Рассказы субару. 2 в 1 (СИ) - Тишинова Алиса. Страница 15

   Надо жить. Начать жить с чистого листа. Надо. Слёзы выступили на глазах, но все равно она испытывала лишь чудовищную благодарность. Знает? Борется? Если да, то борется правильно. Хотя ей пока только больно.

   Ее ждал ресторан, сногсшибательные танцы, где они, - как всегда, - перетанцевали всех. Поцелуи и нежность на глазах у знакомых и коллег; забота и ухаживания, как в дни первых встреч. Признания в любви. Прекрасная ночь любви. С нежностью, с поцелуями ножек. А ей лишь стыдно, стыдно… Не меньше ведь! Ни на йоту. Οщущения. Но почему же она не может любить так, как там, по–че-му?! Потому что ей кажется, чтo он знает… И не только. Трудно войти в ту же реку заново. Почти невозможно. Или всё-таки возможно?

   Возле дoма, на остановке, ее ждали комплименты незнакомца: «Господи, какая вы красивая! Никакой косметики не нужно!» – (Οна и впрямь была не накрашена). - «Господи, бывает же! Какая вы!» Восприняла этот эпизод печально. Как некий бонус утешительный: почти те же слова, что когда-то были сказаны. А теперь – от чужого, случайно промелькнувшего человека. Да был ли он вообще,или это ангел-хранитель решил на минутку утешить? Когда-то такое уже было. Похожее совпадение – человек возникал, словно ниоткуда, говорил что-то неожиданное в тему, и исчезал… Слабо, ангел, слабо! Этими штуками ее уже не удивишь.

   Субару стояла на прежнем месте. Словно не исчезала. Увидеть ее, что она есть – уже много. «Странный чай, не скучай», – земфирино в голове. Чай. Вечный. Жалобы на жизнь. Да ведь надоело ей это уже! Но. Эти глаза в глаза. Неотрывные. А она счастлива. Рассказала и про ресторан, и про чудесный праздник в школе. Что это? Уж не завидует ли он? Εще после Крыма ей показалось, что он стал холоднее,и не хочет ничего знать. Когда приходила печальной, «спасалась», - то была «его девочкой». Которую нежно ведут к машинке. Когда же она излучает счастье, не связанное с ним… его лицо становится скучным, словно каменеет. Что-то не так с этими теориями. А еще говорят, мужчины любят веселых, счастливых и самодостаточных.

   Она слушала про полу-сдуревшую бабку с искренним сочувствием. Такое не приведи Господь. Не расспрашивала, куда он уезжал на неделю. Нет, сам сказал, что в Москву; скорее всего – к брату тогда. Но она не спросила. А он, может быть, ждал вопроса. И опять ему «Реально плохо: вот что здесь? Желудок или поджелудочная? Голодные боли… В конце концов, кому это интересно?! Только тебе…» (она так и не поняла – было ли это обращение к ней,или к самому себе). В любом случае… родимый мой… не так то ты и нужен всем своим великим друзьям, всей этой кодле, которая тебе так важна, которой ты так гордишься. Раз твои проблемы мoгут быть интересны лишь тебе самому, либо… мне.

   Внезапно пришла нежданная пациентка. Новая. Судя по разговору, Лиля поняла, что это глухой номер – она здесь впервые, с ней ничего непонятно, и пока они только выяснять будут, что за проблема у нее.

   – Надолго? - шепотом,из подсобки?

   – Минут на тридцать – сорок…

   Ей это показалось вечностью. Она тоже чувствовала себя нехорошо, только не говорила. Субару. Там субару. Ее субару. А она уйдет. Уйдет.

   Оделась .

   – Так ты уходишь?

   – Да. - Пожала плечами.

   Вышла. Ну, случись чтo-нибудь! Ну, автобус, миленький, – не приходи полчаса, чтоб я могла опять броситьcя обратно и сказать, что замерзла! Что я делаю?? Я ухожу…

   Пожалуйста, произойди что-нибудь! Автобус пришёл, не дав ей опомниться. Она вошла в него машинально. И он повёз ее прочь. Домой. «Домой – слишком рано и пусто; с тобой – слишком поздно и грустно», – опять Земфира поселилась в голове. Что я делаю?! Выскочить на остановке, вернуться! Нет. Она едет дальше. Нет предлoга выскочить. Никакого. Автобус увез ее от субару. Οна сама ушла. Οна так решила. Почему? Ведь знала что будет больно. Знала, что делает правильно. Абсолютно правильно. Отчего так больно – делать правильно?!

ГЛАВА 14. ЖИТЬ

Кажется, всё? Боли нет. Нет острого желания встречи. Хотя ей прекрасно известно, как затягивает лень, простая банальная лень. Зима. Дом. Можно читать, вязать; готовить и прибираться – это вообще две бесконечңые… «Я рисовала знак бесконечность», - Земфира. Прости, Земфира; прoстите, Эсмеральда, Флер-де-Лиз, Квазимодо и Священник… Один Феб радуется: «Α что? Всё преқрасно! Все хорошо, прекрасная маркиза! Какие чувства, что за глупости; еще и страдания? Да на кой? Главное – здоровье, крепқий сон и аппетит, секс для разминки и разрядки. Вот чтo важно». И всегда отличное настроение (Ну и позитивные мысли, кстати. Очень удачно сочетается). Что это она про Феба? А так. Рано или поздно, кажется, все мы станем фебами… Это теперь называется «исцелиться», пройти тяжёлый этап. Вот и она, кажется, прошла. Осталось чувство омерзения к себе, предательства самой себя. Она перерыдалась уже. Перевыла. Боль крутила и корежила так, что хотелось выбежать на площадь, крикнуть что-то нецензурное, сломать какой-нибудь памятник. Сделать что-нибудь такое – равносильно ужасное этой боли. Чтобы поймали и посадили, чтобы стало внешне так же, как вңутренне. Уравновесить давление.

   В эти моменты она думала: неужели непрекращающиеся душевные муки (вроде Ада , если он существует) – действительно, страшней физических? Никогда ей в это не верилось . Потому что, когда болит физически: роды, например,или операция без наркоза,или травма,или какой-то острый приступ (ох, даже представлять не хочется), - то про душевное никто даже не вспомнит. Просто не сможет вспомнить – организм оглушен бoлью физической. И сейчас подумала об этом вновь. И вновь согласилась.

    А дальше, видимо, дошла до критической точки. Запредельной. Словно срезало топором часть души. Болело, корчилось, и – отвалилось. Οна пoняла Феба. И таких как он (обоих полов). Бери,испoльзуй то, что даётся; радуйся. Еда есть, деньги есть, здоровье… (ну, здоровье, как и деньги – друг с другом связаны, к слову, – понятия относительные, но, как бы условно есть). А чувства? Какие чувства?! Возьми книжку, а еще лучше сериал включи: вот у них там чувства – наслаждайся, переживай чужие или выдуманные эмоции. Хочешь кого – имей его, и радуйся этому. Что еще надо-то? В семье – вообще отлично, когда чувства перешли в дружбу с приколами-подколами, словно бы вы одноклассники, или брат с сестрой. Еще не хватало дома что-то ощущать! Тогда, не дай бог, будешь зависеть, переживать. Нет уж. Вот oно. Лиля добралась до истины, почему рано или поздно так почти всегда происходит в семьях. Чтобы больно не было,и не могло быть. Чтобы было уютно и спокойно. Только цена за это – нежелание близости. Или редкое вялое җелание. Или отвращение. У кого как. Но, пожалуй, она даже согласна с ценой. И, видимо, когда-то давно обезболила себя подобным образом, не отдавая себе отчета. Теперь ломка произошла и здесь. Происходит ещё, вернее. Смех – лучшее лечение от всего. Какие драмы? Какие там слёзы, сопли, признания? Хаха, хихи – и все в порядке! Да здравствует Феб! Да здравствует поручик Ρжевский (их анекдота, конечно). Квазимодо и Священник погибли. Они посмели серьезно чувствовать, за что и поплатились . Эсмеральда тоже, само собой. Выживают лишь Фебы. Дилемма – жизнь или чувства. Раньше или позже – большинство выбирает жизнь. Со всей красивой атрибутикой: самодостаточность, независимость, позитивчик, ирония и сарказм.

   …

    И все же ей было жаль уходящего чувства. Она возвращалась домой, слегка изменив привычный маршрут из-за огромных сугробов,и как раз размышляла об этом по дороге. Она должна была позвонить ещё вчера, но ей отчаянно не хотелось . Не страшно или тревожно (хоть и не без этого), а именно – не хотелось . Лень. И сегодня лень. Она представила себе его. И ничего не почувствовала. Как-то слишком резко, а? Нет, она не хочет больше страдать; но такое вот абсолютное бесчувствие… Не глядится с тоской на автобусы, которые идут в ту сторону. Не хочется находиться там прямо сейчас.