Орел приземлился - Хиггинс Джек. Страница 7

Официально юрисдикция гестапо не распространялась на людей в форме. Но в то же время Радл слишком часто видел, как многие его знакомые просто исчезали с лица земли, чтобы верить этому. Позорный декрет «Ночь и туман», по которому многие несчастные исчезли в тумане ночи в самом прямом смысле, предназначался лишь для жителей завоеванных территорий, но, как хорошо знал Радл, в концентрационных лагерях в данный момент было больше пятидесяти тысяч немецких граждан нееврейской национальности. С 1933 г. умерло почти двести тысяч.

Когда Радл вошел в свой кабинет, его помощник унтер-офицер Хофер просматривал только что поступившую ночную почту. Это был спокойный темноволосый человек сорока восьми лет, трактирщик из Гарца, великолепный лыжник, который, чтобы попасть в армию, уменьшил себе возраст. Он служил с Радлом в России.

Радл сел за стол и угрюмо уставился на фотографию жены и трех дочерей, находившихся в безопасности в горах Баварии. Хофер, знавший эти признаки, подал ему сигарету и налил немного французского коньяка из бутылки, которую держал в нижнем ящике стола.

– Так плохо, господин полковник?

– Так плохо. Карл, – подтвердил Радл, выпил коньяка и рассказал Хоферу все.

На этом дело могло бы и прекратиться, если бы не удивительное совпадение. Утром 22-го, точно через неделю после беседы с Канарисом, Радл сидел у себя за столом, пробираясь сквозь массу бумаг, накопившихся в течение его трехдневной поездки в Париж.

Настроение было плохое, и когда дверь отворилась и вошел Хофер, Радл хмуро посмотрел на него и нетерпеливо сказал:

– Ради бога. Карл, я же просил оставить меня в покое. Ну что теперь?

– Простите, господин полковник. Дело в том, что мне на глаза попалось донесение, которое, по-моему, может быть вам интересно.

– Откуда?

– Из абвера I.

Этот отдел занимался шпионажем за границей, и Радл с неохотой отметил появление слабого интереса. Хофер стоял в ожидании, прижав к груди папку. Радл со вздохом положил перо:

– Ладно, рассказывайте.

Хофер положил папку перед ним и открыл ее:

– Это последнее донесение от агента в Англии. Кодовое имя Звездочка.

Радл посмотрел на первую страницу и потянулся за сигаретой из коробки на столе.

– Миссис Джоанна Грей, – прочитал он.

– Она живет в северной части Норфолка, у самого моря, господин полковник. В деревне под названием Стадли Констабл.

– Ну конечно, – сказал Радл, вдруг ощутив прилив энтузиазма. – Не та ли это женщина, которая сообщила подробности установки Обоу? – Он быстро перелистал несколько страниц и нахмурился: – Здесь чертовски много написано. Как она ухитряется столько передавать?

– У нее отличный связной в испанском посольстве, который провозит ее донесения в дипломатическом портфеле. Не хуже почты. Мы обычно получаем корреспонденцию в течение трех дней.

– Поразительно, – сказал Радл. – Как часто она шлет сообщения?

– Раз в месяц. У нее есть также радио, но пользуется им редко, хотя следует обычной процедуре и держит свой канал открытым по часу три раза в неделю на случай, если экстренно понадобится. На связи с ней с нашей стороны капитан Мейер.

– Ладно, Карл, – сказал Радл. – Принесите мне кофе, и я прочту это.

– Интересный абзац я отметил красным, господин полковник. На третьей странице. – И, выходя из кабинета, добавил: – Я также вложил английскую крупномасштабную военно-топографическую карту района.

Донесение было составлено очень хорошо, ясно и полно ценной информации. Общее описание состояния дел в районе, местоположение двух новых эскадрилий американских самолетов В-17 к югу от Уоша, эскадрильи В-24 у Шерингема. Хороший добросовестный материал, но отнюдь не волнующий. Когда же Радл приступил на третьей странице к короткому абзацу; отчеркнутому красным, он от волнения ощутил спазм в животе.

Информация была простой. Британский премьер-министр Уинстон Черчилль должен был в субботу, 6 ноября, утром инспектировать подразделение бомбардировочной авиации Королевских военно-воздушных сил близ Уоша. Позже в тот же день он намеревался посетить фабрику недалеко от Кингс-Линна и выступить перед рабочими с краткой речью.

А дальше шло интересное сообщение. Вместо того чтобы возвратиться в Лондон, Черчилль решил провести уик-энд в поместье сэра Генри Уиллафби Стадли Грэндж, которое расположено в пяти милях от деревни Стадли Констабл. Это был чисто личный визит, который предполагалось держать в секрете. Естественно, никто в деревне об этом плане не знал, но сэр Генри, отставной морской капитан третьего ранга, по всей видимости, не мог удержаться, чтобы не поделиться новостью с Джоанной Грей, которая, как вытекало из сообщения, была его близким другом.

Радл несколько минут сидел, уставившись на документ и размышляя о нем, затем взял топографическую карту, приложенную Хофером, и раскрыл ее. В этот момент Хофер внес кофе. Он поставил поднос на стол, наполнил чашку и стоял с невозмутимым видом.

Радл поднял голову:

– Ладно, черт вас побери. Покажите мне, где это. Думаю, вы знаете.

– Конечно, господин полковник. – Хофер ткнул пальцем в Уош и провел им на юг вдоль берега. – Стадли Констабл, а вот Блэкни и Клей на побережье, вместе они образуют треугольник. Я посмотрел донесения миссис Грей об этом районе с довоенных времен. Изолированное сельское место. Глухой берег с необъятной приливной полосой и солеными болотами.

Радл еще раз посмотрел на карту и принял решение:

– Позовите ко мне Ханса Мейера. Мне бы хотелось с ним побеседовать, но даже не намекайте о чем.

– Конечно, господин полковник.

Хофер пошел к двери.

– Да, Карл, – добавил Радл, – все донесения, которые она присылала, принесите. Все, что у нас есть об этом районе.

Дверь закрылась. И Радлу вдруг показалось, что в комнате стало очень тихо. Ему захотелось курить, и, как обычно, он взял русскую папиросу. Многие, кто воевал на Востоке, пристрастились к ним. И Радлу они нравились. Папиросы были слишком крепкими и вызывали кашель, но ему это было неважно: доктора предупредили его, что из-за серьезных ранений жить ему осталось недолго.

Радл подошел к окну, чувствуя себя странно опустошенным. Какой фарс! В самом деле, какой фарс! Фюрер, Гиммлер, Канарис – как тени на белом экране в китайском театре. Ничего осязаемого. Ничего реального в этом глупом деле – охоте за Черчиллем. В то время как хорошие ребята тысячами гибнут на Восточном фронте, он играет в проклятые дурацкие игры, вроде этой, которые, по всей вероятности, ни к чему не приведут.

Радл был полон отвращения к самому себе, зол на себя по непонятной причине. Стук в дверь привел его в чувство. Вошел мужчина среднего роста в твидовом костюме. Его седые волосы были в беспорядке, а роговые очки придавали рассеянный вид.

– А, это вы, Мейер. Спасибо, что пришли.

Мейеру было пятьдесят лет. Во время первой мировой войны – капитан подводной лодки, один из самых молодых в германском военно-морском флоте. Начиная с 1922 г. полностью занимался разведывательной работой и обладал большей проницательностью, чем казалось на первый взгляд.

– Господин полковник... – официально начал он.

– Садитесь, друг, садитесь. – Радл указал на стул. – Я читал донесение от одного из ваших агентов – Звездочки. Просто захватывающе.

– А, да. – Мейер снял очки и протер их грязным платком. – Джоанна Грей. Выдающаяся женщина.

– Расскажите мне о ней.

Мейер медлил, нахмурившись.

– Что бы вы хотели знать, господин полковник?

– Все! – сказал Радл.

Мейер немного поколебался, видимо собираясь спросить зачем. Решив не делать этого, он надел очки и начал рассказывать.

Девичье имя Джоанны Грей – Иоанна ван Оостен. Она родилась в марте 1875 г. в маленьком городке Вирскоп в Оранжевой Республике. Отец был фермером и пастором голландской реформатской церкви. В возрасте десяти лет он участвовал в Великом переселении – миграции в 1836-1838 гг. десяти тысяч бурских фермеров, не желавших оказаться под властью англичан, из Калекой колонии на новые земли к северу от Оранжевой реки.