сделать.

Я зацепила нерв, Ант вздрогнул. Это не помешало мне ни лечить, ни говорить.

— И это нормально, что ты злишься. И это хорошо, что тебя это волнует, — сказала я, закончив со второй раной, и взяла его лицо в руки. — Но я не дам тебе себя съесть изнутри за это, понятно? Ты сделал всё, что мог — и в следующий раз сделаешь все, что сможешь, тоже. Но есть вещи, которые ты не можешь контролировать.

***

Я шла на очередной урок профессора Боголана сонная, нервная, но в крайне боевом настроении. При всей не любви к целительству, профессора я не любила гораздо больше.

Да и никого убить случайно мне уж очень сильно не хотелось, поэтому все обязательные манускрипты я плохо, но заучивала. Вечером, когда Ант ворвался в комнату, я как раз читала дополнительный том книги, которую посоветовал библиотекарь. Он, на самом деле, посоветовал с десяток толстенных фолиантов, и я их всех честно дотащила до своего стола. Конечно, за день успела прочесть только один, и тот с трудом, но готова была отбиваться на занятии всеми силами, генерируя все когда-либо полученные знания. Что произойдет, когда я эти книги уложу в голову, и представить страшно.