Осколки (СИ) - Ангел Ксения. Страница 44

В ее груди клубилась тьма, смешанная с серебром. Сладкая, живительная сила. Ча невольно подался вперед, но тут же испугался собственного дерзкого порыва. Он был голоден, пустота внутри требовала пищи, и женщина эта способна была тьму напитать. Нужно только протянуть руку и взять…

Нет! Ча мысленно содрогнулся от этих мыслей.

– Ну здравствуй, – прошептала женщина, утыкаясь носом в нос Ча. Лаверн, вдруг вспомнил Ча. Ее зовут Лаверн. – Я так соскучилась!

– Твои волосы… – выдохнул Ча и слизал слезы с растрескавшихся губ. Он потрогал ее локон, чтобы убедиться. Затем коснулся ее щеки. – Я помню. Ты убила шамана, и они побелели.

– Это было давно.

Она прислонила ладонь к его груди, внутрь хлынуло тепло, и боль отступила. Мир вдруг вспыхнул, а через мгновение вернулись краски, от запахов закружилась голова. Пахло талым снегом и дымом, свежей древесиной, потом и лошадиной мочой. Сладкими духами Лаверн. Ча вспомнил, что она пользуется ими уже много лет.

– Ты вернулась, – прошептал он, закрывая здоровый глаз, впитывая ее запах, наслаждаясь прикосновениями нежных пальцев. Он так долго ждал, что почти потерял надежду.

– Я всегда буду возвращаться к тебе, – с улыбкой ответила Лаверн, и ее голос был подобен музыке.

Роланд

Пленник сидел на цепи, словно пес.

Он вжался в стену конюшни, к которой его приковали, и поскуливал. Одежда его изорвалась, и он дрожал от холода, сидя на снегу. Отхожее место его находилось справа, оттуда дико разило нечистотами. Вонь смешивалась с запахом гнили от мертвяков, приставленных к пленному, солдаты Роланда зажимали носы и отворачивались.

Лаверн запах мало заботил – она смотрела немигающим взглядом на жалкого мужчину, который боялся поднять на нее глаза. Вокруг столпились люди: сельчане, маги Вольного клана, его, Роланда, солдаты и свита Морелла, которого они после утомительного перехода застали в деревне.

Горы оказались тяжелым испытанием. Припорошенный снегом лед покрывал коварные тропы перевалов. Некоторые из них были так узки, что по ним можно было передвигаться лишь гуськом, держась за пояса друг друга или перевязываясь веревками. По правую руку над ними нависала гора, опасно облепленная мокрым снегом, по левую – разверзлась пропасть настолько глубокая, что не видно было дна. Трое солдат Роланда сверзлись вниз, едва не потянув за собой остальных. Отряд Лаверн потерял двоих. Чародейка держалась на удивление стойко и даже находила силы во время небольших привалов успокоить Марию, которая совершенно не была приспособлена к подобным условиям. С Роландом Лаверн держалась отстраненно после произошедшего в лесу, и он начал корить себя за резкость. И за непрошенный совет. Лаверн была вправе поступить с тем пареньком так, как считала нужным, и Роланду следовало сдержаться, учитывая приказ короля, но… Совесть была непреклонна.

Страшный зверь, которым оказался Кэлвин, охранник и приближенный друг Лаверн, исчез без следа в ту ночь, и с каждым днем надежда отыскать его таяла в глазах чародейки. Взгляд ее мрачнел, настроение портилось, и стоило Роланду заикнуться о бумаге, подписанной королем, он был удостоен резкого ответа и предложения, куда эту бумагу следует засунуть.

Чуть позже, когда Холодные Пики остались позади, сменившись усыпанными снегом холмами, Лаверн признала, что действовала сгоряча, и просила простить ее за резкость, но повернуть назад категорически отказалась. Роланд решил, что она искала в горах не укрытия, вернее, не только его. Что именно влекло магичку в эти негостеприимные земли, он понял, лишь когда они въехали в деревню Старого Эдда – небольшое поселение в долине, окруженной горами.

Степной мальчик. Одноглазый. Абсолютно седой. Больной и слабый, он жался к Лаверн, как малолетнее дитя жмется к матери, в поиске защиты и тепла. Возможно, это ее ребенок, ведь она… Она переменилась рядом с ним. Резкие черты сгладились, в глазах заблестели слезы, и улыбка расцвела на лице. Роланд невольно отметил, что ей идет улыбка. Он представил, какой она будет, когда родится их малыш… И окончательно решил, что не отступится.

А потом увидел Морелла на крыльце одного из домов, и в груди вновь полыхнула неконтролируемая ярость.

Некромант поведал о похищении. И о том, как он отбил мальчика у небольшого отряда, возглавляемого воительницей-степнячкой. Ей, к несчастью, удалось уйти, но Морелл захватил и допросил северянина, который ей помогал, а также поднял одну из приспешниц степнячки, которая теперь вместе с погибшим воином из морелловской свиты, стерегла пленника.

Пленник был жалок. Худ. Измазан грязью и, похоже, ранен. Впрочем, раны его явно не были серьезными, если позволили выжить на морозе.

– Надеюсь, ты оценишь мой дар, душа моя, – насмешливо произнес Морелл. Он стоял, прислонившись к плетенной ограде и скрестив руки на груди. – Этой зимой я непомерно щедр.

Роланд сжал челюсти, из последних сил сдерживаясь, чтобы не высказать, что он думает о щедрости северного лорда. И о его способах получить желаемое. Кэлвин, возвратившийся в клан Лаверн в человеческом обличье, зарычал, и теперь реакция воина не казалась Роланду такой уж безобидной. Хотя он признался себе, что хмурый и недружелюбный анимаг начинал ему нравиться. Возможно, причина крылась в ненависти, с которой Кэлвин реагировал на некроманта.

Лаверн, казалось, вообще не слышала ни слова – все ее внимание занимал пленник. И чем дольше она на него смотрела, тем сильнее Роланд уверялся: парень не жилец. Она убьет его, как убила мальчонку в лесу, точнее… Тот был незнаком ей и не нанес личной обиды, этого же она явно знала. И он совершил ошибку, похитив мальчика, к которому Лаверн явно была привязана.

Роланд готов был поклясться, в тот момент Лаверн продумывала, как сделать его смерть наиболее болезненной, а муки агонии продлить как можно дольше.

– Вам знаком этот человек?

Роланд решил все же нарушить молчание, которое неприлично затянулось. Лаверн вздрогнула и, будто бы вспомнив, что во дворе не одна, шумно выдохнула.

– Это Ульрик, – ответила хрипло. И кулаки сжала так, что кожа перчаток затрещала. – Из дома Виллардов. Он…

Она замялась, а Роланд вспомнил увядший род и мальчика, не способного пробудить источник. Его семья погибла в изгнании, а земли отдали другому лорду.

Так ли далеко Роланд ушел от Ульрика из дома Виллардов? И долго ли продлится власть, подкрепленная лишь словом?

– Он…

– Предатель, – подсказал Морелл. – Впору ставить под сомнение твое умение разбираться в людях.

Лаверн прикрыла глаза, но насмешку стерпела.

– Приведите его в мой чертог, – велела она широкоплечему седобородому крестьянину с топором.

– Не лучше ли будет сначала его вымыть? – предложил Морелл и брезгливо поморщился.

– Мне плевать, насколько он воняет, – отрезала Лаверн и, будто в подтверждение своих слов, приблизилась к пленнику. Она склонилась над ним, касаясь волос одетыми в перчатки пальцами. – Впрочем, ты прав, не стоит осквернять чертог старосты Эдда присутствием вонючего предателя. Я убью его здесь, на этом самом месте.

Некромант отлип от стены, противная улыбка сползла с его лица. Он подошел к Лаверн, будто боялся, что она мгновенно исполнит приговор. Рука Морелла легла ей на плечо, и Лаверн недовольно повернулась.

– Я бы не спешил убивать его, мийнэ, – сказал он тихо. Слишком тихо, но Роланд услышал. Это незнакомое слово явно было чем-то личным, и потому злило. – Пусть скажет тебе то, что сказал мне. Поверь, ему есть, чем тебя удивить.

– Что он может сказать мне такого, чего я еще не знаю?!

– Допроси его. – Морелл, к удовольствию Роланда, убрал руку с ее плеча. – И узнаешь.

Немного помешкав, чародейка кивнула.

– Вымойте его и покормите. – Ее взгляд остановился на Роланде. – Пусть никто не сомневается, что мы способны на милосердие.

Через час они собрались в доме старосты, в тесном темном чертоге с продолговатой жаровней в центре и столами, расставленными по периметру. Старый Эдд, тучный лысый мужчина с абсолютно седой бородой, заплетенной в две косицы, уступил свой дом Лаверн и ее людям, и теперь она сидела в его высоком кресле и смотрела на пленника, не моргая. За ее правым плечом стоял вытянутый, как струна, Кэлвин. Он был слегка бледен: в стычке с неизвестным отрядом он был ранен и потерял много крови, но Лаверн заверила, что анимаги восстанавливаются быстро. Мария устроилась на низком стуле, рядом с Ча, который сидел у ног Лаверн и обнимал ее колени. Роланд заметил взгляды, которые украдкой провидица бросала на Морелла. В них чувствовалась некая обреченность.