Беглянка (СИ) - Кроваль Яна. Страница 8

С оглушительным треском лопнула кожа, камни мостовой обагрились кровью, а живот Инквизитора украсился ярко-красной полосой. Всё случилось настолько неожиданно, что я едва успела подавить рвущийся наружу крик…

А Гинен тем временем попытался закрепить успех. Воспользовавшись секундной заминкой противника, он нанёс несколько точечных ударов, но сумел лишь слегка поцарапать Лаулю руки.

Будто не чувствуя боли, мой хозяин и господин вновь ринулся вперёд. Правда, принципам своим он так и не изменил, упрямо промазывая с каждым замахом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Подобное безрассудство приводило меня в отчаяние. До победы было рукой подать, даже своим дилетантским взглядом я видела множество возможностей покончить с дуэлью здесь и сейчас, буквально одним выпадом, однако Инквизитор их словно не замечал, презрев всякую опасность в своей игре…

И ожидаемо доигрался.

Не выдержав издевательств, Гинен в конце концов плюнул на оборону, внезапно поднырнул под руку Лауля, вмиг оказавшись сзади, и уже оттуда нанёс один резкий удар по груди Инквизитора, едва ли не обнажив белые рёбра…

Время будто остановилось.

Как в замедленной съёмке Лауль покачнулся, неуклюже развернулся лицом к противнику, получив ещё пару раз по бокам и спине, присел, невольно поставив лицо на траекторию следующего замаха… И вдруг уверенной короткой подсечкой уронил соперника наземь, на несколько секунд выбив из него дух. Оглушённый, но ещё не признавший поражения мужчина попытался ответить, замахнулся кнутом, чтобы достать Инквизитора хотя бы кончиком, но Лауль с лёгкостью перехватил лениво летящий пластик и вырвал это грозное оружие из временно ослабевших пальцев.

Это была победа. И она ознаменовалась оглушительной тишиной, вмиг накрывшей площадь.

Неспешно повернувшись к помосту, Инквизитор с достоинством поклонился зрителям и, более не обращая на поверженного никакого внимания, твёрдым шагом пошёл прочь, оставляя за собой дорожку из капелек крови.

Опустив голову, я дождалась, когда он поравняется со мной и поспешила следом, а униженный мужчина так и остался лежать на камнях, безвольно раскинув руки.

На его теле не было ни царапины…

От прошлого не сбежать. Откровение

От очередного прикосновения Лауль вдруг ощутимо дёрнулся.

— Больно? — Тут же отреагировала я.

— Терпимо. — Сквозь сжатые зубы ответил Инквизитор.

— Извини, я стараюсь как можно мягче…

— Ничего. Давай скорее домазывай, мне через два часа надо быть у императора.

Я понятливо кивнула и выдавила себе на ладонь ещё немного геля.

— Кстати! А что Диктатор делал на вашей дуэли? Он что, не пропускает ни одного жестокого действа на Патриоре?

— У него не так много времени на развлечения, чтобы тратить его впустую. — Покачал головой Лауль. — Так что нет. Будучи покровителем моего противника, он присутствовал там как заинтересованное лицо. А вообще, подобные поединки считаются условно закрытым мероприятием.

— Почему условно?

— Потому что напроситься на них может каждый. И отказывать не принято.

— А невольники? Нас было мало… Значит, тоже только желающие?

Мой собеседник недовольно скривился:

— Ты же знаешь, что рабы не имеют права ничего решать, хотеть или просить. Здесь они и за людей-то особо не считаются…

— Тогда кто решает, какие невольники должны прийти, а какие — нет? Хозяева?

— Да, на своё усмотрение. Обычно в качестве устрашения.

— Не вижу логики. Лично я не заметила в ваших разборках ничего пугающего. Драка и драка. Ну, на кнутах, а не на кулаках или ножах, бывает. Зачем заставлять рабов на это смотреть? На Патриоре вообще много боли и крови, а уж после того, что я видела на площади, этот поединок не показался мне прямо-таки ужасным зрелищем.

— Ты верно сказала. С дуэлью всё обычно гораздо спокойнее, чем при наказании плетью. Плюс азарт тоже слегка снижает напряжение… Но ты не понимаешь главного. Все увечья наносятся с помощью одного лишь кнута. Того самого, что носит на поясе каждый уважающий себя свободный. И запросто может пустить в ход, когда ему заблагорассудится.

По спине пробежал неприятный холодок.

Я действительно не думала, что кто-то способен нанести столь страшные ранения обычным куском пластика. Хорошо, что я ещё ни разу не разозлила ни одного господина…

— Меня ты тоже прихватил на воспитание?.. — Справившись с первым шоком, угрюмо поинтересовалась я.

— Нет. Я знал, что никаких зверств не будет. По крайней мере, с моей стороны.

— Тогда зачем ты меня взял?

Инквизитор на секунду замялся.

— Мне не хотелось, чтобы ты гадала, куда я пропаду, если бой завершится не в мою пользу. — Тяжело признался он.

— Ты мог всё объяснить на словах!

— Да, вчера я так и собирался сделать, но наш разговор ушёл несколько в другую область и закончился не настолько хорошо, чтобы его можно было продолжить. Поэтому пришлось поступить иначе. Оставлять тебя в неведении показалось мне слишком жестоко.

Не могла не согласиться. Конечно, я бы переживала не столько за Лауля, сколько за свою нелёгкую судьбу и упущенную возможность обрести свободу, однако ситуации это не меняло.

Обсуждать прошедший вечер у меня не было никакого желания, поэтому я нанесла заживляющее средство на следующую рану и вернулась к предыдущей теме:

— Ладно, про невольников всё вроде понятно. А как же женщины и дети? Они же по типу нас, такие же безвольные рабы… Их тоже притащили насильно?

— Во-первых, они совсем не рабы. Просто местные семьи построены по строгому патриархальному типу с непререкаемым авторитетом мужчины и абсолютным подчинением младших старшему. Это не мешает женщинам, например, работать, если таким образом они принесут настоящую пользу Империи.

— Почему-то мне кажется, что подобное случается редко… — Недовольно пробурчала я.

— Ошибаешься. Существуют исключительно женские коллективы и даже организации.

— Не верю. Пока я видела только забитые несчастные тени, которые на всех других цивилизованных планетах имеют не задокументированную, а вполне реальную свободу.

Лауль снисходительно улыбнулся:

— Ты ни разу не видела их одних, верно?

— Да. И что с того?

— Когда рядом мужчина, любой, даже раб, они ведут себя молчаливо и покорно, как полагается по законам Империи. Показать же истинное лицо они могут лишь с разрешения сопровождающего или в чисто женском коллективе. Правда, многие и там предпочитают скрываться, чтобы не запутаться.

Я нахмурилась, но более никак не показала своего негодования. Даже гель продолжала класть всё так же ровно и аккуратно.

В конце концов, каждая планета имеет право на свои условия. В эту область не лезет даже Галактический союз, что им моё мнение?..

— А, во-вторых, жёны с несовершеннолетними детьми и незамужними дочерями всегда сопровождают мужчин на подобных мероприятиях. Тихо сидят рядом и наблюдают. Так принято.

— Зачем?

— Чтобы они оставались под контролем.

— И ты ещё смеешь тут что-то говорить о свободе! — Всё-таки не сдержалась я.

Инквизитор усмехнулся.

— Знаешь, — задумчиво глядя в потолок, сказал он, — когда-то давно Патриор был типичной колонией с чрезмерно доминирующим положением мужчин. Однако основатели вовремя заметили, что такой строй вызывает стремительную деградацию, заметно замедляет развитие и в целом ведёт к гибели. Каждая колония выходит из подобных ситуаций по-разному, будущая Империя тоже выбрала свой путь и признала наличие у некоторых представительниц слабого пола, в основном среди рождённых при новых порядках, достойного ума, способного помочь в возвышении Патриора над другими планетами. Вкупе с уже имеющимися строгими ограничивающими законами данный шаг позволил Империи вырваться вперёд и занять лидирующее положение в обитаемой вселенной, превзойдя многие другие молодые колонии на поприще научного и технического прогресса. В результате женщины поднялись на одну ступень выше, а их место заняли появившиеся чуть позже невольники. — Лауль сделал небольшую паузу. — По сути, все колонии со строгими иерархическими распределениями пытаются таким завуалированным образом создать у себя негласное рабство. Патриор же пошёл более простым путём и официально признал возможность законного владения другими людьми, как-то провинившимися перед Империей. Ведь всё, что нужно мужчинам для укрепления собственного статуса — это чувствовать власть, иметь возможность приказывать, управлять и наказывать себе подобных. И неважно, какого пола будет этот несчастный.