Орел улетел - Хиггинс Джек. Страница 8

– В десять часов, как обычно, у господина адмирала конная прогулка в зоопарке. Вы поедете с ним?

Шелленберг часто составлял компанию Канарису, но, подойдя к окну и увидев покрытые снегом улицы, он только рассмеялся:

– О нет, сегодня не поеду, благодарю вас. Но я должен с ним встретиться.

Постоянная забота о благополучии Шелленберга обострила чутье Ильзе Хюбер. Она подошла к столу, на котором стоял поднос с кофейником, и налила ему чашку кофе.

– Что-то произошло, генерал?

– Да так, ничего страшного, дорогая Ильзе. – Он отпил кофе и улыбнулся той безжалостной, угрожающей улыбкой, от которой внутри у нее все переворачивалось. – Не беспокойтесь! Разберемся. Перед отъездом я вам все расскажу. Мне понадобится ваша помощь в этом деле. Кстати, где Бергер?

– Внизу, в столовой. Я видела его там.

– Хорошо. Пригласите сюда Риверу.

Она остановилась у двери и повернулась к Шелленбергу.

– Знаете, я боюсь этого Бергера.

Шелленберг подошел и обнял ее.

– Я же сказал: беспокоиться не о чем. Разве великий Шелленберг когда-нибудь проигрывал?

Его ироничное отношение к самому себе всегда забавляло Ильзе. Она рассмеялась. Шелленберг легонько сжал ее в объятиях, и она, улыбаясь, вышла. Генерал застегнул мундир и сел за стол. Минуту спустя дверь отворилась и в кабинет вошел Ривера.

Он был невысокого роста, лицо желтовато-бледное, черные волосы аккуратно причесаны. На нем был темно-коричневый костюм, в руке он держал пальто. В лице Риверы явно читалось беспокойство.

– Вы знаете, кто я? – спросил его Шелленберг.

– Конечно, генерал. Большая честь для меня.

Шелленберг взял в руки листок бумаги. Это был обычный листок почтовой бумаги из гостиницы в Вене, где он останавливался на прошлой неделе.

– Вот сообщение о подполковнике Штайнере, которое вы получили из Лондона от вашего двоюродного брата Варгаса. Вы кому-нибудь говорили о нем?

Ривера изобразил на лице изумление.

– Что вы, генерал, никому. Клянусь Богом. – Он даже воздел руки к небу. – Матерью клянусь.

– Зачем же беспокоить вашу матушку? Пусть себе живет на маленькой вилле в Сан-Карлосе, которую вы для нее купили.

Ривера вздрогнул, а Шелленберг продолжал:

– Видите, я все про вас знаю и смогу найти вас, где бы вы ни были. Я ясно выражаюсь?

– Вполне. – Риверу прошиб пот.

– Сейчас вы работаете на СД и рейхсфюрера Гиммлера, но отчитываться будете только передо мной и больше ни перед кем. Начнем с сообщения от вашего кузена из Лондона. Почему вы передали его и адмиралу Канарису?

– Так приказал Варгас, генерал. В таких делах всегда на первом месте вопрос о вознаграждении, а в этом случае... – он пожал плечами.

– То есть он хотел, чтобы вам заплатили дважды, – кивнул Шелленберг. Объяснение Риверы было похоже на правду, и все же он знал, что в таких делах ничего нельзя принимать на веру. – Расскажите мне о вашем кузене поподробнее.

– Что я могу рассказать? Вы все знаете. Родители Хосе умерли во время эпидемии гриппа вскоре после первой мировой войны. Он рос в нашей семье. Мы были как родные братья. Вместе учились в Мадридском университете. Во время гражданской войны сражались в одном полку. Хосе на год старше меня, ему сейчас тридцать три.

– Вы женаты, а он нет, – заметил Шелленберг. – У него есть любовница в Лондоне?

Ривера развел руками.

– Видите ли, генерал, Хосе не интересуют женщины.

– Понятно. – Шелленберг на минуту задумался. Он ничего не имел против гомосексуалистов, но такие люди обычно боятся шантажа, а для разведчика это серьезный недостаток. Значит, Варгас уязвим.

– Вы хорошо знаете Лондон?

Ривера кивнул.

– Я целый год работал там в посольстве Испании вместе с Хосе. Это было в 39-м. Жена тогда осталась в Мадриде.

– Я тоже знаю Лондон, – сказал Шелленберг. – Расскажите мне, как живет ваш брат. У него квартира на территории посольства?

– Вообще-то да, генерал. Но для личной жизни он снимает квартиру в городе. Он арендовал ее на семь лет, еще когда я работал в Лондоне. Так что, вероятно, эта квартира до сих пор в его распоряжении.

– Где она находится?

– В Стэнли-Мьюз, недалеко от Вестминстерского аббатства.

– И совсем близко от здания парламента. Хороший район. Молодец ваш кузен.

– Хосе всегда стремился жить на широкую ногу.

– А для этого нужны деньги. – Шелленберг встал и подошел к окну. На улице шел снег. Он спросил: – Ему можно верить, вашему брату? Не имел ли он контактов с нашими английскими друзьями?

Казалось, Ривера возмущен до глубины души.

– Генерал Шелленберг, уверяю вас, Хосе, как и я, истинный фашист. Мы вместе воевали у генерала Франко во время гражданской войны. Мы...

– Хорошо, хорошо, я просто хотел уточнить. А теперь слушайте меня внимательно. Возможно, мы решим вызволить подполковника Штайнера.

– Из Тауэра, сеньор? – Ривера вытаращил глаза.

– Я думаю, они переведут его куда-нибудь в укромное место. Или уже перевели. Вы сегодня же напишете вашему брату письмо с просьбой разузнать о Штайнере все, что возможно.

– Ясно, генерал.

– Можете идти. – Когда Ривера дошел до двери, Шелленберг добавил: – Надеюсь, вас не нужно предупреждать, что наш разговор должен остаться в тайне. В противном случае, друг мой, в один прекрасный день ваш труп окажется в Шпрее, а труп вашего брата – в Темзе. У меня длинные руки.

– Ну что вы, генерал, – начал Ривера, но Шелленберг оборвал его:

– Не надо мне рассказывать, что вы истинный фашист. Лучше помните о том, что я вам хорошо заплачу. Это более прочный фундамент для наших отношений.

Ривера ушел. Шелленберг вызвал машину, надел шинель и спустился к выходу.

Адмиралу Вильгельму Канарису было пятьдесят шесть лет. Во время первой мировой войны он командовал подводной лодкой и прекрасно зарекомендовал себя. В 1935 году он возглавил абвер. Канарис был патриотом Германии, но никогда не разделял идей национал-социализма. Он не поддерживал заговоры против Гитлера, однако в течение нескольких лет сотрудничал с немецким движением Сопротивления. Канарис выбрал опасную тропу, которая в конце концов и привела его к краху и гибели.

В то утро адмирал скакал на лошади по дорожкам берлинского зоопарка. Снег разлетался в стороны из-под копыт лошади, и все его существо наполнялось безудержной радостью. Две таксы, всюду сопровождавшие его, мчались за ним с невероятной скоростью. Заметив Шелленберга, который стоял возле своей машины, он помахал ему рукой и направил лошадь в его сторону.

– Доброе утро, Вальтер. А ты почему не на лошади?

– Сегодня не могу, – ответил Шелленберг. – Опять уезжаю.

Канарис слез с лошади, передал поводья шоферу и протянул Шелленбергу сигарету. Они подошли к озеру и облокотились на парапет.

– А куда едешь? Что-нибудь интересное?

– Да нет, обычная командировка, – ответил Шелленберг.

– Ладно, Вальтер, давай выкладывай. Я же вижу, что ты чем-то озабочен.

– Так и быть. Это касается операции «Орел».

– Я тут ни при чем, – сказал Канарис. – То была идея фюрера. Чушь какая-то. Убить Черчилля, когда война уже проиграна.

– Не надо так громко, – предупредил Шелленберг.

Не обращая внимания на его слова, Канарис продолжал:

– Мне было поручено дать заключение о целесообразности операции. Я знал, что фюрер забудет об этом через несколько дней. Он и забыл. А Гиммлер – нет. Ему, как всегда, хотелось доставить мне неприятности. Он стал действовать за моей спиной через Макса Радла, которого я считал одним из самых надежных помощников. Как я и предполагал, операция закончилась полным провалом.

– Но Штайнер почти выполнил задание, – заметил Шелленберг.

– Выполнил? Брось, Вальтер. Штайнер, конечно, храбрый малый, но ведь тот, за кем они охотились, был вовсе не Черчилль. Жаль, что им не удалось притащить его в Берлин. Вот бы посмотреть тогда на Гиммлера.

– А теперь выясняется, что Штайнер не погиб, – сказал Шелленберг. – Он сидит в Тауэре.